— Ну и что? — искренне удивился неисправимый забияка. — Стервец сам напросился…

— Шевалье! — дама метнулась к Александру. — Скажите, что вы пошутили! Попросите прощение! Остановитесь… пока не поздно!..

— Мадам, я ценю вашу заботу, — легкая ирония в голосе пажа. Насмешливый поклон. — Однако я не шутил. Я вызвал на дуэль подлеца и буду драться насмерть.

— Злой… упрямый мальчишка! — дама всхлипнула и так сильно сжала веер, что хрупкая безделушка разлетелась на тысячу кусков. — Зачем вам это? У вас даже секунданта нет!..

— Господа, пропустите… Шевалье Александр!.. Я хочу… ябуду вашим секундантом!

Молодой человек обернулся. Юный Водемон, бледный чуть ли не до синевы, но при этом решительный, пробивался вперед. Кто-то из придворных попытался задержать его, кто-то громко произнес «Но ваш батюшка…» — юноша не замечал ничего. Ошарашенный паж молча наблюдал, как кузен герцога Лотарингского выбрался из толпы и пошел к нему, протягивая руку.

— Шевалье, прошу вас, — с некотором смущением проговорил Эммануэль, — примите мои услуги. Это большая честь для меня.

Шевалье Александр только кивнул, не зная хорошенько, что ответить на неожиданное предложение. Придворные в замешательстве переглянулись. Граф де Буасе первый пришел в себя.

— Вот, значит, как?! — раздражено воскликнул он. — Ну что ж! Рошпо, будьте моим секундантом!

— Но я же не могу, кузен… не могу скрестить шпагу с ребенком… — потерянно проговорил сорокатрехлетний придворный.

Шевалье де Лоррен гордо вскинул голову, лихорадочно стараясь придумать какой-нибудь язвительно-уничтожительный ответ. Но в этот момент Крийон вновь вышел вперед, радуясь тому, что ни одно дело чести не может обойтись без его совета.

— Рошпо и Водемон? Прекрасно! — сообщил он присутствующим. — На этот раз секунданты не будут драться, а будут только свидетелями поединка. Я так решил, и если кто-то не согласен с этим — будет иметь дело со мной!

Граф де Рошпо с облегчением перевел дух, придворные замолчали. Водемон попытался было возмутиться и доказать, что возраст вовсе не основание считать его ребенком, однако вид стольких благородных дворян, беспрекословно подчинившихся решению Крийона, убедил его на некоторое время забыть о недовольстве.

— А теперь, господа, договаривайтесь об условиях поединка, — распорядился барон, чувствующий себя на любых дуэлях, в стычках и сражениях так же естественно как саламандра в огне.

— Рошпо, скажите этому стервецу, что я желаю драться немедленно, за рвами Лувра. Без дублетов и без рубашек — грудь обнажена, сердце открыто… И пусть не надеется на снисхождение. Я его не просто убью — на куски изрублю!

— Господин виконт, — голос пажа был холоден и невыразителен, словно угроза графа его не касалась, — передайте секунданту его сиятельства, что мне безразлично где, когда и как драться. Что касается рубашки, то я снимаю ее только в спальне и не намерен раздеваться при всех, да к тому же бесплатно.

Виконт покраснел. Буасе побагровел. Крийон свистнул. Кто-то из придворных насмешливо предложил сложиться для шевалье Александра, на что другой резонно заметил, что на тот свет деньги не унесешь.

Граф де Рошпо расстроено вздохнул, недовольно оглянувшись на толпу. Принялся что-то вполголоса доказывать кузену. Водемон то краснел, то бледнел, не зная, как вести себя под взглядами стольких придворных. Сделал шаг к Александру, но в смущении остановился, не представляя, как пробить его каменную неприступность. Оглянулся на Рошпо и Буасе.

Тем временем Крийону надоели затянувшиеся переговоры.

— Сколько можно совещаться, Буасе?! Не забудьте, я с нетерпением жду своей очереди!

Его сиятельство бросил на говорившего злобный взгляд.

— Я готов, шевалье, но сначала пусть этот стервец сменит шпагу, она может быть отравленной!

Придворные ахнули, когда Александр выхватил клинок. Полоснул по руке.

— Ты доволен, мерзавец? — холодно осведомился паж.

— Однако… — пробормотал Крийон, с некоторым недоумением глядя на юношу. Тряхнул головой, отгоняя наваждение. — Ну что ж, господа, — громко заговорил барон, как только его душевное равновесие было восстановлено, — коль скоро все формальности улажены, нам остается только покинуть Лувр.

