– Братцы, бежать надо, а то они съедят нас! – крикнул Гостомысл.

Быстро смотали удочки, покидали вещи в лодку и отчалили.

Слепни преследовали их до самой середины реки, потом отстали.

– Ищем новое место, – проговорил Гостомысл, оглядывая берега.

– Такое едва ли еще подвернется, – отозвался Хвалибудий. – Рыбы там было навалом!

– Ну уж и навалом! – возразил Сюкора. – Много ли ты поймал? Одного несчастного подлещика, есть чем хвалиться...

– А ты налима заловил и того упустил!

– Зато какой был. С руку!

– Ври больше.

– И не вру. Гостомысл тоже видел.

– Убавь чуть-чуть, – поддержал Хвалибудия Гостомысл.

– Ну не с руку, а по локоть – это точно.

– И не по локоть, а гораздо меньше, – настаивал Хвалибудий.

– Может, и поменьше, но больше твоего подлещика!

– Прикрой правый глаз, когда врешь!

– Я вру? Я вру? Гостомысл не свидетель?

– Что мне Гостомысл? Я сам видел. Только твой налим меньше моего подлещика!

– И каким же он был, по-твоему?

– Да так... Ни то ни се.

– Да что ты, в самом деле? Совсем, что ли, я ничего не заловил? – вне себя выкрикнул Сюкора.

Гостомысл и Хвалибудий грохнули от смеха. Давясь слезами, Гостомысл проговорил:

– Да поймал ты, добротного налима поймал. Разыгрывает он тебя, неужели не понятно?

Но Сюкора не успокоился. Насупившись и поджав толстые губы, он отвернулся и стал упорно смотреть куда-то вдаль.

– Оби-идчивый! – процедил сквозь зубы Хвалибудий.

– Да ничего. Остынет, таким же будет, – улыбнулся Гостомысл. – Правда, Сюкора?

Тот ничего не ответил.

Новое место выбрали недалеко от прежнего. Под крутым берегом, из которого свисали похожие на змей коричневые корни деревьев, располагалась небольшая площадка, с грязным песком, сыроватая, но удобная для рыбалки. Наскоро закрепили лодку, закинули удочки. Рыба пошла дуром, не успевали насаживать наживку. Шел крупный окунь, попадались лещи и подлещики. Скоро наловили целое ведро.

– На сегодня хватит, – распорядился Гостомысл. – Окуней, пескарей и прочую мелочь в уху, а подлещиков и лещей засолим и завялим. Берите ножи, займемся чисткой рыбы.

– Я костер смастерю, – сказал Сюкора. – Сушняка наношу, огонь разведу.

– А чистить нам с Гостомыслом оставляешь? – набычился Хвалибудий.

– Рыбного запаха не переношу. Воротит от него.

– Какой он нежный! Нос свой благородный боится оскорбить!

– Да ладно вам. Костер тоже нужен, пора и ужином заняться, – отбивался Сюкора.

Он побрел в лес. Его не было столь долго, что вся рыба была очищена, а лещи и подлещики уложены в соляной раствор. Наконец он явился, неся небольшую кучку хвороста.

– Это все? – спросил его Гостомысл.

– А что, мало? – удивленно спросил Сюкора.

– На растопку хватит. Где же столько времени прохлаждался?

– Как где? В лесу.

– Тебе ничего нельзя доверить! – в сердцах сказал Гостомысл. – Ничего-то ты толком не можешь!

– А зачем? Я – княжич. За меня мои верные слуги и подданные сработают.

Гостомысл срубил засохшее на корню небольшое дерево, посек его на части, скинул сверху на площадку, а Хвалибудий в это время принес подобранные в лесу сухие ветки. Подвесили над огнем ведро с водой и, когда вода закипела, бросили рыбу, пшено и соль. Скоро от варева пошел такой запах, что у парней подвело желудки и закружилась голова. Они поочередно подходили к костру, подкидывали веточки и жадно смотрели в ведро, спрашивая друг у друга:

– Может, готово уже?

На холстине были разложены хлеб, зеленый лук. Стояли наготове деревянные чашки и ложки. Наконец Гостомысл зачерпнул немного ухи, попробовал и, задумчиво глядя на другой берег, изрек:

– Уха готова.

Тотчас вокруг ведра началась оживленная возня. Каждый пристроился как ему удобней и принялся за еду. Некоторое время раздавалось только смачное чавканье, потом Хвалибудий не выдержал:

– Ну ушишка, я вам скажу!

