Как оно будет дальше, никто не знает, но в настоящее время пользоваться оружием опаснее дубинки или заостренной палки дикари, слава Богу, не умели. Правда, они приобрели взамен другое оружие: необычайную плодовитость и убийственную, порой даже самоубийственную агрессивность, подкрепленную кровавыми культами неведомых котловых богов.

И все-таки это было лучше, чем толпы зеленокожих выродков, наступающих с автоматами наперевес.

Виктору даже стало немного не по себе, когда он представил такую картину. Если в один далеко не прекрасный день из Большого Котла действительно выйдут хорошо вооруженные кланы двуногих мутантов, Сибирское княжество не устоит. Зеленокожие попросту сметут сибиряков, да и не только их. Хомо сапиенс окончательно уйдет в прошлое. Наступит время новой расы. Не только Котлы – вся планета станет Терра мутантика.

А может, оно и к лучшему? Может, хватит трепыхаться экс-царю природы, бездарно профукавшему свой мир? Может, пора уступить место другому временному царьку – зеленому человечку из Большого Котла?

Б-р-р! На фиг – на фиг – на фиг! Виктор тряхнул головой. Ну и мысли приходят в голову, когда на душе кошки скребут. Не-е, так дело не пойдет. Раскисать нельзя. Нужно держать себя в руках и вести обоз дальше. Хомо сапиенс еще поднимется с колен и пинками загонит всю мутантистую нечисть обратно в Котлы. А когда-нибудь – даст Бог – раздавит там тварей и вернет контроль над планетой. Вот только бы… Только бы вооружиться ему как следует.

Виктор снова покосился на автомат Стрельца.

Те невеликие запасы старого оружия, которые удалось отыскать вне Котлов, со временем приходили в негодность, а боеприпасы расходовались слишком быстро. Сначала – на борьбу друг с другом за скудные ресурсы. «Сапиенс» даже после Бойни не поумнел настолько, чтобы прекратить истреблять себеподобных. Для многих и сейчас проще убить ближнего, чем договориться с ним.

Правда, когда из Большого зауральского Котла и Котлов поменьше поперло всякое, договариваться все же пришлось. Грызшиеся между собой лесные сибирские князьки объединились под Великим Князем. Но вот пополнить истощившиеся арсеналы оказалось, увы, нечем. Оно и понятно: старые оружейные заводы разгромлены, необходимая инфраструктура и почти вся сырьевая база – уничтожены, а наладить новое производство у выживших кишка была тонка. Не хватало опыта, специалистов, техники, и просто рабочих рук. Да что там говорить о производстве оружия, если даже Стрельцов, обученных владеть древними стволами, становится все меньше и меньше.

В итоге, максимум на что оказались способны выпавшие из гнезда цивилизации «сапиенсы» – так это возродить примитивную металлургию, запустить нехитрое (уголь, сера, селитра – что тут сложного?) производство пороха и начать кустарную нефтеперегонку на скважинах, которые во время Бойни враг то ли не успел уничтожить, то ли оставил в надежде на победу.

Плохонькое, некачественно очищенное топливо шло на заправку работающих еще машин, которые, впрочем, быстро ломались и уже навсегда выходили из строя, не выдерживая конкуренции со старым добрым гужевым транспортом. Недостаток автоматов и пулеметов восполнялся мечами, арбалетами, бомбардами и самопалами.

По большому счету, люди, уцелевшие вне Котлов, тоже деградировали, как и котловые мутанты. Просто назад по эволюционной лестнице их отбросило не так далеко. Не совсем уж в каменный век, а куда-то в средневековье. Пусть новое, пусть малость продвинутое, но все же средневековье. А как иначе все это назвать? Защищенные крепостными стенами поселения и городки. Натуральное хозяйство. Опасные дороги. Князья, дружинники. Мечи, сабли, луки со стрелами, пугачи-самопалы…

Преимущество перед зеленокожими было только одно. Если котловые дикари вылезли из своих нор этакими троглодитами с напрочь отшибленной памятью, то остатки человечества сохранили некоторые знания и умения из прошлой жизни. «Сапиенсы» даже использовали полезные «артефакты» сгинувшей в самоубийственной Бойне цивилизации. «Артефакты», правда, дорабатывающие свой век и, зачастую, не поддающиеся починке.

Виктор глянул на автоповозку. Тоже ведь не вечная: долго не протянет.

