Котлы стали смертельно опасной зоной. Землей мутантов. Терра мутантика – так называли их мудрые Сказители.

«Терру» можно было обнаружить еще на подходе. Котлы словно предупреждали заранее: дальше пути нет, поворачивай назад, или двигай в объезд.

Или умри.

Вот и здесь…

Приграничный тракт, разумеется, не подходил непосредственно к Хребту, но близость Большого Котла уже ощущалась во всем. Во встречавшихся то тут, то там изуродованных мутациями камень-деревьях, толстые, с крепкими как кремень наростами, стволы которых выкручивались спиралью, а корявые узловатые ветви росли не вверх, а вниз. В кустах, вымахавших выше иной березки. В покрытых ядовитой смолой длинных иглах, усеивавших здешние елки и ели. В неестественно больших листьях, которые взгляд все чаще выцеплял среди обычной листвы. В тех же кроновых мхах, свисавших зелеными бородами практически с каждого дерева. В соболяках, вольготно чувствовавших себя на границе Большого Котла…

На территории Сибирского княжества были, конечно, и свои внутренние Котлы. Из них тоже расползалась мутировавшая нечисть. Но опасность, исходящую из малых Котлов, в последнее время удавалось худо-бедно локализовать, а от тварей, которые все же прорывались сквозь защитные кордоны, сибиряки без особого труда отбивались из-за стен городов и поселений, поставленных в глухой тайге. Необъятные и неосвоенные таежные просторы Сибири оказались ее спасением. Сюда во время Бойни почти не падали ракеты и бомбы. Здесь люди смогли выжить и не опуститься до скотского состояния.

А вот то, что творилось за Уралом…

В самый разгар Бойни, когда ее участники судорожно лупили ядерными и прочими зарядами направо и налево, когда бились уже не за свою победу, а за уничтожения противника любой ценой, практически вся густонаселенная европейская часть России подверглась массированной бомбардировке с применением оружия массового поражения. И оружие поразило. Всех. Массы. Накрыло целые области и края. Теперь западнее Урала раскинулся Большой Котел… Главная угроза для Сибири.

Увы, Уральский хребет оказался ненадежной преградой. Во-первых, котловые мутанты легко перебирались через него, а во-вторых, по территории Урала тоже было нанесено несколько мощных ударов, так что Большой Котел сливался с несколькими малыми, перехлестывавшими через Хребет.

Чтобы хоть как-то защититься от опасного соседства, сибирские князья огораживали свои владения на западной границе укрепленными заставами и даже основали там несколько городов, куда активно привлекались поселенцы. Желающие находились. Кто-то ехал в опасные прикотловые края ради хороших княжеских подъемных, кто-то – чтобы искупить вину и избежать наказания за совершенные преступления, кто-то зарабатывал себе на сытую старость.

Спокойной жизни в приграничных районах не было. Зато богатое Сибирское княжество щедро оплачивало риски поселян и порубежных дружинников. Расходы, конечно, выходили немалые. Строительство укреплений, жалование порубежникам, оружие, боеприпасы, тракты, которые пришлось заново прокладывать по старым шоссе и магистралям… Однако затраты того стоили. Высокой платой воинам и переселенцам за их страх и кровь, княжество покупало собственное спокойствие. Опасные мутанты из Большого Котла, как правило, увязали на приграничных рубежах и редко добиралась до Сибирска-на-Оби. Такое положение дел было выгодно и купцам Сибирской гильдии, торговавшим с дальними гарнизонами, где люди страдали от чего угодно, но только не от бедности. Правда, далеко не все купцы отваживались водить обозы к западным границам Княжества. Но те, кто решался – преуспевали. Если не лишались головы.

– Золотой, слышь? – голос А-Ка вывел Виктора из задумчивости, – Я соболяка к твоей повозке прицеплю, лады? А то кровит и кровит, зараза. Всю попону испачкал.

Стрелец указал под седло. Защитная попона на быконе действительно была заляпана соболячьей кровью.

– Валяй, – Виктор кивнул на лебедочный крюк за кормой.

А-Ка на ходу, не покидая седла, примотал проволокой к крюку хвост мертвого соболяка. Теперь тушка мутанта покачивалась на лебедке, а кровь капала на землю, никому не доставляя неудобств.

