– Ветер благоприятствует вашему плаванию, – на прощание сказала она. – Пусть хранит вас всемогущий Тор!

Едва отчалили от берега, как стал крепчать ветер. И вот уже спокойное море начало кипеть, по нему понеслись, потряхивая белыми шапками, высокие волны. Светло-зеленая вода с плеском кидалась на борта, обливая людей мелкими брызгами. Началась качка, лодка переваливалась с борта на борт. А высоко в голубом чистом небе продолжало ярко светить солнце. Это буйство природы вызывало у Раннви неподдельный восторг. Она встала на корме и, придерживаясь за канат, стала раскачиваться из стороны в сторону, от души наслаждаясь игрой с могучей морской стихией. У Гостомысла сердце замирало от ее проделок. Отчаянная девушка, вися над морской бездной, затеяла опасные шутки с жизнью и смертью, и он не выдержал, крикнул:

– Сорвешься! Пропадешь!

– Не бойся! Я же выросла на море! – с беспечностью, присущей молодости, ответила она, ее лицо сияло, и он невольно залюбовался ею. Кто же будет тот мужчина, кому она достанется? Наверно, еще более смелый и отважный, чем она.

Стремительная скачка по волнам требовала умелого управления судном, постоянного изменения положения паруса. Этим занимался Гостомысл. Руководствуясь одним чутьем, он сильными, размашистыми движениями отодвигал его то в одну, то в другую сторону, ставил под некоторым углом к борту и быстро закреплял веревками на новом месте.

– У тебя неплохо получается, – невольно похвалила она его. – Как будто всю жизнь ходил в море!

Утром следующего дня лодка странников причалила к берегу родного поселка. Увидев дочь, Гудни заломила руки и села на землю, из глаз ее лились обильные слезы.

– Мама, что ты, что ты! Я вернулась! – успокаивала ее Раннви.

– Мы думали, что ты погибла, – сквозь рыдания говорила мать.

– Где папа? Я хочу видеть его.

– Он отплыл в соседний поселок. Там море выбросило на берег мужчину и женщину. Мы думали, что это ты...

В доме Раннви собрались жители поселка. Все хотели знать, какие испытания выпали на ее долю. Пришлось пересказывать события минувших дней несколько раз. Вечером она пошла на гулянье. Девушки и парни окружили ее, все радовались счастливому возвращению. Только нареченный жених, Рапп, сын Остена, встретил ее хмуро. И, когда они остались одни, стал допытываться:

– И чего ты с этим рабом целых три дня делала в море?

– А что делать? – не поняла Раннви. – Сидели и ждали, когда рассеется туман.

– А как вы сидели? Порознь или вместе?

– На что ты намекаешь?

– Ни на что. Просто мне надо знать.

– Ты забываешь, что он мой раб!

– Но красивый раб!

– Разве? А я и не заметила. По-моему, ты самый красивый парень в округе, – решила она подольститься к нему, чтобы прекратить неприятный разговор.

Действительно, Рапп замолчал, переваривая похвалу. Был он высок и худощав, с узким лицом и тонким горбатым носом. В общем, недурен, хотя красавцем назвать его было нельзя. Родители помолвили их в семилетнем возрасте. Отец Раннви дорожил этой помолвкой, потому что родители нареченного были очень богаты и можно было рассчитывать на щедрый «дружеский дар», который предназначался отцу невесты: Остен обещал большой земельный участок недалеко от фиорда; это во многом могло поправить незавидное материальное положение семьи Веланда. Раннви привыкла, что когда-нибудь они поженятся, строго соблюдала верность нареченному, но ее обижали его частые приступы ревности и незаслуженные упреки. К тому же хотя он и был парнем хорошего поведения и завидного трудолюбия, но порой надоедал мелкими придирками и нудными поучениями. Однако сейчас, кажется, их удалось избежать.

Они стали говорить об обыденных вещах и делах, которых было не так много при равномерной и размеренной жизни поселка. Возле дома Рапп привлек ее к себе и поцеловал. Губы у него были сухими и прохладными, поцелуй заботливым и вежливым. Они расстались, но Раннви еще долго не могла уснуть, пытаясь представить совместную жизнь с Раппом. Она виделась ей спокойной и вполне благопристойной.

