— Если бы учебу бросали все студенты, чьи отцы занимаются благотворительностью…

— Плевать мне на всех. Хочу, чтобы меня ценили только за собственные достижения.

— Майк, ну как можно быть таким наивным!

— Так мне можно у вас пожить или ты сначала спросишь Терезу?

Хейген покачал головой. Тереза будет очень рада, и если Майкл хочет испортить себе жизнь, Том не станет его останавливать.

Итак, после первого семестра Корлеоне с отличными отметками оставил один из лучших университетов страны и попробовал устроиться на работу. Потерпев неудачу, он, ужиная у Хейгенов, попросил в долг, чтобы записаться на курсы. Том заявил, что с удовольствием одолжит любую сумму, но не на сомнительные курсы, а на восстановление в университете. Майкл надулся.

— Вылитый отец, — заметил Хейген. Майкл понял, что имеет в виду Том. — Молчать ты умеешь не хуже Вито!

Корлеоне продолжал угрюмо смотреть в одну точку. Тереза убрала со стола, а он так и не проронил ни слова.

— От судьбы не убежишь! — напомнил Том.

— Мы живем в Америке, приемный братец! Здесь все только и делают, что пытаются убежать от судьбы.

Тома передернуло от гнева, но он сдержался.

— Нужны деньги? Тебе есть к кому обратиться! А я больше вмешиваться не желаю!

Майкл понял, что попал в тупик. Конечно, можно попросить помощи у отца. Он примет сына в семью и даст работу даже вопреки собственному желанию. Вито мечтал, чтобы сын закончил школу, потом университет и стал доктором, адвокатом или профессором, кем угодно, только чтобы пошел другой дорогой. Майклу тоже хотелось идти своей дорогой, самому проложить жизненный путь. Только где найти такую? В подавляющем большинстве случаев все возможные дороги были не только расчищены сильной рукой отца, но и заасфальтированы, ярко освещены и снабжены указателями.

Куда же ему податься?

Отец строил дом на Лонг-Айленде, в который весной должна была переехать вся семья: родители, шестнадцатилетняя Конни, не решающийся начать самостоятельную жизнь Фредо. Санни и Сандра, у которых только что родились двойняшки, поселятся неподалеку. Увидев на плане нового дома комнату, помеченную как «спальня Майка», парень снова почувствовал себя марионеткой отца.

Майкл пал жертвой юношеского негативизма — не понимая, чего хочет добиться в жизни, он точно знал, чего ему не хочется. Совсем как команда-аутсайдер, старающаяся не проиграть; как парашютист, пытающийся приземлиться куда угодно, только не на то высокое дерево; как бродячий торговец, не умеющий сидеть на одном месте; как Адам и Ева в раю, вольные делать все, что угодно, с одним-единственным ограничением.

В итоге Майкл Корлеоне сделал то же, что и тысячи разочарованных молодых американцев в тридцатые годы, — поступил на гражданскую службу.

Большинство его сослуживцев отправились работать на правительство от полной безысходности. Майкл знал, что до его рождения семья жила куда скромнее, но чтобы нечего было есть… Лагерь располагался в долине реки в штате Вермонт. Волонтеры сажали деревья, рыли канавы, строили дома. Как и всем итальянцам, Майклу не нравилась пресная еда, но в отличие от многих он и не думал жаловаться. Фамилию его постоянно перевирали, однако он никого не поправлял. Вечерами Корлеоне работал в вечерней школе, где для итальянцев и мексиканцев преподавали английский. Некоторые из них вообще не умели писать! Волонтерам платили тридцать долларов в неделю, двадцать два из которых тут же посылались семье. Ночью, ворочаясь на неудобной койке, Майкл пытался представить лицо отца, когда тот получает чеки. Лед в его сердце растаял лишь несколько лет спустя стараниями жен: Кей, второй жены и первой возлюбленной, а также Аполлонии, первой жены и второй возлюбленной.

В лагере работали около тысячи волонтеров, большинство из них были иммигрантами во втором или третьем поколении. Единственное, что их объединяло, — гордость за свою новую родину, подкрепленная тем, что каждый день они делают для нее что-то полезное. Так что, когда фашистская Германия захватила Чехословакию, в лагере не возникло ни одного конфликта между этническими немцами и чехами или словаками. Узнавая из газет о начале советско-финской войны или оккупации Албании войсками Муссолини, молодые люди вместе скорбели о погибших и думали, как это отразится на Соединенных Штатах.