Придворные шумной толпой направились за дворцовые рвы, облюбовав для поединка пустырь, весьма часто служивший местом встреч дуэлянтов, когда они по той или иной причине не желали или не имели времени переправляться через Сену. Враги скинули дублеты и встали в позицию.

— An garde! — скомандовал Крийон.

После первых же выпадов Александр убедился, сколь безнадежно его положение. Против него были опыт и сила тридцатилетнего врага, его высокий рост, более длинная и тяжелая шпага. Молодой человек пытался пустить в ход все, чему обучали королевских пажей на уроках фехтования, а также то, чему он сам выучился во время вольной жизни в Париже и перенял от Пьера. Тщетно. Граф де Буасе был недосягаем. Хуже того. Озлобленный публичным унижением вельможа постарался как можно лучше выполнить свое обещание. Ловко проведенным приемом заставил Александра повернуться лицом к солнцу, окружил себя сверкающим стальным кольцом, не дающим пажу ни на шаг, ни на полшага приблизиться к своей драгоценной особе. И при этом стоило самому графу хоть немного вытянуть руку, сделать хотя бы крохотный шажок вперед, как его шпага со злой методичностью наносила юноше то укол, то длинную кровоточащую рану.

Пот заливал лицо шевалье Александра. Рубашка окрасилась кровью. Все силы, все внимание пажа сосредоточились на схватке и потому он не видел, как зажмурился Водемон, как хмурится Крийон, переглядываются придворные, как пожимает плечами Рошпо, как странный румянец красит щеки дамы и она следит за поединком почти что со сладострастным вниманием.

Буасе нанес новый удар, паж парировал, но граф, казалось, только этого и ждал. Он ударил по клинку врага с такой силой, что молодой человек пошатнулся, а его шпага вылетела из руки, отскочив шагов на десять. Придворные вскрикнули, Водемон от неожиданности открыл глаза, судорожно вздохнул, будто всхлипнул, отвернулся. Буасе размахнулся и ударил юного противника эфесом шпаги по лицу. В последний момент пажу удалось уклониться от оплеухи, однако даже пришедшийся по касательной удар оказался достаточным, чтобы юноша отлетел в сторону и упал, проехав боком по земле.

— Что, щенок, решил отдохнуть? — с издевкой поинтересовался Буасе, неспешно направляясь к молодому человеку. — Давай, поднимайся, я еще недостаточно натешился.

Александр слепо нащупал эфес шпаги, судорожно сжал пальцы, поднялся на ноги, ожидая своего врага с оружием в руках. На этот раз солнечные лучи светили обоим противникам сбоку, но граф с какой-то утонченной жестокостью заставил юношу вновь повернуться лицом к солнцу. Бой возобновился.

Время молодого человека остановилось, превратившись в какую-то мешанину из выпадов, ударов, блоков, прыжков, отскоков, приседаний, перебежек, попыток пробиться через стальную защиту врага и уйти от слепящих лучей солнца. На рубашке юного шевалье расплылось еще одно кровавое пятно. Грязная сорочка прилипла к телу. Паж запнулся, невольно отведя шпагу, и тогда граф вплотную подошел к юному шевалье, подставил ногу, и Александр вновь упал, выронив клинок.

— Что же ты все время ложишься, шлюха? Это тебе не спальня! — голос Буасе прозвучал глумливо, когда он склонился к пажу, не забыв при этом угрожать ему острием своей шпаги. Александр провел рукой по земле и неожиданно резким движением швырнул в глаза его сиятельству горсть песка.

Граф с проклятиями отскочил прочь. Шевалье Александр схватил шпагу и поднялся; под изумленными взглядами зрителей остановился, дожидаясь, пока Буасе проморгается.

Его сиятельство протер глаза, с ненавистью глянул на юношу, процедил: «Ты мне за это заплатишь, мерзавец», шагнул вперед. Паж ожидал своего врага, изготовившись к бою, но на этот раз на него обрушился целый ураган из свиста и молний. Каким-то чудом мальчишке удалось отвести направленные против него удары, однако безжалостная воля графа заставила его занять прежнюю невыгодную позицию. Буасе изготовился к удару, начало которого Александру помешало разглядеть солнце, а окончание — резкая боль, когда шпага графа пропорола ему руку. Его сиятельство довольно улыбнулся, заметив отражение боли на лице врага, занес клинок над головой почти что обезоруженного противника… Свидетели поединка дружно вздохнули, ожидая неминуемого удара… И дождались. Прямого, неотвратимого как молния. В последний миг, неожиданно для всех и прежде всего для себя, Александр перехватил падающую шпагу левой рукой. Отвод… встречное движение… Зрители охнули. Со странным звуком шпага воткнулась во что-то мягкое. Буасе зашатался и, даже не вскрикнув, повалился на землю, увлекая за собой Александра.