Как-то Веланд, Гудни и Раннви отправились в гости к Остену. Обе семьи часто навещали друг друга, крепя дружбу. За застольем Остен сказал, обращаясь к Веланду:

– Ты знаешь, что в предгорьях мне принадлежит небольшое озеро. Уловы все годы были на славу. Но этим летом мне некогда заниматься. Взял бы ты на себя такую заботу. Дело несложное, без штормов и бурь, а выручка получится неплохая.

– А на каких условиях?

– Мне треть улова, тебе остальное. Дело-то почти семейное. – И он хитро подмигнул, намекая на предстоящую свадьбу Раппа и Раннви.

Веланд подумал, ответил:

– Согласен. Когда можно приступать?

– Да хоть завтра.

Веланд не стал терять время. Через пару дней снарядил телегу и со снастями и продуктами питания отправились к озеру. В обед были на месте. Озеро располагалось в красивейшем месте. С одной стороны к нему подступали горы, с другой опоясывал густой сосновый лес. На берегу его стояла небольшая избушка, в которой жил сторож – мужчина лет сорока с дочерью. Гостомысл как увидел ее, сразу притих и стал ходить медленно, почти крадучись, стараясь не упустить девушку из виду. Она была действительно красивой: высокая, статная, с большими задумчивыми глазами. С первого взгляда было видно, что жила она в одиночестве, в стороне от мужского внимания, и появление Гостомысла было для нее большим событием. На его призывный взгляд она тотчас ответила стеснительной и радостной улыбкой, эта улыбка не сходила с ее губ до самого вечера. Он уловил момент и шепнул:

– Буду ждать вечером, выходи.

Ее щеки залились румянцем, она ничего не ответила, но глаза ее были красноречивее любых слов.

Вечером поставили сети, отправились отдыхать. Спать Гостомыслу определили в сарайчике. Он приготовил постель на мягком душистом сене и вышел наружу, присел на скамейку. Стемнело как-то сразу, лишь солнце скрылось за лесом. Из дома крадучись вышла девушка и направилась к нему. Он шагнул навстречу и подал букетик цветов, который собрал на опушке леса.

– Это тебе.

Она вздрогнула, взяла цветы и прижала к груди, растерянно и беспомощно глядя ему в глаза. Он пригласил ее присесть на скамеечку. Она села с прямой спиной, строго глядя перед собой, он чувствовал, что она вся полыхает от волнения.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Даксией, – выдохнула она.

– Места у вас замечательные, – начал он издалека, чтобы дать ей успокоиться и прийти в себя. – Кажется, нигде не встречал такой красоты!

– Да, – рассеянно подтвердила она.

– Если была бы моя воля, навсегда остался здесь жить.

– Правда?

Так поговорили они еще немного, потом она поспешно встала и сказала:

– Я пойду, а то папа хватится.

– Завтра выйдешь? – пытаясь удержать хоть на минутку за руку, спросил он.

Она сверкнула на него глазами и убежала.

Утром встали рано. Сели в лодки, стали выбирать сети. Улов оказался отменным. Тут были и лещи, и щуки, и караси, и разная мелочь. Стало ясно, что Остен не обманул, поездка на озеро оказалась не напрасной. Довольные, веселые, рыбаки сели за завтрак. Подавала еду Даксия. Щеки ее были пунцовыми, она изредка бросала влюбленные взгляды на Гостомысла. А ему было стыдно. Стыдно оттого, что вчера вечером умолчал о том, что он – раб. Нет, нельзя обманывать неопытную, наивную девушку. Конечно, она тут же прекратит свидания, а ему хотелось еще побыть с ней. Может, подождать до отъезда?

Так ничего и не решив, Гостомысл вместе со всеми отправился чинить сети. Присел на чурбачок, принялся за работу. Рядом с ним пристроилась Раннви. Оглянувшись вокруг и убедившись, что их никто не может услышать, сказала свистящим шепотом:

– Что у тебя за свиданки с дочерью хозяина?

Гостомысл пожал плечами и ничего не ответил.

– Забыл, что ты – раб? Тебе известно, что, по нашим обычаям, грозит рабу за связь со свободной девушкой?