Ривеське вышла на вольный воздух и только тут вздохнула свободно. Спина ее покрылась испариной, а ноги стали как ватные. Еще бы, только что прошла по лезвию ножа, только что ощутила она холодное дыхание курносой. И все же она вывернулась!.. И тут же про себя подумала, что в последний раз искушала судьбу. Как только вернется к Вилибальду, то навсегда прекратит свои опасные похождения и превратится в хорошую, добропорядочную жену достойного человека.

Ривеське по описанию Сюкоры быстро нашла дом няни Млавы. В селении никого не было, жители давно разбежались или по лесам, или в дальние поселки. Она прибрала в избе, в печке разожгла огонь, сварила пшенную кашу на воде, поела. Все это делала бессознательно, непроизвольно, все ее мысли были возле него, Вилибальда. Она была полна счастья от всепоглощающей любви к нему.

Вечерело. Ривеське уже собиралась ложиться спать, как явился Сюкора. Она его не ожидала и даже несколько растерялась.

– Что так быстро?

– А ты почему здесь, а не у Гостомысла? – подозрительно спросил он.

Она тотчас нашлась.

– А чего мне возле него делать? Тут рядом, за Волховом, его шатер стоит. Передала ему твои слова и сюда скорее. А то еще взбредет что-нибудь ему в голову, ног не унесешь!

– Как он принял тебя?

– А как ты думаешь? Плохо, конечно, пока дело не изложила. Взять без потерь Новгород для него – самое главное.

– Когда обещал быть?

– Не уточнил. С чего ему доверять мне?

Сюкора прошел в передний угол, сел на скамейку, искоса взглянул на Ривеське, проговорил недовольно:

– Какая-то не такая ты сегодня. Вроде как светишься изнутри. Ничего не случилось?

– А что может случиться? – стараясь изо всех сил удержать свое волнение, как можно спокойнее ответила она. – Слава богам, мужики не приставали, а это главное сейчас для нас. Столько вашего брата шатается вокруг! И все такими голодными глазами глядят. Жены-то далеко, а я совсем беззащитный человек.

– Ну ладно, ладно, обошлось ведь...

Ривеське подошла к двери, выглянула наружу, спросила:

– А с тобой что, только трое приехало?

– Хватит пока. Завтра явится еще десяток. Отстали в дороге, дела задержали. Позови-ка этих троих!

Вскоре в избу вошли сопровождавшие Сюкору воины. Он приказал одному встать снаружи и охранять дом, а двоим приготовить еду. Увидев наваленные на столе куски мяса, жирных осетров, пучки зеленого лука, а главное – кувшины с вином, Сюкора тотчас повеселел.

– Устроим пир на весь мир! Присаживайся, Ривеське, у нас есть свободное время, а главное – еда и питье!

Ривеське почувствовала, как у нее засосало в желудке от голода. Она охотно взяла из рук Сюкоры кружку с вином и залпом выпила. Посидела некоторое время неподвижно, чувствуя, как горячая волна разливается по всему телу, принялась за еду.

– Ничего, Ривеське, дай время, мы с тобой такое сотворим! Против нас никто не устоит! Правду я говорю?

– Правду, – ответила она, ощущая, как ее все больше и больше клонит в сон.

– Давай еще выпьем! Хочется мне отдохнуть после забот и волнений последних дней.

– Не стану я пить. Мне сегодня в Новгород надо вернуться.

– Чего тебе там делать, кто тебя ждет? Останешься здесь, завтра не поздно.

– Как раз поздно. Могут хватиться.

– Уж не Вилибальд ли? – подозрительно сузив глаза, спросил он.

Она испугалась, что тайна ее может быть открыта, и поспешно ответила:

– Какой такой Вилибальд! Он меня и близко не подпускает. Девчонками молоденькими окружил себя, забавляется от всей души. Больно я ему нужна!

– Ну тогда пьем.

Ей пришлось выпить. И тотчас почувствовала, что не сможет устоять против навалившегося на нее сна. Еле перебирая ногами, с трудом добралась до кровати, рухнула в постель и будто провалилась в темную пропасть.