– Пальчики оближешь, – поддержал его Гостомысл.

– Ум отъешь! – глубокомысленно заключил Сюкора.

Вдруг он громко хлопнул ладошкой по жирной ляжке, проговорил:

– А вот и первый маленький ласковый комарик пожаловал!

– Теперь жди вечернего нашествия! – поддержал его Хвалибудий.

– Вечер ерунда. Ночью что будем делать? Заедят!

– И все по твоей милости. Ты не взял палатки!

– Давайте сворачиваться и – домой!

– Ага! Против течения, может, только к полуночи причухаем!

– Дела-а-а...

После некоторого молчания Гостомысл сказал решительно:

– Строим шалаш. Закроем еловыми лапами, оставим узкий проход, его заткнем рубашками. Встаем и быстро за работу!

– Ишь раскомандовался! – неприязненно косясь на новгородского княжича, проговорил Сюкора. – Тебе надо, ты и строй!

– Раз я приказал, значит, будем заниматься шалашом!

– Это почему же? Мы одинаково с тобой княжичи! Ровня!

– Нет, не ровня! Твое племя подчиняется нашему князю!

– Сегодня подчиняется, а завтра не будет.

– И завтра, и послезавтра!

Неожиданно в разговор вмешался Хвалибудий. Сказал неприязненно:

– Ты, Гостомысл, того... не очень-то. Кто кому должен подчиняться, это большой вопрос. В нашем племени, например, считают, что вы, новгородские славене, вообще народ не из наших краев, а пришлый из-за моря. Стало быть, никаких прав на руководство нами не имеете.

– Вот-вот, и у нас о том же я слышал, – добавил Сюкора. – Жили вы, славене, где-то далеко на западе. Вот туда ступайте, там и командуйте! А мы, чудь, исстари живем в здешних местах, это наша земля. А пришельцев не очень уважаем!

– Верно, наши предки жили на реках Одра и Лаба, недалеко от Дании. Ну и что? Два с лишним века назад мы пришли на эти земли и никуда уходить не собираемся! – набычился Гостомысл.

– Собираетесь не собираетесь – это ваше дело. Только чужие вы среди нас. Даже разговор не такой, как у нас, здешних славян.

– Мы – славяне, и у нас единый корень!

– Может, корень и один, да деревья разные! [3]

Гостомысл стоял перед княжичами, сжав кулаки и тяжело дыша. Казалось, еще мгновенье и он кинется в драку, но здравый смысл пересилил. Нельзя будущему князю давать волю своим чувствам, учил его отец, князь Буривой. Властитель должен быть всегда выдержанным и хладнокровным и подчинять свои действия только уму. А в данном случае, ко всему прочему, кулаками ничего не докажешь, княжичи отстаивают взгляды своих племен, и ничем переубедить их не удастся.

– Хорошо, – сказал он глухо. – Дурное дело нехитрое. Оставайтесь здесь, пусть вас жрут комары. А я позабочусь о себе сам.

Он круто повернулся и стал карабкаться наверх, срываясь и скользя на круче.

– Обойди по пологому месту! – насмешливо крикнул ему Хвалибудий.

Но Гостомысл упорно взбирался, пока не скрылся за кромкой берега.

– Вот упрямый черт, – в сердцах проговорил Хвалибудий, провожая его взглядом, потом повернулся к Сюкоре: – Что делать будем, княжич чудных людей?

Тот пожал плечами, ничего не ответив.

Комары между тем нападали все яростнее, скоро от них не стало никакого спасения. Хвалибудий и Сюкора беспрестанно хлестали себя сначала ладонями, а потом ветками. Наконец Хвалибудий не выдержал:

– Все, Сюкора, как хочешь, а я присоединяюсь к Гостомыслу. Кажется, он разумнее нас с тобой на сей раз оказался.

Гостомысла они застали за сооружением небольшого навеса возле толстого дуба, ему осталось только закрыть вход еловыми лапами.

– Ладно, Гостомысл, – примирительно проговорил Хвалибудий, – извини нас. С кем не бывает. Жара целый день, да еще эти комары некстати.

Гостомысл молча продолжал свою работу.

– Ну не сердись. Знаешь поговорку: повинную голову меч не сечет.

Гостомысл в ответ – ни звука.

– Сюкора, ну чего молчишь? Скажи, что мы согласны строить шалаш.

– Согласны, – выдавил из себя тот.

– Добавь: под руководством Гостомысла.