Пора идти.
Собственно, ей было уже давно пора. Дуглас ушёл двадцать минут назад, а Хизер всё ещё не поднималась с грязной кровати, словно чего-то ждала. Хотя было понятно, что она может ждать хоть до заката, и её никто не побеспокоит.
Она встала и подошла к окну. Вид из окна был довольно живописный – грубый дощатый забор, почерневший от дождей, располагался за стеклом в двух шагах. Но даже в это узкое пространство между окном и забором просачивался едкий туман. Она пошла к зеркалу. На её поверхности были уродливые трещины по углам – кто-то из предыдущих жильцов номера уронил зеркало на пол, а хозяин не удосужился его сменить. Хизер увидела в зеркале саму себя. И зачем мне приспичило смотреться сейчас, сокрушённо подумала она. Знала же, что так и будет. По сравнению с особой, которая стояла перед ней, вчерашнее отражение в зеркале туалетной кабинки торгового центра казалось идеалом красоты.
Хизер остановилась, заботливо вкладывая карту в карман жилетки.
Может, сходить в туалет…
Хм, и до чего ты будешь оттягивать время? Признайся, девочка, ты просто боишься выйти на улицу.
Я не боюсь. С чего мне бояться? Там ведь никого нет. Дуглас сказал, что город заброшен.
Ну вот видишь? А время идёт.
Хизер пожевала губу, потом кивнула. Ладно. Пусть путешествие начинается.
Она открыла дверь и вышла на улицу. Солнце уже давно встало, но его не было видно сквозь туман. Хизер поймала себя на том, что она страстно желает увидеть яркий жёлтый диск, сияющий на чистом небе. Когда она в последний раз видела солнце? Три дня назад? Боже ты мой… С тех пор небо Эшфилда сутками было затянуто мрачными слоёными тучами, напоминающими грязные марлевые повязки. Наверное, сейчас, после грозы, там стало ясно. А она здесь, в городе, которого покинуло даже солнце…
Хизер вышла на улицу и зашагала по обочине. Бетон на тротуаре местами растрескался, поэтому приходилось постоянно смотреть под ноги. Наступишь на трещину – убьёшь свою мать, некстати вспомнила она глупую примету. А ей было уже терять некого, так что не будет беды, даже если она вся провалится в разрыв асфальта.
Какой странный город… Хизер не оставляло ощущение, что кто-то за ней следит. Уже когда они въехали в город, и она смотрела из окна машины, ей было не по себе. Да, на её губах была улыбка, но улыбалась не она, а Алесса. Хизер же закоулки Тихого Холма были совершенно чужды, как любой другой незнакомый город. Сейчас, слава Богу, Алесса временно утихомирилась, так что Хизер могла ещё раз смаковать свои ощущения от пребывания в покинутом городе. И с каждым шагом это нравилось ей всё меньше. Как будто кто-то есть в тумане – бесшумно идёт за тобой по пятам и строит рожи в затылок. Когда она оборачивается, он просто ныряет в волны белого океана и становится невидим. Для него это просто забавная игра – как кот играется с попавшейся в лапы перепуганной мышкой. А что… что будет, когда ему надоест эта игра и он приступит к более активным действиям? Она вспомнила тень, которую видела, когда ехала в мотель.
Чушь какая. Нет тут никого. Хизер прибавила шагу.
У одного из домиков стояла синяя машина. Стёкла выбиты, капот раскрыт. Подойдя ближе, Хизер увидела, что все внутренности машины раскурочены неизвестными вандалами. Обрывки проводов и шестерёнки были раскиданы по земле вокруг корпуса, из пробитого бака на асфальт вылилось масло и засохло тёмным пятном. Хизер затошнило, словно она увидела мёртвого человека с выпотрошенными кишками.
А вот и поворот на Кэррол-стрит. Хизер облегчённо вздохнула. Одна треть пути позади. Пока всё хорошо.
У перекрёстка высилось боулинг-кафе. На двери висела категоричная красная табличка: «ЗАКРЫТО». Хизер не любила боулинг (если честно, то не умела играть), так что особо не огорчилась. Да и видно было, что заведение третьесортное, как, впрочем, и всё, что она видела в этом городе.
Нет, всё-таки, всё-таки… Ощущение, что некто преследует её, не уходило. Туман, казалось, стал гуще, чем на Натан-авеню. Асфальт пошёл волнами, будто укладчики просто плеснули его на землю, не позаботившись о выравнивании. По обе стороны улицы потянулась высокая проволочная сетка, делающая улицу похожим на канализационную тоннель. И… появились звуки. Повторяющиеся, неживые и металлические. Похожие на тот звук, что она слышала под землёй, убегая от неизвестного монстра. Они нарастали, накачивая Хизер желчью паники.
