Кей резко села.
— Боже мой!
Майкл рассмеялся, но тут же об этом пожалел. Испуг жены растрогал его до глубины души. Будь на ее месте кто-нибудь другой, он не упустил бы возможности похохотать. Только с Кей Майкл заставлял себя сдерживаться.
— Простите, миссис К., — извинился Томми. — Это нужно было видеть! Ваш муж — прирожденный пилот. Я всего несколько раз летал на самолете и страшно беспокоился.
Кей растерянно терла глаза.
— Я не над тобой смеялся, — на всякий случай сказал Майкл. — Ты в порядке?
— Гидропланы ведь держатся на воде? — спросила Кей, обращаясь к Нери.
— Да, мэм.
— Что тебе снилось? — поинтересовался Майкл.
Женщина прижала руку к груди, пытаясь успокоить неистово бьющееся сердце.
— Я в порядке. Мы дома?
— Да, на озере Мид.
— Я имела в виду именно это, а не какой-нибудь отель на Лонг-Бич!
Майклу очень не нравилось, что слово «дом» не имеет для Кей однозначного значения. А еще меньше ему нравилось, когда они ссорились, даже по пустякам, на глазах малознакомых людей. Поэтому он ответил, лишь когда гидроплан оказался в ангаре:
— Я прекрасно понял, что ты имела в виду.
Кей отстегнула привязные ремни и, не ответив, прошла мимо мужа, Тони и его помощников. Как обидно, что Майкл взял с собой попутчиков. Она направилась к машине — желтому «Кадиллаку» с черным откидным верхом.
Майкл велел помощникам передать привет Фредо и Питу Клеменца и сказал, что будет в «Замке на песке» не позднее чем в полседьмого.
Затем он сел в машину рядом с Кей.
— Свидание, — съязвила жена, — как в старые добрые времена, до самого вечера! Кажется, так ты сказал?
— Нужно же было их забрать! Ты все равно спала…
Кей пожала плечами, но примирительным жест не выглядел. При такой жизни, как у Майкла, можно было выбрать жену и попокладистее. Хотя он это уже проходил… Конечно, женщина вроде Аполлонии или его матери — настоящая сицилийка — не посмела бы перечить мужу, да только ему не нужна такая жена, а его детям — такая мать.
Однако в присутствии подчиненных он никаких пререканий не потерпит. Нельзя, чтобы они видели, что глава клана подвержен каким-то слабостям.
— Дела прежде всего, — сказал Майкл.
Вот и все, говорить больше нечего.
— Разумеется, ты прав! — вздохнула Кей.
До самого дома они ехали молча, слушая ковбойские песни по радио.
На подъездной аллее стоял трейлер родителей Кей, а через дорогу, там, где строился будущий дом Конни, — серый «Плимут». Очевидно, приехал коп. Потому что, если бы это был кто-то другой, ребята Альберта Нери давно бы отогнали машину в другое место.
Из дома лилась музыка — кто-то слушал оперу, но, какую именно, Майкл не знал. Классическую музыку Корлеоне никогда не любил, так что все записи в доме принадлежали его жене.
Прохладные отношения Кей с родителями ставили Майкла в тупик. Они ведь поддерживали ее во всем. Федеральные агенты не раз являлись к ее отцу, чтобы предупредить, что дочь связалась с гангстером и убийцей, и тем не менее, когда Корлеоне сделал Кей предложение, ее отец тут же дал свое благословение. Майкл собирался сказать что-нибудь, чтобы немного разрядить обстановку, когда внезапно понял, что музыка слишком громкая, чтобы доноситься из магнитофона, который привезли из Нью-Йорка. Значит, оперу слушают из стереоустановки в его кабинете.
— Он в моем кабинете, — глухо проговорил он.
— Папа теряет слух, — отозвалась Кей. — Пожалуйста, не злись.
— Он в моем кабинете, — повторил Майкл.
Кей поправила юбку и показала мужу на двор, где ее мать пыталась усадить маленькую Мэри на качели.
Поднявшись по лестнице, Корлеоне направился в свой кабинет. В зависимости от вкуса дизайн кабинета можно было назвать ужасным или восхитительным — оранжево-коричневая гамма, пластиковые стулья и источающие яркий свет торшеры. Два рыжеволосых мальчика, которых он никогда не видел, возились с игрушечными самосвалами на ковре. Торнтон Адамс сидел за столом Майкла, а на коленях держал Энтони. Глаза у обоих были закрыты, а на лицах — выражение блаженного экстаза, как у Иисуса на цветных витражах. Нажав на кнопку стереосистемы, Майкл выключил музыку.
