— Вы остались бы здесь, чтобы спасти меня? — спросил наконец Нико.

Его голос звучал неуверенно.

— Я делаю то, что должна. Неважно, что ты сделал в прошлом, — ответила я. — Я не претендую на истину в последней инстанции. Знаю только, что ты допустил ужасную ошибку и должен жить с этим, как подсказывает тебе твоя совесть. Я тебе — не судья. Как с тобой поступить, решит Адам. Он — твой король, а не я.

Это было нелегко. Я не видела и даже представить не могла тех маленьких детей, которых принесли в жертву нацистам. Но будучи тем, кто я есть и кем являлись члены моей семьи, я понимала, что у каждой медали есть две стороны. Я не имела права выносить моральное суждение. Независимо от этого, я должна была ему помочь.

Нико склонил голову и продолжат хранить молчание. Смерть не всегда бывает соразмерным наказанием. Вечная жизнь в сознании того, что ты совершил неумышленное злодеяние — принес в жертву тысячи людей, обрек их на мучение и смерть.

Атмосферное давление и состояние воздуха изменились — близился день. Легкий ветерок принес с собой утренние запахи. Первая полоса света возникла над горизонтом и позолотила землю. Свет подкрадывался к нам все ближе…

Повеяло угрозой… Я легла сверху на Адама и Нико, стараясь как можно лучше укрыть их собой. Но свет был так же неизбежен, как и день. Несмотря на все мои усилия, солнечный луч сначала лег на Дерека Олбрайта, а затем коснулся щеки Адама.

Он вздрогнул от боли, и короткий глухой стон вырвался из его груди. Я попыталась заслонить его лицо, но меня было слишком мало, а света — много. Солнце уже поднялось над краем карьера. Я не могла остановить естественный ход вещей.

Нико свернулся клубком, пытаясь спрятаться. Он не жаловался, да и был покрепче Адама: недавно ел и потому какое-то время мог противостоять солнечному свету. Адам лежат в позе эмбриона рядом с Нико.

Я не могла этого вынести. Что бы ни случилось потом — ссоры, обвинения, — я не могла позволить Адаму умереть. В который раз прижата запястье к его рту и потребовала:

— Пей, черт побери, пей!

Его ноздри дрогнули. Я представила, как он вдыхает аромат крови — эликсира жизни, пульсирующего под моей кожей. Я обхватила его затылок другой рукой и прижата его голову к себе.

— Я не позволю тебе умереть, Адам Уолкер!

Он сжат челюсти с огромным усилием. Губы были сжаты плотнее, чем ноги сопротивляющейся девственницы. Страх и тоска прошлись по всему моему существу, гром столкнувшихся эмоций образовал контрапункт к чудовищному стуку моего собственного сердца, который было слышно извне, — шум клокочущей крови; вкус победы, наполнявший мои вкусовые рецепторы… Голод Адама окружат меня. Его слабость усиливала голод, и за всем этим чувствовался глубоко скрытый внутренний приказ, который он настоятельно пытался проигнорировать, — потребность вынести все это, выжить — любой ценой. Если бы я смогла вынудить Адама осознать эту потребность и признать ее, может, удалось бы заставить его принять мою кровь и часть своей природы,

Я подалась назад, думая, как добиться желаемого. Он снова застонал, и острая боль, усиленная паникой, пронзила меня. Голод становился все сильнее, подавляя все чувства. Очередной луч света коснулся его лица, иссушая остатки энергии. Связь между нами пропала — я почувствовала, что он потерял сознание. Я приблизилась к Нико, протянув ему свое запястье.

— Делай это, Нико! Пей мою кровь.

— Ты понимаешь, о чем просишь?

— Да, поторопись!

Глаза Нико встретились с моими, он вытянул шею вперед, моргая от света. Его клыки увеличились, и я ткнула запястьем ему в лицо. Мышцы его челюстей напряглись, и он впился в мою руку.

Боль была острой, но мгновенной. Маленькие иголочки погрузились в мою кожу, после чего она потеряла чувствительность. Я попыталась убрать руку назад, когда почувствовала, как Нико шевельнул языком.

— Не могу помочь себе, — сказал он, усмехнувшись. Игнорируя его, я повернулась к Адаму и потерла окровавленным запястьем о его сжатый рот. Он не дышал, но это ничего не значило.

