Райли раздирали противоречивые чувства: облегчение – с ней ничего не случилось! – и негодование – как она могла прийти в такое место?! Как он должен поступить? Схватить ее за шиворот и увезти обратно в Блэкхит или уйти отсюда и забыть о ней навсегда? Но ни то ни другое не расскажет ему правды. Поэтому Райли решил проследить за ней, пока не выяснит, почему она здесь.

Эйприл была в плаще бледно-лилового цвета. Она плотно натянула капюшон, чтобы ее не узнали. Время от времени она поворачивалась к двери, и тогда ему удавалось увидеть ее лицо.

К Райли подошла прислуга, чтобы взять заказ, и он ответил, не поднимая головы. В этот момент Эйприл сделала знак служанке подойти к ней, и Райли низко склонился над столом, чтобы она его не узнала.

Служанка переспросила, чего же ему принести, и он ответил как можно тише. Служанка, пожав плечами, отошла к столу Эйприл и забрала у нее кружку.

Тут распахнулась дверь, и вошел мужчина. Райли не мог разглядеть его лица, потому что сидящий за столом перед ним встал, чтобы произнести тост, и заслонил собой вошедшего. Мужчина сразу подошел к столу Эйприл и уселся спиной к Райли.

Со своего места Райли смог отчетливо видеть лицо Эйприл, но лица мужчины он так и не увидел. Судя по всему, Эйприл была не только потрясена и удивлена, но и разгневана. Мужчина что-то говорил, а у Эйприл гнев сменился беспокойством. Она огляделась и, убедившись, то никто на них не смотрит, принялась расстегивать плащ. Мужчина протянул руку, чтобы остановить ее.

Райли подался вперед, когда мужчина дотронулся до ее руки, но одумался и снова сел. Сердце его готово было выскочить из груди.

Мужчина сделал знак, чтобы Эйприл пошла с ним, но она колебалась. Он сказал ей что-то, и тогда Эйприл встала. Пряча лицо под капюшоном, она последовала за своим спутником к неосвещенной лестнице. Они поднялись на второй этаж, мужчина ввел Эйприл в темную комнату, и дверь закрылась.

Райли не мог поверить своим глазам. Да и как он мог тому поверить? Он только что был свидетелем того, как его возлюбленная невеста вошла в комнату с другим мужчиной. Ему не хватало воздуха отбушевавшей в душе ревности. Эта мучительная боль его убьет!

Конечно, он мог подняться наверх и остановить их. Он мог бы вызвать на дуэль ее любовника. Он мог схватить Эйприл, увезти в Блэкхит и запереть там до конца ее дней. Но все это не изменило бы того, что он видел своими глазами: его невеста поднялась наверх с мужчиной.

Поднялась по своей воле.

Эта мысль подобно кинжалу пронзила ему грудь и ранила прямо в сердце. Эйприл скрыла от него правду, продала его подарок, ночью накануне свадьбы сбежала из его дома, чтобы воссоединиться с другим мужчиной.

Решено, он закроет для нее свое сердце, заново построит стену, которую когда-то воздвиг, чтобы уберечь себя от неверных женщин.

Урон уже нанесен.

Что ему сейчас делать?

Вдруг дверь наверху открылась и из комнаты выбежала Эйприл. Она стремглав слетела с лестницы, не обращая внимания на то, что капюшон упал с головы. На глазах у нее блестели слезы. Она выбежала из трактира, а Райли с трудом удержался, чтобы не кинуться за ней. Вместо этого он поднял глаза на открытую дверь комнаты, ожидая увидеть того, кто выйдет из комнаты.

Спустя минуту человек появился. Лицо его было в тени, но когда он наклонился, чтобы закурить, и посмотрел наверх, у Райли остановилось дыхание.

За рассеявшимся табачным дымом Райли увидел лицо, которое он знал слишком хорошо. Знал с юности, с университетских лет и в течение всей своей адвокатской карьеры. Это было лицо преданного друга, которому он мог доверить любые секреты. Это было лицо Питера Нордема.

Райли бросился к нему и изо всех сил ударил. Это был удар человека, которого предали.

– Если ты когда-либо коснешься ее, я тебя убью, – прохрипел он, нагнувшись к распростертому на полу Нордему.

Тот потер кровоточащую скулу.

– Ты об этом пожалеешь, старина.

– Я верил тебе, свинья. Ты был моим другом.

– А я верил в то, что она никому не скажет. Кажется, в наше время никому нельзя доверять.

