– Насчет воеводы, князя и нанимателя ты прав, конечно, но уж в атаманы мог бы и сам пробиться.

Виктор покачал головой:

– Разбойный люд – народец без будущего. Не княжьи люди, так зеленокожие или другие твари их рано или поздно, но отправят к праотцам. Да и душегубствовать не хочется. Не мое это. Хочу сам себе хозяином быть. Поэтому и торгую.

– Хозяином, оно, конечно, быть хорошо, – согласился Стрелец. – Но тяжко, когда впереди – котловые мутанты, а позади – долговая яма. По мне, так лучше послужить за хорошую плату хорошему нанимателю. Вроде тебя, вон.

В словах А-Ка не было лести. Стрелец вообще не умел льстить. Он, как и Костоправ, говорил только то, что думал. Правда, в отличие от лекаря, мог и промолчать, если нужно. Но врать и льстить не стал бы никогда и никому.

Виктор вздохнул:

– Тут ведь такое дело, А-Ка… Пока служишь хорошему нанимателю – все прекрасно, но рано или поздно любая служба заканчивается. А кушать хочется. А наемников вокруг много. Так что волей-неволей приходится, порой, служить и плохому хозяину. Разве не так?

На этот раз А-Ка ничего не ответил.

– Уж лучше я как-нибудь покручусь между долговой ямой и мутантами, – закончил Виктор.

Что случилась беда, стало ясно, как только повозки вышли из леса на открытое пространство. Обоз остановился.

– Ёо-о-оперный бабай! – пророкотал басок Костоправа. Лекарь как всегда не стеснялся выражать свои чувства.

Южного Приуральска не было. Вернее, было лишь то, что от него осталось. А осталось от города немногое.

Впереди виднелись ров, оборонительный вал с частоколами и бревенчатая стена: закопченная, обугленная, во многих местах обвалившаяся. Кое-где над стеной, словно гнилые зубы во рту старухи, торчали полуразрушенные и покосившиеся деревянные башни. Между двумя башнями располагались ворота. Одна воротная створка – перекошенная и обгоревшая, едва держались на петлях, вторая лежала на черной земле.

За стеной сквозь проломы виднелось пепелище. Практически все стоявшие на огороженной территории (селиться снаружи здесь ни у кого бы и мысли не возникло) постройки выгорели подчистую. В некоторых местах еще поднимались к небу слабые дымки. Перед крепостью, в заболоченном рву, на валах и частоколах, не тронутых огнем, валялись трупы. Много трупов. Растерзанные хищниками и падальщиками останки зеленокожих дикарей, которых сейчас распознать было проще не по цвету кожи, а по особенностям скелета, отличавшегося от человеческого. Ветер, подувший со стороны города, принес тошнотворный запах разлагающихся тел.

Бой здесь шел нешуточный. Судя по всему, Приуральск штурмовали сразу несколько дикарских кланов. Но то, что кругом валяются трупы котловых мутантов, вовсе не значит, что победили люди. Зеленокожие просто не хоронят своих. Не имеют такой привычки.

Над городом висела зловещая, пропахшая гарью и тухлятиной тишина. Приуральск был мертв. Дикари, наверняка, сожрали убитых, а пленных угнали в Котел для жертвоприношений. Мощные укрепления в этот раз не спасли город. Впрочем, от мутантов берегут не стены, а их защитники. И хорошее оружие.

Наверное, чего-то Приуральску не хватило. Либо первого, либо второго.

Виктор заметил движение. Человек? Зеленокожий дикарь? Нет, на частокол тяжело взлетела крупная – размером с пару соболяков – черная птица. Всеядный вран – хищник и падальщик в одном лице. Доминирующий вид среди пернатых котловых мутантов. Такие часто прилетают из-за Хребта. Вран, судя по всему, жрал мертвечину, а вышедшие из леса люди ему помешали.

– Каух! – разнесся далеко вокруг возмущенный крик птицы.

И тут же, словно эхо отозвалось со всех сторон:

– Каух! Каух! Каух!

Неприятный клекочущий звук резанул по ушам. Еще несколько вранов поднялись на стены, башни и частокол. С полдюжины птиц закружились над крепостью и обозом, словно давая понять, что отныне это их владения и чужакам сюда дороги нет.

Виктор заволновался. В лесу, пока обоз шел по тракту, прикрытому деревьями и кроновыми мхами, врановые стаи не представляли большой опасности. Но здесь им, конечно, раздолье.