— Вот увидишь, итальянцам такое еще аукнется, — заявил как-то вечером Джо Лукаделло, который вместе с Майклом вел занятия в вечерней школе.

Родители Джо были из Генуи, а сейчас жили в городе Камден, штат Нью-Джерси. Парень мечтал стать архитектором, но во время биржевого краха семья потеряла все. Так что теперь Лукаделло проектировал навесные стенки и бараки для беженцев. Острый на язык, худой и ловкий, как цирковая обезьянка, Джо стал лучшим другом Майкла в лагере.

— Я тоже об этом думал, — проговорил Майкл. — Если Америка вступит в войну, итальянцам придется несладко.

— Посмотри, немцам уже фигово…

— Ты прав, — кивнул Майкл.

— Можешь считать меня идиотом, но я готовлю покушение на Муссолини!

— Правда? — захохотал Майкл. — И как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю. Говорю же тебе, покушение только готовится!

Джо умел и строить планы, и претворять их в жизнь, что редко сочетается в одном человеке. Приходилось быть реалистом, и все же помечтать он очень любил.

— Сам подумай, кто тебя подпустит к Муссолини, у него же такая охрана!

— Майк, ты что, книг не читал? Нет ни одного героя, короля, поп-звезды или президента, которого невозможно убить!

А что, это мысль! Если честно, Майкл тоже об этом думал. Наверное, Джо прав.

— Разделавшись с Муссолини, ты примешься за Гитлера?

— Знаю, это пустые мечты, — вздохнул Джо. — Я не дурак и понимаю, что такому, как я, Муссолини не по зубам… Просто больно смотреть, как мир катится в тартарары, а ты ничего не можешь сделать!

Майкл был полностью согласен. Забыв о многовековой неприязни между сицилийцами и итальянцами с севера, они вместе ненавидели Муссолини. Оба боялись войны и разрушений, которые она с собой принесет. В то же время они понимали, что, если итальянцы свергнут диктатора, это возвысит их в глазах всего мира, так что пусть война продолжается!

Через несколько дней всеобщее внимание было приковано к Устике. Заключив соглашение с Гитлером, Муссолини направил войска на Сицилию. В результате всех известных и подозреваемых мафиози заключили в концлагерь на крошечном островке Устика. Как ошибался Вито, считая Муссолини самонадеянным диктатором-однодневкой! Переживая за пленников Устики, Майкл и Джо сетовали на нерешительность американского правительства. Как можно оставаться в стороне, когда нарушаются права человека! О том, что многие из заключенных — деловые партнеры отца, Майкл не упомянул. Лукаделло знал, что Корлеоне-старший занимается импортом оливкового масла — именно оно использовалось в столовой лагеря.

В июне 1940 года, когда Италия объявила войну антигитлеровской коалиции, у Джо Лукаделло созрел план.

— Мы отправляемся в Канаду! — объявил он.

— В Канаду?

Джо вытащил газетную вырезку. В статье говорилось, что королевская авиация Канады набирает на службу опытных американских пилотов. Подготовкой новобранцев будет заниматься Билли Бишоп, ас, прославившийся в годы Первой мировой.

— Замечательно! — воскликнул Майк. — Но ведь мы не опытные пилоты!

Как оказалось, Джо предусмотрел все до последних мелочей. У него был друг, пилот гражданской авиации, поливавший поля фермеров в засушливую погоду и травивший насекомых белыми кристаллами ДДТ. Именно он дал парням несколько уроков, а затем все трое направились в Оттаву. Для себя и Майкла Лукаделло подделал пилотские права. Сначала все шло гладко, но через два дня в казарме появился сам Билли Бишоп и спросил Майкла Корлеоне. То, что канадец правильно произнес итальянскую фамилию, сразу показалось недобрым знаком. Бишоп попросил показать права. В казарме было немало самозванцев, а ведь через несколько месяцев им предстояло биться с люфтваффе. Дело было даже не в правах! Интуиция подсказывала, что здесь замешан Вито! Какой смысл показывать фальшивые права и ставить под удар Джо?