— Разве я приглашал кого-то из них на ужин? — ехидно вопросил Крафт. — Или вы все рассказываете своему боссу и жениху? Или босс и есть ваш жених?

Хотела бы я этого, с тоской подумала Кайли. Но увы.

— Нет, мистер Элсон — не мой жених. Однако я не стану совершать таких вещей без его ведома. И уж тем более без ведома жениха. И если мистеру Элсону еще может быть все равно, то мой жених меня любит и ему точно не наплевать!

— Мисс, я приглашаю вас на ужин. Неужели это так неприлично?

Да, в ваших устах это звучит как неприличное предложение.

Крафт хмыкнул и отошел на шаг.

Что ж, раз вы сами это произнесли… Приятно иметь дело со столь сообразительной юной особой. Все остается в силе. Возможно, однажды вы вспомните обо мне — если поменяете работу или жених бросит вас из-за вашей категоричности. Тогда моя визитка вам пригодится. Предыдущую конечно же выбросили? Пожалуй, оставлю еще одну.

Он небрежно швырнул визитку на стол Кайли и вышел не оглядываясь, а она осталась за столом, хватая ртом воздух от возмущения. Ну и наглец!

Тут Кайли позвал Дэвид и вывалил на нее новости. Что оказалось вторым шокирующим происшествием за день.

Значит, Джон взялся за дело всерьез. И, судя по задумчивому виду, Дэвид весьма и весьма огорчен таким поворотом дела. Выглядит все это, надо сказать, неприятно.

Раньше Кайли утешала себя тем, что ей не может быть дела до незнакомых людей в незнакомой компании, которых она обманывает. Ну, не утешала, а скорее слабо оправдывала. А тут… Обстоятельства поменялись, не успела она и пикнуть.

Ведь она влюбилась в Дэвида Элсона. Глупо отрицать. Зачем себе в этом-то врать. Влюбилась. Но не может никак этого показать, дать понять, объяснить, потому что она его предает, и предает страшно, обидно и подло, и сама себе этого не прощает… А смог бы простить он?..

Это уйдет, уговаривала она себя все время. Ну, она поработает еще немного в «Лаванде» и уволится, и тогда, если она не будет видеть Дэвида каждый день, все встанет на свои места. А может, и нет. Что за невыносимое чувство — невозможность! Невозможность быть вместе, невозможность даже намекнуть о своих чувствах. От этого два шага до безнадежности и отвращения ко всему миру вообще. Но ей так нельзя. У нее есть цель, у нее своя дорога, по которой приходится идти. Она все изменит… когда-нибудь. Может, меняет сейчас. Ведь если она заработает… и если вдруг Джон поможет… ведь она так ему помогает…

Мысли были очень неприятные и вертелись в голове все время, словно назойливые мотыльки вокруг яркой лампочки.

День для Дэвида прошел как обычно — только прибавилось ожидание результатов расследования Тиммонса. Тот позвонил уже ближе к вечеру.

— Ты был прав, это «Викед». Оба раза.

— Спасибо, Пол. Ты меня очень выручил.

— Что думаешь?

— Я тебе перезвоню.

Браунинга этой информацией пока тревожить не стоило — у него наметились семейные проблемы, так что другу сейчас не до козней конкурентов. Дэвид сидел, цедил остывший кофе и думал…

Заглянула Кайли.

— Вы еще не собираетесь домой?

— Нет, поработаю немного.

— У вас есть какие-нибудь поручения для меня?

— Нет. До завтра, Кайли.

— До завтра. — Она исчезла, еще некоторое время чем-то там стучала в приемной, а потом ушла.

Дэвид сидел и думал.

Происки конкурентов на чем-то основаны — это ясно как божий день. Не располагая информацией, невозможно перехватывать сделки. Маловероятно, что за ним повсюду таскается детектив с нацеленным биноклем и записывает каждый шаг. От этого немного толку. Нельзя предложить более выгодную сделку, если не располагаешь информацией о том, каковы условия уже почти заключенного контракта. Значит, кто-то из сотрудников «Лаванды» эту информацию продает. Кто?

