Сюкора стоял в тени дома, Вилибальд и Ривеське его не видели. Но достаточно было какому-нибудь норманну с факелом перейти на другую сторону, как он был бы обнаружен. Сюкора стоял, замерев и боясь выдать себя лишним движением. Каждое мгновение он ожидал своей гибели.

И вдруг рядом с ним оказался какой-то мужчина. В темноте невозможно было разглядеть его лицо, но он был невысок ростом, в солидных годах. Почему он решил так, Сюкора не знал, но, видно, сработало чутье.

– Пойдем, князь, – сказал тот надтреснутым голосом. – Я спасу тебя.

Он завел его в свой дом, затем они спустились в подвал. Здесь мужчина зажег смолистый факел, и в короткий миг Сюкора разглядел его лицо. Оно было сморщено от старости, из-под кустистых бровей глядели острые глазки. Незнакомец отодвинул в сторону короба, за ними открылась кованная железом дверь; затем вынул ключи, сунул в отверстие, повернул. Раздался скрежет железа, и дверь отворилась, открывая узкий проход с бревенчатыми стенами и потолком.

– Смелее, князь, – сказал старик, ныряя в проем. – Это тайный выход из города. Норманны о нем не знают.

Он пошел первым, освещая путь неверным, колеблющимся светом факела. В коридоре было сыро, густо пахло плесенью, воздух был затхлым, порой становилось тяжело дышать, под ногами шмыгали крысы, попискивали мыши. Старик шел, не обращая внимания, следом спешил Сюкора.

Наконец они уткнулись в другую дверь, также окованную железом. Проводник открыл ее другим ключом, и они вышли на свежий воздух. Некоторое время стояли, переводя дыхание. Наконец Сюкора спросил:

– Кто ты, старче, и почему взялся помочь?

– Я – смотритель тайного выхода, назначен князем Буривым. Только он один знал о существовании его да еще я. После гибели князя буду стеречь эту тайну, чтобы передать ее новому князю. Что касается тебя, то все произошло случайно. Я сидел под открытым окном и услышал ваш разговор с воинами. Понял, что вы решили вызволить город от проклятых норманнов. Они убили семью моего сына, второй сын погиб в сражениях с ними. Я буду мстить им, чем смогу. Поэтому-то и решил спасти тебя. Уходи, князь, да помогут тебе боги в борьбе с проклятыми разбойниками.

Старик нырнул в дверь, захлопнул ее, сомкнулись ветви кустарника, сделав дверь невидимой. Сюкора немного постоял, а потом двинулся по лесу в сторону заката...

Вилибальд, подавив мятеж и уничтожив сосредоточившиеся возле Новгорода отряды Сюкоры, бросил силы против племени чудь, сломил сопротивление и обложил его данью. Таким образом, ему стали подчиняться племена чудь и славене, а также русы – часть славен, жившая в городах Руса и Старая Руса, селениях Русье, Порусье, Околорусье, Русыне на Луге, Русском, что в Приладожье, в деревнях на двух реках с названиями Русские; Ильменское озеро они называли Русским. Они сохранили память о том, что когда-то обитали на берегах Балтийского моря в сильном и могучем государстве, называемом Русиния, и продолжали именовать себя русами.

Гостомысл и Раннви молча наблюдали, как приближаются неизвестные суда. Вот одно из них приткнулось к борту их шнека, моряки зацепили его баграми, и к ним перепрыгнуло несколько человек. Один из них, разодетый в разномастную, дорогую одежду и увешанный оружием, удивленно воскликнул:

– Ба! Да здесь женщина!

Раннви обернулась к Гостомыслу, сказала испуганно:

– Это не скандинавы! Они изъясняются на каком-то неизвестном мне наречии.

Гостомысл облегченно вздохнул, ответил:

– Это славяне. Они говорят на моем родном языке.

И громко обратился к морякам:

– Привет, братья! Вы видите перед собой своего брата-славянина!

– И как же ты здесь оказался? – спросил разнаряженный.

– Убегаем из рабства.

– И кто ты таков, беглый раб? – шутливо и доброжелательно продолжал выспрашивать моряк.

– Я сын новгородского князя. Зовут меня Гостомысл.

