— Как ты догадался привести сюда Розу? — спросила Фрэнни Шервуда, когда он толкнул калитку.

Он виновато посмотрел на сестру.

— Я заглядывал сюда время от времени, с тех пор как дом опустел.

— Зачем?

— Не знаю. Чтобы побыть наедине с самим собой.

— Значит, все время, когда я думала, что ты гуляешь в холмах, ты был здесь?

— Не всегда. Но часто. — Он ускорил шаг, обгоняя Фрэнни и Уилла. — Я должен войти без вас. Не хочу, чтобы вы ее напугали.

— Фрэнни в любом случае должна остаться здесь, — сказал Уилл. — Но один ты туда не пойдешь. Там может быть Стип.

— Тогда мы пойдем туда втроем, — сказала Фрэнни. — И никаких «но», «и» и «если».

Сказав это, она зашагала по гравийной дорожке к входной двери — мужчинам оставалось лишь догонять ее. Дверь оказалась открытой, и внутри было относительно светло. Источником света являлось не электричество, а две зияющие дыры в крыше. Большая, шириной футов в шесть, образовалась после бурь, бушевавших в прошлом феврале. Порывы ветра, достигавшие скорости девяноста миль, сорвали шиферные листы, а ледяные дожди раздолбили доски в труху. Теперь дневной свет попадал внутрь.

— Где она? — шепотом спросил Уилл у Шервуда.

— В столовой, — ответил тот, кивая в сторону коридора.

Там было три двери, но Уиллу не пришлось гадать. Из-за самой дальней раздался голос Розы. Он прозвучал слабо, но сомневаться в том, какие чувства передавал этот голос, не приходилось.

— Не приближайтесь ко мне. Я не хочу, чтобы кто-то ко мне приближался.

— Это не Джекоб, — сказал Уилл, подходя к двери и распахивая ее.

На окне были ставни, почти закрытые, и в комнате царил полумрак. Но он сразу увидел ее, она полулежала спиной к стене справа от камина. Вокруг валялись мешки. Она села, когда он вошел, хотя далось ей это с трудом.

— Шервуд? — сказала Роза.

— Нет, Уилл.

— Я раньше так ясно слышала. Значит, он пока тебя не нашел?

— Пока не нашел. Но я готов к встрече.

— Не обманывай себя. Он тебя убьет.

— И к этому я тоже готов.

— Глупо, — пробормотала она, покачав головой. — Я слышала женский голос…

— Это Фрэнни. Сестра Шервуда.

— Позови ее сюда, — попросила Роза. — Мне нужна помощь.

— Я тебе помогу.

— Нет, не поможешь. Нужно, чтобы это сделала женщина. Позови ее.

Уилл вышел в коридор. Шервуд стоял рядом с дверью — весь нетерпение.

— Она зовет Фрэнни, — сказал Уилл.

— Но я…

— Она так хочет. — И Уилл обратился к Фрэнни: — Она говорит, ей нужна помощь. Не думаю, что она позволит нам отвезти ее к доктору. Но постарайся ее убедить.

У Фрэнни это не вызвало энтузиазма, но, поколебавшись несколько мгновений, она скользнула в комнату мимо Шервуда и Уилла.

— Она умрет? — спросил Шервуд очень тихо.

— Не знаю, — ответил Уилл. — Она прожила долгую жизнь. Может быть, пришло время.

— Я не дам ей умереть, — сказал Шервуд.

Фрэнни вернулась к двери.

— Мне нужны марля и бинты. Шервуд, сходи домой, принеси что найдешь. В доме водопровод еще работает?

— Да, — сказал Шервуд.

— Не пробовала убедить ее показаться врачу? — спросил Уилл.

— Это бесполезно. И потом, не думаю, что врач сможет ей помочь.

— Что, так плохо?

— Дело не в том, что плохо. Странно. Я таких ран в жизни не видела. — По ее телу прошла дрожь. — Не знаю, смогу ли заставить себя прикоснуться к ней еще раз.

Она бросила взгляд на Шервуда.

— Ну, ты идешь?

Он был похож на собаку, которую выгоняют с кухни, на ходу оглядывался через плечо, чтобы ничего не пропустить. Наконец добрался до парадной двери и вышел.

— И что мы будем делать, когда ее забинтуем? — поинтересовалась Фрэнни.

— Позволь мне поговорить с ней.

— Она сказала, что не хочет видеть ни тебя, ни Шервуда.

— Придется ей потерпеть, — сказал Уилл. — Извини.

