Нет, вообще-то в гараже при хоромах Великого Князя Сибирского тоже имелась пара БТРов и даже один танк. Но они предназначались исключительно для обороны города. А чтобы вот так, кочевать на бронетранспортере… Это мог себе позволить только очень могущественный, влиятельный и богатый ордынец.

У Виктора больше не оставалось сомнений в том, кому принадлежит здоровенный шатер с крышей из солнечных батарей и с тяжелой бронированной «кибиткой» у входа. Но Батцэцэг все же пояснил гостям:

– В великом гэре живет Великий Хан.

С кургана, на котором стоял великий гэр Великого Хана, съехал всадник. Наездник остановил своего быконя перед Солонгом, и Виктор узнал гонца, отправленного к Удугу. Между посланцем и ордынским сотником состоялся короткий негромкий разговор. Затем Солонг позвал Батцэцэга. Прозвучало еще несколько фраз на чужом языке. Толмач повернулся к Виктору.

– Удуг-хан хочет говорить с тобой, Золотой Викатар, – с неожиданной торжественностью объявил переводчик.

– Прямо сейчас? – удивился купец. Не ожидал он такого интереса к своей скромной персоне.

– Прямо сейчас.

– Хорошо, – Виктор пожал плечами. – Если хану надо – поговорим.

– Думаю, в первую очередь это надо тебе, – глубокомысленно заметил Батцэцэг.

Прежде чем попасть в ханское жилище, пришлось пройти между кострами, разложенными у входного полога и вдохнуть густого вонючего дыма так, что аж глаза заслезились.

– Какого хрена? – недовольно пробурчал Костоправ.

– Огонь очищает души и помыслы, – скупо пояснил Батцэцэг. – В это верили наши предки. А предки были мудры.

«Вообще-то, судя по тому, что они сотворили с планетой – не очень», – подумал Виктор. Хотя, может быть, толмач имел в виду предков, живших задолго до Бойни.

Молчаливая ханская стража, среди которой оказалось двое Стрельцов с автоматами, тщательно обыскала гостей и забрала оружие даже у Батцэцэга. Только после этого сибиряков пропустили к Удугу.

– Не наступайте на порог, – предупредил переводчик.

– Это еще с какого перепугу? – нахмурился Костоправ. Вид у лекаря был такой, будто он из чистого упрямства и врожденной мерзости собрался станцевать на порожке юрты.

– Таков обычай, – коротко ответил Батцэцэг. – Так поступали предки. – Костоправ, делай, что велено и не болтай лишнего, – осадил Виктор лекаря, вновь открывшего, было, рот. – Мы не дома сейчас, а в гостях.

– Тому, кто коснется ногой порога ханского гэра, сломают хребет, – как бы между прочим добавил Батцецег.

Через небольшой порожек они переступали, высоко поднимая ноги. Смотрелось, наверное, это несколько нелепо, но уж лучше так. От греха подальше.

Деревянный каркас ханской юрты-гэра был составлен из прочных, наложенных друг на друга крест-накрест реек, соединенных в крупные секции. Длинные жерди и два толстых, высоких, как колонны опорных столба поддерживали крышу. К каркасу крепился плотный войлок, которого, впрочем, почти не было видно: жилище хана и снаружи, и изнутри было обшито шкурами соболяка. Те же шкуры лежали и на полу поверх старых паролоновых и резиновых ковриков, синтетических паласов и вытканных уже после Бойни ковров.

В самом центре юрты на голом земляном пяточке стояла ржавая печка-«буржуйка» с трубой, выведенной наружу через дымоходное отверстие в крыше. Впрочем, сейчас огонь в печке не горел: на улице было не холодно, и обогревать помещение не требовалось.

Небо было пасмурным и света из дымоходного отверстия внутрь попадало не очень много. Наверное, поэтому на потолке в путанице черных проводов тускло светились лампочки в треснувших абажурах. Электрические лампочки!

Виктор заворожено уставился на эти неживые слабые огоньки. Не зря, ох не зря в Орде имелись солнечные батареи и ветряки. Но то ли они производили совсем уж мало энергии, чтобы полностью осветить весь огромный гэр, то ли электричество привык экономить даже Великий Хан. Недостаток электрического освещения, впрочем, восполняли масляные светильники, развешенные по темным углам. Света хватало, чтобы разглядеть хозяина гэра.