— Пей, черт побери! — сказала я, обхватив руками его голову. — Давай, Адам, пей!

Его горло дрогнуло, губы шевельнулись, язык высунулся: он учуял кровь.

— Давай, — подбадривала я его. — Пей, спасай свою жизнь!

Снова вспышка острой боли… Адам занял место Нико и начал глотать. Его рот двигался, горло судорожно дергалось, заглатывая единственное вещество, которое могло спасти. Чувства нахлынули на меня, иссушая темную тоску и страсть, клокочущую и смешанную с жарким железным привкусом свежей крови, заполнившей мой рот…

Моя собственная страсть усиливалась под действием возрастающей энергии Адама. Я глубоко вздохнула и постаралась ослабить связь с ним, чтобы лучше сконцентрироваться. Он встретился с моим взглядом и продолжал пить, облизывая мое запястье, как кот, — прищелкивая языком от удовольствия. Я вздрогнула и закрыла глаза, представив, как мы вдвоем заперты в замкнутом пространстве… напряжение наших тел…

— Что вы делаете с моей сестрой?

Мой брат стоял прямо над нами, на краю карьера, во весь свой шестифутовый с четвертью рост. Могучее тело нагого викинга, блестящее в лучах восходящего солнца.

— Интересный выбор гардероба, — сказал Нико, хитро взглянув на него.

— Свои остроумные комментарии держите при себе, кровопийцы! — сказал Такер, глядя на симпатичного рыжеволосого вампира с похотливой усмешкой и спускаясь в яму.

— Пойдем, сестра, помоги мне.

Такер схватил Нико под руки и запихнул его в пожарную машину. Я помогла Адаму удержаться на йогах, обвив рукой его талию. Он перебросил правую руку через мое плечо. Перекусив моей кровью, Адам был достаточно силен, чтобы стоять на ногах и дойти до противоположной стороны карьера, где было меньше солнца.

— Как ранчо? — спросил Адам.

— Все в безопасности и попрятались по своим гробам.

— У тебя не было времени, чтобы осмотреть все ранчо! — с упреком воскликнула я.

Такер одарил меня своей фирменной усмешкой.

— Нет. Прежде чем я ушел слишком далеко, я вспомнил про это.

Он кинул мне сотовый телефон:

— Я нес его в своей пасти, но выронил, когда почувствовал запах твоей крови.

Он вздрогнул.

— Я должен был подумать об этом раньше, чем умчался прочь, но вскоре вспомнил. Позвонил на ранчо, разбудил парня по имени Джон. Они сами нашли запал. Кто-то по имени Андреа пронюхал об этом еще вечером.

Адам слабо засмеялся:

— Я должен был сам выяснить.

Я взглянула на небо.

— Мы не можем оставаться здесь, — сказала я. — Необходимо уйти в тень. Час, не больше, и вся яма будет освещена солнцем.

— Не проблема, сестра. Если вы немного побудете здесь в тени, я посмотрю, что можно сделать, чтобы вытащить всех отсюда. Мой фургон недалеко.

Его зубы сверкнули в улыбке, он снова повернулся к Нико:

— Я заберу свою одежду по пути.

— Жаль, — улыбнулся ему Нико.

Это было определенно интересно. Такер, вероятно, только что наигрался с Би, но для него не существовало сексуальных барьеров, а Нико был дьявольски симпатичный. Во всяком случае, не об этом я должна была думать сейчас, хотя мой мозг и смог сложить два и два и получить ответ о природе связи между Адамом и Нико. По крайней мере, в прошлом… Не думаю, что надо беспокоиться на этот счет, но принять в расчет не помешает. Это объясняло некоторые вещи…

Такер забрался по стене карьера и ушел прежде, чем я успела сказать что-то еще. Теперь, когда Адам укрылся от солнечного света, он начинал походить на себя, обычного. Я села напротив него, мои ноги были согнуты в коленях, пальцы ног слегка касались его бока. Я почти ожидала, что он отодвинется от меня, не захочет прикасаться. Ведь я заставила его нарушить табу, пить кровь живого человека. Он улыбнулся мне, будто прочитал мои мысли, затем слегка подвинулся — так, чтобы прислониться к моим ногам; обхватил мои голени и положил подбородок на колени.

— Ты не сошел с ума? — спросила я.