Существуют, конечно, высокие технологии. Местная база данных — не сервер Пентагона, ее можно взломать. Однако вот в чем история: пока что договоренность с «Филадельфией текникс» существовала в основном на словах и в нескольких письмах, которыми обменялись офисы. И пока нигде не проходили документы с обозначением сумм. Он еще не дал бухгалтерии приказ готовить договора, даже Браунинг знал о сделке только поверхностно — а ведь без его подписи не обходилось. Хотя у него, Дэвида, и была генеральная доверенность от директора на подпись документов за него, он все равно всегда отсылал бумаги Браунингу — зачем облегчать Кевину жизнь? Хочешь руководить — давай, руководи.

И если поразмыслить, то остается очень узкий круг подозреваемых. Очень.

Он сам и Кайли.

Кайли была на той встрече с Крафтом и записывала большую часть разговоров. Только когда зашла речь о конкретных суммах, он, Дэвид, остановил ее где-то в середине, и она перестала записывать. Но она была там и все слышала. Она писала под его диктовку письма. Она…

Это просто совпадение, уверял себя Дэвид. Это не может быть Кайли. Только не эта девушка с ее трогательной челкой, привычкой смотреть исподлобья, теплыми руками и потрясающе вкусными губами.

Разум подсказывал, что, скорее всего, он просто себя обманывает. Он хотел бы обманываться как можно дольше, хотел бы просто забыть об этом деле. Нельзя. Если не остановить шпиона, последующие сделки тоже обернутся катастрофой. Этого допустить нельзя.

Он набрал номер Тиммонса.

— Подумал? — спросил тот.

— Да, подумал. Кто-то слил всю информацию конкурентам.

— Это очевидно. Только вот у кого она была?

— У меня. У моей секретарши. У Браунинга. Проникновение в наши компьютеры возможно?

— Не особо.

— А мог кто-то другой воспользоваться нашими компьютерами, чтобы отправить или скопировать эти документы?

— Это можно выяснить. У нас камеры наблюдения вообще-то по всему зданию. И в твоей приемной.

— А в кабинете?

— В кабинете нет. А вдруг ты захочешь страстной любви на своем столе среди бумаг? Начальство мы щадим.

Дэвид не был способен сейчас оценить шутку.

— Ладно… Что будем делать?

— Ты пойдешь домой и предоставишь поле битвы мне. А я вызвоню помощника, и мы поработаем ночью. За это нам и платят такую хорошую зарплату. Не беспокойся, иди домой, Дэвид.

— О’кей, Пол. Когда все выясните, звоните мне сразу.

— Ну, мы будем действовать аккуратно, а это — не быстро. А может, и быстро. Как повезет. Давай, Дэвид, все.

Дэвид положил трубку, однако сразу домой не пошел. Он долго стоял у окна, глядя на вечерний Нью-Йорк, и капли мутного зарядившего дождя ползли по стеклу, и казалось, что город плачет.

На сей раз Кайли пришла раньше Дэвида. Она и кофе сварила, и бумаги разобрала, и пару факсов приняла — а его все не было, и дождь, еще со вчерашнего дня терроризировавший город, казался унылым и нескончаемым. Грызло душу неясное предчувствие; так бывает, если задерживаешься где-то, просто фатально опаздываешь, и позвонить бы надо, предупредить, но стыдно; и маешься, и думаешь — ну а вдруг все-таки успею, вдруг, хотя знаешь, что не успеешь. И в животе появляется такая холодная тяжесть, а потом звонить уже поздно, и знаешь, что ничего хорошего из этого не получится, и все равно не звонишь.

Потом, конечно, все как-то проходит, но чувство-то было и мучило, вот в чем загвоздка.

Подобная чепуха терзала сейчас Кайли. Она перекладывала бездумно свои бумажки, что-то там отвечала по телефону, мило пощебетала с Мэри, три раза выпила кофе, отчего скоро должен начаться нервный тик, и все дождаться не могла, когда Дэвид придет.

Он появился в двенадцатом часу, почему-то в мокром пальто — капли на плечах его блестели, словно черный рассыпанный бисер, и Кайли подумала: где он так вымок? Откуда так долго шел под дождем? Ведь он на машине ездит. Дэвид коротко кивнул, прошел мимо, обдав прохладой, и скрылся в кабинете. Кайли ждала, что сейчас раздастся привычный возглас: «Кофе!» — и уже даже потянулась к начальничьей кружке, но стукнула дверца шкафа, потом еле слышно заскрипело кресло, щелкнула крышка ноутбука. И тишина. Может, заглянуть, спросить? Или, если сам не зовет, не стоит?