Я знала, я знала, что здесь что-то не так…
Бежать она не стала. Если за ней в самом деле идёт монстр, то этим она дала бы знать, что его обнаружили. И монстр уже не стал бы скрывать своё присутствие. А так она могла хотя бы выиграть несколько лишних футов, поддерживая игру. Я тебя не вижу, и ты меня не видишь.
Первый квартал миновал. Туман вроде стал реже, и звуки почти стихли. Хизер уже начала надеяться на мирный исход, как внезапно максимум в десяти шагах за её спиной раздался душераздирающий собачий вой. Скорее даже не собачий, а волчий. Хизер живо представила себе бурое взлохмоченное создание с длинными клыками, поднимающее остроконечную морду к сияющему над горой месяцу.
Чёрт!
Она побежала. И конечно, тут же зацепилась каблуком о трещину на асфальте и упала на четвереньки.
Чёрт!!!
Пока она пыталась встать, сзади послышалось деликатное шуршание мохнатых лап. Собака. Но она была не одна. Кто-то с ней был. Кто-то гораздо страшнее. Он издавал лязгающие звуки, уже не пытаясь скрываться. И улыбался. Хизер знала, что улыбался.
Это сказка о маленькой девочке, которая пошла гулять по городу без разрешения родителей. А ведь она знала, её не раз предупреждали, что гулять одной ОЧЕНЬ опасно. Но она не послушалась, думала, что уже взрослая. И была наказана…
Она поднялась на ноги и побежала дальше. Собака почему-то медлила, хотя могла одним прыжком сомкнуть зубы у неё на лодыжке. Железный лязг не приближался и не отдалялся, держась на одинаковом расстоянии. Кажется, они всё ещё были не прочь поиграть с добычей…
Справа в тумане засверкали огни. Розовый и жёлтый, переливающиеся по кругу. Это была неоновая вывеска. Яркие цвета смотрелись странно в этом серо-белом мире.
«Небесная ночь». Хизер рванулась в сторону огней. Быстрее, пока они не догадались… Лапы собаки семенили в пяти шагах, сводя с ума. Огни расплывались и двигались, отдалялись. Они убегали. Они не хотели, чтобы Хизер нашла приют под их укрытием.
Тут был узкий проход между двумя кирпичными стенами, исписанными разноцветными маркерами. Когда Хизер едва заметила очертания длинной тонкой лестницы, ведущей вверх, к двери «Небесной ночи», за спиной раздался ужасающий металлический скрежет, словно кто-то начал водить вилкой по поверхности тарелки. Звук щекотал нервы и давил на уши невидимой рукой, вызывая боль и страх. Хизер всё ещё не хотела оглядываться. Спасение было только одно, и оно находилось впереди, под недружелюбным неоновым светом «Небесной ночи».
Она схватилась за поручни лестницы, представляя, как сейчас зубы собаки окажутся на её ногах, прокусывая плоть и кости. Но этого не было. Скрежет возрастал, вибрируя и повизгивая, как напоровшаяся на гвоздь бензопила, но адская собака не спешила нападать на Хизер. Она взбежала наверх, спотыкаясь и глотая солёный пот, капающий с кончика носа на губы, готовая в любой момент распрощаться с жизнью. Когда под переливающимися огнями вывески появилась дверь, на которой висела синяя табличка «ОТКРЫТО», она поверила не сразу. Такого не может быть, что эти монстры отпустят её просто так. Вот сейчас… через секунду… хрясь, и всё будет кончено.
Дверь скрипнула, открывая взору полутёмное помещение. Пока Хизер не захлопнула дверь за собой, она не позволяла себе верить, что всё обойдётся. И когда она поняла, что опасность больше не угрожает, она без сил сделала два-три шага и опустилась на низкий стул у лакированного столика.
«Небесная ночь» представляла собой совокупность разбросанных по комнате столиков красного дерева, стойки бара со сверкающим рядом бутылок на прилавке и мини-сцены с металлическим шестом. Хизер живо вообразила, как по ночам клуб наполнялся посетителями в смокингах, которые сидели за столиками и негромко разговаривали (может, играли в покер), краем глаза наблюдая за полуголой танцовщицей, которая крутилась вокруг шеста – искрящиеся вина в бокалах, лёгкий дымок сигарет и ненавязчивое мелькание смазанных огней, отражающее тени на стенах. Но сейчас ничего не было. От былого великолепия «Небесной ночи», канувшего в небытие вместе с золотыми деньками города, осталась лишь вызывающе мигающая красноречивая надпись «РАЙ» за стойкой. Под надписью разлеглась символическая женская фигурка, подсвеченная розовыми огнями. Хорошо хоть электричество ещё не отключили, иначе не было бы и этого.