Ну и что получается? Те, кто выжил вне Котлов, оказались в бо-о-ольшой заднице. Окружающая их задница немного освещена воспоминаниями о былом. Но с другой стороны…

Может быть, им тоже стоило забыть все? Не было бы тогда этой жгучей горечи, которая возникает всякий раз при мысли о том, как люди жили раньше, и как они живут теперь. Все-таки начинать свой путь в блаженном неведении, с чистого листа проще, чем с тяжким грузом памяти. Пусть не своей, пусть памяти предыдущих поколений, которые так и не сумели забыть о Бойне и о том, чего она лишила их самих и их потомков…

– Хорошо дрался сегодня, купец, – вновь заговорил А-Ка.

Виктор промолчал.

– Слышь, Золотой! Я вот все понять не могу, зачем ты вообще в торговлю подался?

Хороший вопрос. Виктор и сам часто думал над этим, и ответа не находил. Нельзя сказать, чтобы он получал удовольствие от торговли, как таковой. А ведь для других купцов Сибирской гильдии она было сродни наркотику.

– Из тебя бы отличный вояка вышел, – продолжал Стрелец.

– Ты вон у нас потомственный вояка, – отмахнулся Виктор. – Этого хватит.

– Я – другое дело. И именно потому, что потомственный. Меня отец еще с малолетства, как мать умерла, только А-Ка и называл. – Стрелец улыбнулся, что-то вспоминая. – Батя всегда считал старый добрый «калаш» лучшим оружием, ну и меня в честь него перенарек. Типа, ласкательно. Теперь я свое настоящее имя и как имя-то не воспринимаю.

– Хороший у тебя отец был, – Виктор тоже улыбнулся. – Стрелец, наверное, плохим отцом быть и не может.

А-Ка все же отвлек его от тягостных мыслей и разговорил, за что Виктор был благодарен спутнику. Сейчас – тот редкий случай, когда говорить лучше, чем думать.

– Отец-то хороший, детство – не очень, – вздохнул вдруг А-Ка.

– Что так? – удивился Виктор. – Любой пацан обзавидовался бы сыну Стрельца.

– А ты знаешь, как Стрельцы своих детей воспитывают? Я с пеленок вместо погремушек игрался деталями от негодных «калашей». Их всегда было полно в доме. Потом картинки пошли, плакаты всякие со старым оружием. Грамоте тоже обучался по оружейным книгам и альбомам. Отец это добро очень любил и собирал. А еще по дешевке скупал «убитые» стволы, чтобы я с ними возился уже в сознательном возрасте. Ну, я и возился, потому что ничего иного не предлагалось и не поощрялось. Когда прочая детвора в салочки гоняла, я уже разбирал-собирал пистолеты, автоматы и пулеметы не хуже взрослых Стрельцов. На патроны отец тоже не скупился. Половину заработка тратил, чтобы меня стрелять научить. Часто водил к друзьям-Стрельцам, те тоже показывали, как с оружием обращаться. У него были хорошие друзья. Ну а потом… – А-Ка замолчал.

– Что потом? – спросил Виктор.

– Стрельцы нанялись сопроводить обоз до котлового приграничья. Батя из похода не вернулся. Отцовы друзья принесли домой его автомат. АК… – наемник невесело усмехнулся.

Виктор покосился на его оружие.

– Так ты до сих пор с отцовским автоматом воюешь?

– Нет, конечно. Это уже мой третий «калаш». Похуже первых двух будет, но еще послужит. А вообще к чему я это веду-то? К тому, что меня с детства в Стрельцы готовили, и сам я другой судьбы для себя не представлял. Ну а ты, Золотой? Каким ветром тебя в купцы занесло?

Виктор пожал плечами:

– Сперва водил чужие обозы, – заработал немного, вступил в Гильдию. Теперь сам торгую.

– Да это-то я все знаю, – поморщился А-Ка. – И спрашиваю не о том. Сдается мне, что к воинской науке у тебя душа больше лежит, чем к торговле. Почему тогда не стал княжеским дружинником или наемником? Или разбойником на худой конец?

– Подчиняться не люблю, – подумав немного, ответил Виктор. – Наверное, в этом причина. – И пояснил: – Над дружинником стоят князь и воевода. Над наемником – наниматель. Над разбойником – главарь-атаман.