– Как там Кирка? – Виктор глянул на повозку, в которой ехали лекарь и раненный наемник. Из повозки доносился невнятный бубнеж.

– Нормально, – чуть заметно усмехнулся А-Ка, – Раз Костоправ его матом кроет, значит, все в порядке. Была бы рана серьезная, лекарь не языком бы молол, а руками работал. Над тяжелоранеными он так не разоряется. Совсем зашугал Кирку. Когда я мимо проезжал, парень уже в седло просился.

Виктор понимающе улыбнулся. Обозный лекарь порой казался хуже соболяка. Недавно сам Виктор, напоровшись на отравленную хвою, стал на пару дней подопечным Костоправа. Эти два дня он считал худшими в своей жизни. Чего уж говорить: не самый приятный тип в общении их лекарь. Зато врач от бога, в чем уже неоднократно была возможность убедиться. Виктор почитал за большую удачу, что удалось уговорить Костоправа примкнуть к экспедиции. Правда, о том, что пришлось от него выслушать во время вербовки, вспоминать не хотелось…

– Наверное, Кирка уже жалеет, что его до смерти не загрызли, – добавил Стрелец.

Так-так-так… А-Ка, вроде, шутил и улыбался, но по сторонам смотреть не забывал. И не просто смотрел – вертел головой так, что Виктор заподозрил неладное. Да и в глазах начальника обозной охраны особого веселья не видно.

– А-Ка, чего сказать хочешь? – напрямую спросил Виктор. – Ты же не из-за соболяка ко мне подъехал, а?

Свой пачкучий трофей Стрелец мог прицепить и к другой повозке.

А-Ка кивнул. Склонился в седле. Заговорил негромко:

– Не нравится мне здесь, Золотой.

– Так понятное дело, – фыркнул Виктор. – Кому возле Большого Котла понравится?

– Да не о том я, – поморщился Стрелец. – Тихо что-то после того соболяка стало. Птиц не слышно и не видно, зверья тоже. Словно распугал всех кто. Вот эта тишина мне и не нравится. И то, что мы едем так шумно.

Виктор нахмурился. Тайком с обозом по тряскому тракту вообще-то не прокрадешься. Но А-Ка прав: прикотловой лес какой-то подозрительно тихий.

– Такое чувство у меня, будто следят за нами, – закончил Стрелец. – Ты не думай, Золотой, я не очкую. Просто дурное чую. Что-то похуже соболяков.

Виктор вздохнул. Вообще-то интуиция редко подводила А-Ка.

– И что предлагаешь?

– Остановиться, – сразу, без раздумий ответил Стрелец. – Встать на тракте. Огородиться повозками и быконями. Затаиться, прислушаться. Разведку выслать вперед и назад. Лес осмотреть. Проверить дорогу. Если никого нет – проехать немного. Снова остановиться и снова проверить. Так и передвигаться.

– И далеко мы так уйдем?

– Не далеко. Зато уйдем. А если что стрясется – все равно ведь останавливаться придется. С таким грузом, – А-Ка кивнул на заваленные товаром повозки, – не убежать. И в походном порядке отбиваться труднее будет.

К-х-х-ряк-х! – раздалось впереди. Левое колесо головной повозки влетело в припорошенную листвой и опавшей хвоей яму. Под натянутой на деревянную основу старой автомобильной покрышкой треснул обод, с хрустом посыпались спицы. Обитое резиной колесо развалилось… Прочная упряжь натянулась струной, заставив тягловых быконей остановиться. Животные непонимающе затрясли крупными головами с костистыми выступами защитных наростов. Повозка сильно накренилась, упершись осью в землю. Сорвался с креплений и откинулся левый борт. На землю посыпался товар. Раненный Кирка каким-то чудом удержался на перекошенной повозке. Лекарь – не смог.

– Твою-у-у-ж-ма-а-а!.. – в сердцах взвыл вывалившийся из телеги Костоправ.

Виктор понял, что происходит, еще прежде, чем все началось. А начиналось нехорошее.

Нападение…

Хватило одного взгляда на злополучную яму. Не случайно, совсем не случайно, она оказалась на их пути. Глубокая, большая, с крутыми стенками. Заботливо прикрытая палой листвой. Быкони, видимо, почувствовали ловушку и обошли ее, но катившаяся за ними широкая повозка влетела-таки!