Перепуганный Энтони был так похож на Кей, что у Майкла защемило сердце. Игравшие на ковре дети тут же убежали.
— Торнтон! — позвал Майкл.
— Я осмелился…
— Все в порядке, — перебил его Корлеоне.
— У нас будут неприятности? — спросил Энтони.
Губы мальчика дрожали, в глазах застыл испуг. Майкл порол сына всего пару раз, не больше. Почему мальчик так его боится? Пусть умники, которые утверждают, что разбираются в людях, попробуют воспитать ребенка!
— Нет, парень, никаких неприятностей не будет! — Майкл обнял сына. — Тебе нравится эта музыка?
— Я говорил дедушке, что нельзя…
— Все в порядке! Что вы слушали?
— Скажи ему, Тони.
— Пуччини.
— Он итальянец, — сказал Торнтон. — Вернее, был им, пока не умер.
— Знаю, — отозвался Майкл.
— Что? — пролепетал Энтони.
— Пуччини умер, — громко и отчетливо проговорил Майкл. — Ты ел? Принести тебе что-нибудь?
— Агнес готовит запеканку, — сказал Торнтон. — С бобами.
Аромата Майкл не чувствовал. Что это за запеканка без аромата?
— Пуччини умер? — побледневшими губами пробормотал Энтони.
Майкл взъерошил волосы мальчика.
— Он прожил долгую жизнь! — заявил он, хотя не имел о жизни Пуччини ни малейшего понятия. — Что это были за дети?
— Ваши соседи, — ответил Тортнтон. — Живут в соседнем доме. Кажется, Тони и Мэри с ними дружат. Пойдем, Тони, нам пора! Майкл, еще раз извиняюсь, если…
Корлеоне многозначительно посмотрел на тестя, подтолкнул сына к двери и остался один.
В соседней комнате зашумел душ — это Кей. Майкл достал из шкафа смокинг, тот самый, который надевал на свадьбу. Он немного поправился, неужели брюки придется расставлять? Сквозь стеклянную дверь ванной Майкл украдкой взглянул на Кей.
Фредо хотел как лучше… Наверное, в один прекрасный день эти слова украсят его надгробие. Взять, например, машину. Для брата Фредо купил роскошный «Кадиллак» с золотой решеткой и острыми, как сабли, шипами на колесах. Майкл считал это пустой тратой денег, а что вышло? Разве на Западе серый седан подошел бы лучше, чем яркая «ласточка», что украшает его подъездную дорожку? А эта стереоустановка? Фредо хвастал, что именно такие стоят в профессиональных студиях! Она заняла всю стену! Но разве дома такая игрушка нужна? Майкл точно знал, что сам он никогда не станет тратить время на музыку.
Корлеоне присел за письменный стол и лишь тогда почувствовал, как сильно устал. Два дня в Нью-Йорке, один в Детройте, смена часовых поясов, а затем этот полет на гидроплане. А день еще не кончился, ему предстояли переговоры в «Замке на песке», встреча с Джерачи, который должен вернуться со Змеиного острова, концерт Фонтейна и последующая церемония посвящения. Майкл рассеянно провел пальцем по большой керамической пепельнице с изображением русалки на скалистом острове. Пепельница отца. Давным-давно она треснула, так что пришлось склеивать. Майкл взял массивную, в форме льва, зажигалку и закурил. Нервно барабаня пальцами по поверхности стола, Корлеоне стал думать о гольфе. Отличная идея! Это спорт, развлечение и одновременно возможность завязать полезные знакомства. Надо срочно записаться в клуб!
Сгорбившись за столом, он заснул так крепко, будто его не ждала плотная вечерняя программа.
Внезапно Майкл открыл глаза:
— Я не сплю!
На плече лежала рука Кей.
— Я видела, как ты подглядываешь!
— Извини!
— Не извиняйся! Гораздо обиднее было бы, если бы ты не подглядывал!
— Зачем ты переоделась? Куда-то собралась?
Кей нахмурилась:
— Разве мы не идем на концерт Фонтейна? Пойдем, нам пора!
— К Фонтейну?
— Это все равно что жить в Нью-Йорке и не увидеть статую Свободы! Раз уж Джонни Фонтейн поет в твоем казино…
— Мы просто партнеры!
