– Остановись. Я не могу…

Она улыбнулась:

– Дорогой, ты, конечно, можешь.

Она распустила завязки накидки, и прозрачное кружево соскользнуло с ее плеч.

Будь Райли моложе и неопытнее, он охотно ответил бы на это завлекательное приглашение. Он подхватил бы ее на руки, бросил на кровать и, ограничившись лишь одним поцелуем, немедленно овладел бы ею. Но он уже не тот юнец – об этом позаботилась сама Агата. В мозгу возник образ девушки с каштановыми волосами, которая постоянно сопротивлялась ему, дразнила своими загадочными глазами и в результате нашла удовольствие в его объятиях. Он жаждал покрыть ее тело поцелуями, познать ее душу, слиться с ней каждой своей клеточкой. Это ее он хотел видеть в своей постели.

– Агата, давай не будем создавать лишних трудностей. Я собираюсь жениться на другой.

– О, Райли, ты же не можешь серьезно думать о том, чтобы связать себя браком с этой, этой…

– Ее зовут Эйприл. Да, я свяжу себя этими узами.

– Райли, милый, она такая простушка, такая бестактная.

Он отвернулся и застегнул пуговицы на брюках.

– Происхождение не является необходимым условием для брака. Людей соединяет не воспитание и хорошие манеры, а любовь.

Агата пристально на него посмотрела.

– Любовь? Ты… ее любишь?

Он сдвинул брови. Он сам себе в этом еще не признался, а тем более Эйприл.

– Не знаю. Возможно, люблю.

Агата натянуто улыбнулась.

– Но, Райли, она-то тебя не любит. Она сама мне это сказала.

– Когда?

– На министерском балу. Она сказала, что не собирается выходить замуж за кого-либо, а за тебя – тем более. Зачем связывать свою жизнь с холодной, строптивой особой, когда у тебя в постели каждую ночь может находиться женщина, которая тебя желает? И безумно любит.

Райли посмотрел на Агату. Когда-то он любил ее. Она была такой милой, очень похожей на Эмили. Но одержимость деньгами погубила ее. Теперь она стала совершенно другим человеком.

Его мысли вернулись к Эйприл. В отличие от Агаты ей безразличны и его титул, и его состояние. Ей вполне хватало его любви. Какой же он дурак, что подумал, что сможет отдать ее кому-то! Эйприл бесценна. Он и дня без нее не проживет.

– Агата, ты восхитительное создание, – сказал Райли, ласково поцеловав ее в щеку. – Но наша дружба в прошлом. Все было очень мило, когда мы были молоды. Теперь мы оба достаточно умны, чтобы понять – прошлого не вернуть.

– Дорогой, не говори так. Все получится. Потому что я люблю тебя. Я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. – Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. – И в том числе – самая лучшая женщина.

Она приблизила к нему лицо, и ее губы, мягкие и пухлые, прикоснулись к его губам, возбуждая в нем желание, показывая, какой восторг сулит ему близость с ней. Райли положил руки ей на плечи и решительно отстранил.

– Агата, самая лучшая женщина у меня уже есть. Это Эйприл.

Если бы он ударил ее по щеке, она не выглядела бы такой оскорбленной.

– Понятно, – сухо произнесла Агата и, переступив через брошенную на пол накидку, подошла к креслу, на ручке которого висел подбитый мехом плащ. – Ты очень изменился, Райли. Ты совсем не такой, каким я тебя когда-то знала.

– Возможно. В моей жизни появилось кое-что новое, и я искренне сожалею, что это изменило нашу дружбу. Я всегда буду с признательностью вспоминать близость с тобой.

Он поцеловал ей руку.

У Агаты дрогнули губы, но она быстро овладела собой.

– Значит, теперь это всего лишь воспоминания?

Он подал ей руку:

– Позволь тебя проводить.

– Что, черт возьми, с тобой происходит?

Дженни посмотрела на подругу, которая лежала, свернувшись в клубок, на кровати, хотя уже наступил день.

– Уйди, – послышался приглушенный одеялом ответ.

– И не подумаю.

Дженни сдернула с нее одеяло.

– Иди к черту!

Эйприл снова натянула одеяло.

– Ты заболела?

– Да. Заболела от расспросов. Уходи.

– Не уйду, пока ты не поднимешься с кровати.

– Зачем? Чтобы Джона смотрел на меня с отвращением? Или чтобы ты чуралась меня?

– Эйприл Роуз Джардин! Вот уж не помышляла, что оживу до дня, когда ты станешь себя жалеть. Ходишь понурая и надутая. Стоило пожить среди знати, как ты сникла.