Она проспала целые сутки. Сказались лишения последних недель, недоедание, волнения, усталость от постоянных переездов и просто недосыпание. А за эти сутки произошло следующее. Вилибальд напрасно прождал ее до ночи. Он предположил, что Сюкора со своими людьми уже приехал, а на другой день должны появиться Гостомысл и Хвалибудий. Теперь главное – не упустить их. Поэтому в ту же ночь через тайный ход он направил в селение большой отряд викингов с задачей уничтожить отряд военных, как только он появится возле дома.

Норманны прибыли в полной темноте, спрятались в кустах вокруг дома и затаились. В полдень к дому подъехала десятка вооруженных всадников. Это были воины Сюкоры. Но викинги не могли знать, кто они такие. Выполняя приказ своего ярла, они напали на них, заодно поразив пиками и мечами тех, кто находился в доме. Сюкора пытался сопротивляться, но скандинавы быстро справились с ним. Что касается Ривеське, то она приняла смерть во сне, не испытав ужаса предсмертных мгновений.

Гостомысл и Хвалибудий объезжали новгородские стены, прикидывая расстановку своих войск. Наверху черными воронами торчали закованные в броню норманнские воины. Тысяцкий Ратибор, указывая на западную часть укреплений, произнес деловито:

– Здесь, насколько я помню, бревна были подгнившие. Мы с покойным Буривым собирались их заменить, положить дубовые, даже подвезли и уложили, но норманны помешали. Думаю, надо здесь наносить основной удар, а в других местах – вспомогательные.

Так и решили. Подвезли три тарана, укрытых мокрыми шкурками зверей, чтобы враг не сумел их поджечь факелами и огненными стрелами, и стали бить в деревянные укрепления. Глухие удары поплыли по округе. Одновременно подкатили метательные снаряды, стали кидать зажженные бочки со смолой, стараясь попасть в помосты, на которых стояли норманны; туда же летели и длинные жерди с зажженными смолянистыми паклями. В небо потянулся черный дым, густо запахло смолой и горелым. Войска сколотили лестницы и готовились по первому слову своих военачальников броситься на приступ.

Целый день били тараны. А утром следующего дня в том месте, на которое указывал Ратибор, произошел обвал стены. Дело в том, что крепостные стены на Руси возводились из деревянных срубов вроде тех, из которых строятся деревянные дома. Эти срубы ставили плотно друг к другу и заполняли землей. И вот когда таран переломал подгнившие бревна, наружу вместе с норманнами вывалилась земля. Смешно было видеть, как в земляном потоке беспомощно кувыркались окованные броней викинги. Это вызвало панику среди оборонявшихся, чем и воспользовались славянские войска. Не теряя времени, они с шумом и криком бросились в пролом. Ошеломленные норманны на первых порах не оказали никакого сопротивления; они только торопливо карабкались по земляной насыпи, стремясь вновь оказаться наверху. В спину им ударили славяне, смяли и, разгоряченные схваткой, ворвались в город. Гостомысл и Хвалибудий, наблюдавшие за приступом со специально построенного помоста, тотчас послали в прорыв новые силы. Но и Вилибальд кинул в сражение запасные подразделения. Завязался жестокий бой, в котором не было единой линии обороны и не выстраивались ряды; бились группами и в одиночку; где-то норманны языком вклинивались в гущу славян, а где-то, наоборот, славяне рассекали их на части. Этот водоворот разъяренных людей колыхался, сдвигался в ту или иную сторону, и было не ясно, на чьей стороне перевес. Но постепенно становилось очевидно, что успех склоняется на сторону нападавших. Их было больше, они горели страстным желанием освободить родной город от ненавистного врага и упорно наседали. Сражение переместилось на улицы города. Каждый дом, каждый терем брался с боем. Наконец остатки норманнов укрепились в княжеском дворце. Он был окружен плотным кольцом войск. Видя бесполезность сопротивления, норманны выбросили белый флаг.

Гостомыслу хотелось взглянуть на Вилибальда, виновника гибели отца. Как с ним поступить, он еще не решил, но миловать не собирался.

Подойдя к сбившимся в большую кучу вражеским воинам, он громко крикнул по-скандинавски:

– Кто из вас Вилибальд? Выходи!