Райли схватил Нордема за ворот и поднял на ноги.

– Как ты мог так со мной поступить? Накануне моей свадьбы?

– Что тебя больше расстраивает: то, что это случилось сегодня, или что вообще случилось?

Райли было не до обмена колкостями. Он со всей силой ударил Нордема кулаком в живот. Нордем снова рухнул на пол.

– Только подойди к ней снова, и тебе конец. Это не угроза – это я тебе предсказываю.

Он вышел из трактира и вскочил на лошадь. Опасаясь, что не совладает с собой, если увидит Эйприл, он поскакал прямо в Лондон, в свой городской дом.

Эйприл вернулась в Блэкхит. Чувствовала она себя ужасно несчастной и жалкой. Слезы высохли на лице, а на сердце лежал холодный камень. Она никак не могла прийти в себя, ей казалось, она спит и видит чудовищный сон.

Шантаж Нордема направлен не против нее, а против Райли – это она понимала. Ее жених понятия не имел о том, что его старинный, ближайший друг на самом деле питал к нему ненависть. Даже после того как она отдала ему двадцать тысяч фунтов, он не вернул ей дневник. Вместо этого увеличил цену – теперь он хотел ее. Эйприл пришла в ужас и отпрянула от него. Тогда он пригрозил: либо она достанется ему, либо ее будут передавать из рук в руки стражники в Ньюгейте. Он признался, что хочет овладеть ею лишь для того, чтобы увидеть выражение лица Райли, когда он скажет, что наставил ему рога, а в доказательство опишет каждый изгиб, каждую веснушку на ее теле. Тогда она ударила его по щеке, а он схватил ее за руки и заявил, что если она не повинуется ему, то ее арестуют, а дневник будет отослан в «Морнинг пост». Кем станет Райли, если его жена в тюрьме, а брат – отпрыск проститутки – покрыт позором? Он превратится в посмешище. Какое бы решение она ни приняла, Нордему на руку будет любое. Перед лицом выбора из двух одинаково ужасающих возможностей первое, что пришло ей в голову, – бежать.

И она убежала. Она стремглав понеслась в Блэкхит. Возможно, в последний раз.

Ей необходимо все рассказать Райли. Никогда прежде она так остро не нуждалась в его доверии. Она должна предупредить его о том, что его друг – предатель и негодяй. Она сомневалась, что он ей поверит, и он уж точно не будет доволен тем, как она это узнала. Но все это ничто по сравнению с тем, что может случиться, если она не скажет ему правду.

Наступил день бракосочетания – ясное январское утро, полное надежд. Слуги поднялись засветло, чтобы успеть приготовить все к свадьбе. Они находились в приподнятом настроении, предвкушая собственное празднование в честь женитьбы хозяина. А пока что каждый, зная свои обязанности, выполнял все с предельной точностью и тщательностью.

Если бы Эйприл хотя бы наполовину могла разделить радость слуг! Тогда она, возможно, была бы больше похожа на взволнованную, но счастливую невесту. Но ей хотелось только одного – оставаться в постели весь день. От недостатка сна ее подташнивало, лицо опухло от слез, а голова раскалывалась от страшной тревоги.

В полном оцепенении Эйприл позволила горничным помочь ей принять ванну и одеться. Лишь в карете она до конца поняла суть того, что с ней случилось.

Карета быстро ехала в Лондон, а Эйприл снова и снова перебирала в уме то, что было и то, что ей предстоит. Джереми попросил адмирала королевского флота Вулфа, друга Джоны, повести ее к алтарю. Эйприл была рада, что во все эти приготовления ее не вовлекали. Когда карета свернула на Ньюгейт-стрит и проехала мимо тюрьмы, Эйприл задрожала. О Ньюгейтской тюрьме в заведении мадам Деверо рассказывали страшные вещи, и если в нее попадала какая-либо из «девочек», о ней больше никто никогда не слышал.

Эйприл не могла выбросить из головы жуткие картины тюрьмы. Эти видения преследовали ее, даже когда карета остановилась у собора Святого Павла, и она представила себя не поднимающейся по ступеням собора, а увидела, как входит в железные ворота тюрьмы. И вместо того чтобы представить, как идет по проходу церкви рядом с адмиралом Вулфом, увидела, как ее ведет в камеру стражник. Улыбающиеся лица гостей превратились в злые лица двух тысяч обитателей тюрьмы. Экзотический букет, составленный для нее Джереми, задрожал у нее в руках, словно это были не яркие цветы, а кандалы.