– Я ничего не могу с собой поделать. – Эйприл надула губы и села. – Неужели ты не видишь, что все из рук вон плохо?

– Извини, но я этого не вижу. Ты выходишь замуж самого выгодного жениха во всей Англии! Да ты отхватила такого мужчину, о котором мечтает любая. Но разве ты можешь признаться, что по уши в него влюбилась?! Гонору много. Ну и дела! Посмотри на себя – судомойка, которая думает, что слишком хороша для лорда, и скорее останется герцогиней Мусорное Ведро, чем станет настоящей. Ты совсем свихнулась.

– Дженни, ты просто не понимаешь…

– Нет, понимаю, потому что мы с тобой в одном положении. Мы обе без памяти влюбились в мужчин выше нас по положению. Эти мужчины честные и уважаемые. А мы… мы из грязи, но нам чертовски повезло завоевать их любовь. Может, они и не ангелы, однако им пришлось многим пожертвовать ради любви к таким, как мы с тобой. Нам повезло.

У Эйприл на глаза навернулись слезы.

– Он меня не любит. Он даже не может находиться в одном городе со мной, не говоря уже об одной и той же комнате.

– Ой! Тогда почему он только что подъехал в карете?

– Что?

– Он внизу, здоровается с его светлостью.

– Сто чертей! – Эйприл спрыгнула с кровати и стрелой метнулась к умывальнику. – Почему ты до сих пор молчала?

– Я думала, тебе все равно.

– Ты порой бываешь такой свиньей.

Дженни засмеялась и помогла Эйприл облачиться в дневное платье.

Через десять минут, когда Эйприл лихорадочно расчесывала спутанные волосы, они услышали стук в дверь.

– Войдите.

Дверь распахнулась – на пороге стоял Райли. У Эйприл перехватило дыхание. Он выглядел таким элегантным в темно-зеленом сюртуке и жилете кремового цвета.

– Милорд… Вы вернулись.

– С приездом, милорд, – поприветствовала Райли Дженни, делая реверанс.

– Благодарю. Дженни, оставь нас на минуту.

Дженни направилась к двери, а Эйприл застыла, не в силах пошевелиться. Целую неделю она страдала от того, что не может поговорить с ним, сейчас же, когда он стоял перед ней, она не могла найти слов. Что ей сказать? Что в его отсутствие она сделала кое-что полезное? Но что? Вред, нанесенный его семье, ей не исправить.

Она молча смотрела на него. Он выглядел как-то по-иному, не так, как в прошлый раз, когда они говорили. Он не стал менее красив, но под глазами появились темные круги, а щеки ввалились.

– Вы выглядите усталым, милорд.

– Как и ты.

Эйприл в смущении начала разглаживать смятое покрывало на кровати.

– Не хотите ли присесть?

– Да нет. Поездка из Лондона оказалась утомительнее, чем обычно. У меня затекли ноги, и я с удовольствием постою.

Они оба испытывали неловкость.

– Может быть, вы желаете что-нибудь выпить?

– Нет. Я пришел сказать тебе… что я… Я хотел сказать… – Он посмотрел на свои сапоги и прокашлялся. – Я хотел сказать, что я все устроил с теми, кого ты обманула. Кларендон, Пул, Эрншо, Глендейл… все они приняли от меня деньги в счет возмещения убытков. Маркем оказался более несговорчивым, но я его не оставлю покое. Им, конечно, было весьма неприятно говорить со мной об этом, но тебе повезло, так как эти четверо – самые жадные люди во всей Англии. Итак, теперь, я полагаю, ты можешь не бояться, что кто-нибудь предъявит тебе обвинения.

Эйприл стояла, опустив голову, – ей было безумно стыдно.

– Благодарю вас за то, что уладили это.

Райли кивнул в ответ и, помолчав, сказал:

– Приготовления к бракосочетанию уже начались. Этим занимается мой секретарь. Я дал ему указания разослать приглашения как можно большему количеству важных особ.

Эйприл сделалось грустно. Скоро он представит ее своим знакомым как жену, и они, несомненно, все будут разочарованы, впрочем, как и он сам. Если бы она не влезла нагло в его жизнь, он женился бы на девушке воспитанной и родовитой. И, что намного важнее, на той, которую искренне любит. Такой человек, как он, мог бы выбрать любую девушку. Но чтобы спасти семью от краха, он вынужден жениться на ней. Она лишила его возможности выбрать жену по своему вкусу, а это самое унизительное, что с ним случилось по ее вине.