– Каух! Каух! Каух! – крики крылатых тварей становились все более громкими и угрожающими.

Видимо, не все враны успели насытиться. Их трапезу прервали, и теперь птицы проявляли недовольство. Стая, правда, была не очень большая, но и она запросто могла напасть. Черные котловые птахи – создания злобные и агрессивные, да и живое мясо враны все-таки любят больше чем падаль. Следовало быть настороже.

– Отходим к лесу! – крикнул Виктор.

Однако укрыться за деревьями они не успели.

Из-за городской стены в воздух вдруг разом поднялись пара десятков новых птиц, привлеченных криками сородичей. Вранов оказалось больше, чем предполагали обозники.

Громко выматерился Костоправ. Виктор тоже добавил от себя пару ласковых.

А-Ка прицельным рычагом поднял до упора многозарядный стреломет на корме автоповозки.

– Мать вашу в пух и перья, летуны долбанные! – орал со своей повозки Костоправ, раскладывая перед собой заряженные арбалеты и самопалы. – Клювом в зад вас всех, враново отродье!

– Каух! Каух! – неслось в ответ.

От стаи оторвались и ринулись вниз первые черные комья.

То ли враны решили, что люди покушаются на их законную добычу, то ли надеялись пополнить запасы этой самой добычи впрок. А может быть, набросились на обоз просто так, от бессмысленной природной злобы, которой отличаются котловые мутанты.

Звякнула тетива стреломета. Бухнул тяжелый самопал-гаковница. Стрелы перебили крылья двум птицам и без видимых последствий скользнули по плотному оперению третьей. Заряд картечи попал еще одной твари в голову. Та перекувыркнулась в воздухе и тяжело рухнула на землю.

Виктор навскидку выстрелил из пистоля. Без толку. Или промазал, или пистольная картечь не смогла пробить перьевую броню. Ушел в белый свет, как в копеечку, арбалетный болт, выпущенный Киркой.

Стая отпрянула было, но уже в следующую секунду атаковала снова.

Бум! Удар мощного клюва и сильных лап в борт, едва не опрокинул автопоповозку.

Упал быконь, впряженный в повозку Костоправа. Защитная попона уберегла животное от агрессивной птицы, но быконь запутался в упряжных ремнях и не смог быстро подняться. Со второй попытки вран острыми, как ножи, когтями вспорол скотине уязвимое брюхо и сразу же потянул клювом потроха из раны.

– Ах, ты ж сука! – взревел лекарь.

Раскрученная гирька на конце длинной цепи достала птицу. Шипастый кистень угодил во враний глаз. Крылатая тварь дернула головой, издала хриплый клекот и, колотя крыльями по земле, попыталась отползти в сторону. Вторым ударом Костоправ добил тварь.

– Золотой! – закричал А-Ка, отмахиваясь от пернатых мутантов мечом. – Бомбарда!

Длинный клинок Стрельца сломал крыло одной птице, отбросил вторую…

Виктор уже стоял у орудия. Чем хорош турель-лафет – так это тем, что установленную на него бомбарду, в отличие от бортовых тележных орудий, можно вертеть во все стороны и задирать вверх.

Впрочем, сейчас сильно задирать не пришлось: враны метались над самыми повозками. Здоровенные такие орущие мишени. Хоть и летающие, но не очень маневренные. По таким «воробьям» бить из пушки – самое милое дело.

Виктор чуть приподнял ствол, чтоб не задеть ненароком обозников и быконей. Зафиксировал крепежным штырем. Щелкнул канонирской зажигалкой. Ба-бах! Автоповозка вздрогнула от неслабой отдачи. Как всегда.

Заряд крупной картечи вошел в самую гущу тварей. В стороны полетели перья, кровь, оторванные крылья, лапы и головы. Сразу с полдюжины черных измочаленных тушек грохнулись на землю. Две раненные птицы забились между повозками, поднимая пыль и кропя все вокруг кровавыми брызгами.

Остальные враны разлетелись. Но ненадолго. Не дав возможности перезарядить оружие, птицы вновь накинулись на повозки.

Вскрикнул Кирка. Оглянувшись, Виктор увидел, как сразу две крылатые твари сдернули раненого с повозки. Костоправ с ревом бросился на помощь, но в этот раз опоздал. Мелькнувший в воздухе кистень зецепился за стреломет, запутался… Еще один вскрик Кирки – и враны разорвали человека прямо в воздухе. Бедняга, избежавший смерти от клыков соболяка, принял ее от врановских когтей.