Скрестив ноги, Удуг-хан восседал на широком и низком пластиковом кресле-шезлонге, также обложенном шкурами соболяков. Это был невысокий, но крепкий ордынец с маленькими черными усиками и узкими глазами, смотрящими в пространство пристально и внимательно. Хан был молод и силен, его взгляд был взглядом умного и уверенного в себе человека.

На Удуге поблескивали богато украшенные доспехи: кольчуга двойного плетения, нагрудник из стальных блях с золотой чеканкой, дополнительные вставки из прочного пластика в наиболее уязвимых местах. Голову хана прикрывал легкий шлем. К поясу слева была прицеплена изогнутая сабля с рукоятью, украшенной самоцветными камнями. На специальном крюке в правом наплечнике висел на узком ремне миниатюрный короткоствольный пистолет-пулемет. Куцый ствол выглядывал из подмышки. При необходимости хан мог мгновенно схватить оружие и дать смертоносную очередь. В торцовой части рукояти пистолета-пулемета тоже сверкали небольшие, не стесняющие хвата, драгоценные камешки, то ли вклеенные, то ли вмонтированные в металл.

Саблями и такими же, как у хана, укороченными стволами были вооружены два телохранителя-Стрельца, стоявшие в гэре у входа.

По правую руку от хана располагалось широкое ложе, на стене висели седло, сбруя и оружие, в том числе два автомата без рожков, винтовка с оптическим прицелом, как у Батцэцэга, и три пистолета. Левую часть гэра закрывала плотная занавеска.

Батцэцэг велел гостям остановиться, не доходя до очага. Судя по всему, очагом здесь именовалась «буржуйка». Приличествующие ситуации поклоны сибиряков походили, скорее, на почтительные кивки. Хан тоже благожелательно кивнул в ответ.

– Купец, – шепнул толмач Виктору. – Ты ведешь свой обоз, значит, и с Великим Ханом должен говорить ты.

Виктор не возражал. Лишь бы Удуг не пожелал беседовать с Костоправом.

– Подойди к Великому Хану, – сказал толмач.

Ощутив легкий толчок в спину, Виктор выступил на шаг вперед. Батцэцэг что-то негромко произнес, видимо, представляя гостя. Удуг тоже что-то сказал и снова покивал – на этот раз с печально-сочувствующим видом.

– Великий Хан сожалеет, что город, в который ты шел торговать, уничтожен, – перевел Батцэцэг.

– Ну, спасибо хану, – Виктор немного озадачился от такого начала разговора.

Его короткое «спасибо» Батцэцэг переводил подозрительно долго. Наверное, не преминул добавить что-то от себя и расцветить благодарность более подобающими местному этикету выражениями.

Удуг заговорил снова.

– Великий Хан говорит, что его кочевья тоже сильно пострадали от большого набега зеленых демонов и прочих котловых тварей.

– Сочувствую, – вполне искренне сказал Виктор.

И вновь краткий ответ был сдобрен многословным переводом.

Удуг что-то произнес, уже с недобрым прищуром.

– Великий Хан надеется, что его славные нукеры и богатуры в должной мере отомстили котловому отродью и за ваш город, и за наши разоренные кочевья.

– Я тоже надеюсь, – ответил Виктор. – Полагаю, и наш князь в долгу не останется. Сибирская дружина прочешет леса возле Большого Котла.

Об этом стоило упомянуть. Пусть ордынцы не думают, что только у них есть сила.

Толмач перевел. Хан понимающе улыбнулся. Затем завел разговор о другом.

– Великий Хан спрашивает, почему ты решил идти в степь?

– Ну, то есть как, почему? – опешил Виктор. – Надо товар сбыть. Назад везти не выгодно, а Приуральского базара больше нет. Вот, сами и наведались к вашим купцам. Разве хану это не по нраву?

– Великий Хан рад любой торговле в своих владениях, – перевел ответ Удуга Батцэцэг. – Но его удивляет, что прежде сибирские купцы никогда не приходили со своим товаром в степь…

– Мы не знаем степи, – пожал плечами Виктор. – Мы не знаем, где искать ваши кочевья. Проще было перепродавать товар в Приуральске.