– Княжич, значит! Что ж, приветствуем тебя, княжич Гостомысл. А я предводитель морских вольных людей Стрижак. Кто с тобой – сестра или жена?

– Невеста. Она из норманнов и по-славянски говорить пока не научилась.

– Все равно ей от нас почет и уважение. Прошу пересесть на наш корабль. Мы окажем вам достойный прием!

Раннви не понимала, о чем говорили между собой Гостомысл и моряк, но по оживленным и веселым лицам догадалась, что беда миновала, и спросила:

– Мы что, спасены?

– Да, нам не о чем беспокоиться, – ответил Гостомысл. – Мы в безопасности и находимся среди друзей.

Он перенес ее на другой корабль, где моряки уже готовили стол с нехитрой, но сытной едой: мясом копченым, свежей рыбой, сыром и маслом топленым. В деревянных жбанах стояли вино и пиво.

– Садитесь, ешьте и пейте досыта, гости дорогие, – приглашал Стрижак. – Наслышаны мы о новгородском князе Буривом, отце твоем. Смелый до отчаянности и мужественный князь. Бывал он со своим воинством в наших краях, били мы вместе с ним саксов и датчан.

– Вы-то сами откуда, из какой державы будете? – спрашивал Гостомысл.

– Мы проживаем не в каком-то царстве-государстве, а на вольном острове Руяне [6]и прозываемся русцами. Нет у нас ни князя, ни императора, ни короля, мы сами себе хозяева. На народном собрании выбираем посадника, он и руководит нашим свободным обществом.

– Чем же занимаетесь на свободном острове?

– Кто чем может. Кто землю пашет, кто ремеслом и торговлей промышляет, а таких, как мы, море кормит.

– Но что-то не вижу я у вас ни сетей, ни бредня, – оглядывая судно, с улыбкой промолвил Гостомысл. – Непонятно, чем вы берете рыбу или другого морского зверя?

– Мы на другого морского зверя охотимся и ловим его баграми и гарпунами, а также мечами и пиками.

Гостомысл помолчал, потом проговорил задумчиво:

– Опасный у вас промысел, Стрижак.

– Кровавый след за нами стелется, Гостомысл. У нас так: или мы их, или они нас. По-другому не бывает. Но зато какой улов богатый! Ради такого улова стоит рисковать головой.

– И куда вы теперь направляетесь: на промысел идете или с промысла возвращаетесь?

– Поохотиться намерены. Пошире раскинем сети, может, и попадет в них какая-нибудь добыча!

Так говорили они еще некоторое время, пока не закончился обед. Потом Гостомыслу и Раннви предоставили место на корабле Стрижака, а суда, в их числе и их шнек, на который перебралась новая команда моряков, развернулись по ветру и понеслись по невысоким волнам. Сияло солнце, море дробило его на тысячи солнц, от яркого света резало глаза.

Гостомысл и Раннви устроились на лежанках, тихонько разговаривали. Он рассказал, чем занимаются моряки под командованием Стрижака. Она слушала, широко открыв глаза. Спросила:

– Они что, морские разбойники? Вроде наших викингов?

– Да. Славянские викинги.

– И сейчас занимаются поиском добычи?

– Вроде того.

– Если будет бой... ты тоже примешь участие?

– Конечно.

Она и не ждала другого ответа. Но у нее больно сжалось сердце. Если он погибнет, то ей не к кому будет прислониться, он был для нее единственной защитой и опорой. Но она не подала и виду, так воспитывали ее с детства: уважать воинскую доблесть мужчин.

Разговаривая, незаметно уснули. Разбудили их громкие крики и топот ног. Моряки были сильно возбуждены, бегали по судну, указывали руками в море. Гостомысл поднялся, стал осматриваться. Слева по борту наперерез им шли три корабля. Неясно было их назначение: то ли это были купеческие суда, которые шли своим курсом, то ли военные корабли, намеревавшиеся дать бой славянским викингам.

Вцепившись в борта, матросы переговаривались между собой.

– Смотрите, у них носы, как у драккаров, высокие, изогнутые. Наверняка морские разбойники, – говорил один из матросов.

– А сколько раз мы видели купечески суда, которые были похожи на боевые? – возражал другой.

– Хорошо бы купеческие! Пожива что надо! – весело проговорил третий матрос.