Фрэнни пропустила его, и Уилл шагнул в комнату. Там теперь было темнее, чем несколько минут назад. И теплее. Оба эти изменения, предположил он, вызваны действиями Розы. Поначалу он даже не увидел ее — такой плотной стала тень у камина. В темноте он пытался сообразить, где она, но тут услышал ее голос:

— Уходи.

По голосу он определил ее местонахождение. Роза переместилась на четыре или пять ярдов, в самый дальний от двери угол комнаты. Ставни, находившиеся слева от нее, по-прежнему были приоткрыты, но дневной свет доходил лишь до подоконника — дальнейшее его проникновение останавливали испускаемые ею миазмы.

— Нам нужно поговорить, — сказал Уилл.

— О чем?

— Что я могу для тебя сделать? — спросил он самым примирительным тоном, на какой только был способен.

— Я убила твоего отца, — тихо сказала она. — А ты хочешь мне помочь? Ты мне простишь мою подозрительность?

— Ты находилась под влиянием Стипа, — сказал Уилл, делая осторожный шаг в ее сторону.

Но и этого шага оказалось достаточно, чтобы атмосфера вокруг него сгустилась. Хотя он во все глаза смотрел в тот угол, где была она, мрак напоминал фотографию, сделанную при недостаточном освещении: серое зернистое пятно.

— Под влиянием Стипа? Я? — Она рассмеялась в темноте. — Раскинь мозгами. Я ему нужна больше, чем он мне.

— Правда?

— Чистая правда. Он без меня свихнется. Если уже не свихнулся. Я помогала ему стоять на твердой земле.

Уилл, пока она говорила, почти вдвое сократил расстояние между ними, но при этом по-прежнему ее не видел.

— На твоем месте я бы не подходила ближе, — предупредила Роза.

— Почему?

— Я распадаюсь на части. Видел, как распускают вязанье? Тебе здесь сейчас опасно находиться.

— А Фрэнни?

— С ней ничего не будет. Женщины не столь к этому чувствительны. Если ей удастся меня запечатать, может, я еще и проживу дня два.

— Но ты не поправишься?

— Я не хочу поправляться! Я хочу найти путь назад, к Рукенау, там я буду счастлива… — Она издала протяжный судорожный вздох. — Ты спрашивал, что можешь сделать для меня.

— Да…

— Отвези меня к нему.

— Ты знаешь, где он?

— На острове.

— На каком острове?

— Думаю, я этого никогда не знала. Но ты ведь знаешь, где он…

— Нет, не знаю.

— Но в саду…

— Я блефовал.

Из угла комнаты послышался звук движения, и в лицо Уилла ударила теплая волна. Он почувствовал легкую тошноту и мучительное искушение отступить к двери. Но поборол это желание, а темнота перед ним в это время рассеялась, и он стал видеть Розу. Она была похожа на призрак того, чем была раньше. Прежде роскошные волосы ниспадали по обе стороны лица, глаза запали. Руками она зажимала рану, но не могла скрыть ее необычность. Он увидел на ее пальцах пылинки какого-то светлого вещества, одни отливали золотом, другие осели на ее теле, приклеились к грудям, третьи взлетали, как искры над костром, и, истощаясь в полете, исчезали.

— Значит, ты не можешь доставить меня к Рукенау? — уточнила она.

— Прямо к нему я тебя доставить не могу, — признался Уилл, — Но это не значит…

— Очередная ложь…

— У меня не было выбора.

— Все вы одинаковы.

— Он хотел меня убить.

— Невелика потеря, — ехидно сказала она. — Одним лжецом больше, одним меньше. Уходи!

— Выслушай меня…

— Я услышала все, что хотела, — отрезала она, отворачиваясь.

Уилл машинально двинулся к ней, собираясь еще раз воззвать к ее разуму. Она краем глаза уловила его движение и, вероятно решив, что он наступает на нее с недобрыми намерениями, резко развернулась. В это мгновение яркие пятнышки на ее руках ожили. Они словно обезумели и через мгновение слились в одну яркую нить, устремившуюся прочь от ее тела. Она летела с такой скоростью, что Уилл не успел увернуться, и, задев его плечо, эта нить змеей взлетела к потолку. Контакт был мимолетный, но достаточный, чтобы Уилл потерял равновесие. Он пошатнулся, ноги настолько ослабели, что не могли удержать тело. Он упал на колени, испытывая какую-то эйфорию, источником которой было то место, где нить коснулась его плоти. Он почувствовал или вообразил, что почувствовал, как энергия этой нити распространяется по телу, проходя по сухожилиям, нервам, костному мозгу, высвечивает их; кровь заиграла, чувства обострились…