— Не знаю, как можно ожидать, что Хамиш простит меня, если я сама не могу себя простить. Мне так стыдно. Не думаю, что ты когда-нибудь совершала нечто такое, после чего не могла посмотреть на себя в зеркало. Это безумие с Френсисом… я почти примирилась с ним. С тех пор как мы говорили с тобой в Лондоне, я много думала. Я ведь тогда никому не сделала больно, только себе. Но спать с Зедом… Спать с Зедом было жестоко и разрушительно, даже если бы Хамиш ничего не узнал. Иногда я желала, чтобы все открылось. Я намеренно вела себя отвратительно, мне хотелось, чтобы Хамиш увидел, какова я на самом деле. Не спрашивай меня почему. Я не знаю, я действительно не знаю. Сейчас я чувствую, что отдала бы все на свете за то, чтобы все изменить. Если б я вышла замуж за Хамиша тогда, когда он предлагал, то была бы с ним счастлива. Я все безвозвратно испортила.

— Осторожней! — вскрикнула я. Мы чуть не сбили пожилую женщину, которая ехала навстречу на велосипеде. Лалла водила машину, как Джереми, — она игнорировала дорожные знаки и не утруждала себя сбрасыванием скорости при виде пешеходов. Я подумала, что обязательно должна научиться водить автомобиль. Почему эта мысль не приходила мне в голову раньше? Почему тогда я удивляюсь, что все относятся ко мне, как к беспомощному ребенку?

— Осталось десять минут, — простонала Лалла. Она нервно металась взад и вперед по перрону.

— Пошли, посидим где-нибудь. Мы успеем выпить по чашке кофе и съесть по пончику, — предложила я.

— Я не смогу проглотить и крошки. Я не могу стоять на месте. О Виола! — Лалла вцепилась пальцами в мою руку. — Поехали домой. У меня больше нет сил. Мне становится все хуже и хуже.

— Чепуха! Возьми себя в руки! Это так не похоже на тебя. Ты всегда была образцом решительности и отваги. Тебе уже не удастся спрятаться, ты должна встретиться с Хамишем! — Я настойчиво убеждала Лаллу остаться, хотя сама дрожала от страха и готова была бросить все и убежать. Не только потому, что боялась стать свидетелем отвратительной сцены, но и потому, что ощущала — мое присутствие абсолютно излишне. Мы шагали взад и вперед и без всякого интереса рассматривали обложки глянцевых журналов, выставленных в витринах газетных киосков.

— О Боже, прибывает поезд из Лондона. Держи меня крепче, иначе я упаду.

— Постарайся задержать дыхание и сосчитай до десяти.

Я крепко сжала руку Лаллы. В ее глазах застыли слезы. Мои глаза также налились слезами, мне было от души жаль ее. Поезд медленно подполз к перрону. Двери вагонов распахнулись. Пассажиры выплеснулись на перрон. Мимо проходили люди с чемоданами. Они огибали нас, как воды горной реки огибают гранитные валуны. Вдруг я увидела Хамиша. Он шел по направлению к нам. Хамиш был одет в безукоризненный костюм и уже этим выделялся из толпы. В одной руке Хамиш нес кожаный дипломат, в другой — внушительный чемодан. Хамиш не видел нас, он выглядел уставшим и взволнованным. Сегодня он казался намного старше своих лет. Еще никогда мне не приходилось видеть Хамиша настолько серьезным.

Хамиш увидел Лаллу. Он бросился к нам, уронив на землю чемоданы. Хамиш не обращал внимания на толпу, он не сводил глаз с Лаллы. Его лицо выражало волнение и любопытство одновременно.

Лалла попыталась улыбнуться, но ее губы задрожали.

— О Хамиш! Мне так жаль, мне так жаль!

Слезы покатились по ее щекам.

Лицо Хамиша смягчилось, он распростер руки.

— Моя девочка, моя бедная девочка! Что же ты наделала? О чем ты думала?

Несмотря на протесты Джереми, на следующий день Лалла и Хамиш уехали в Шотландию. Хамиш заявил, что способен простить Лалле все что угодно, но не находит в себе сил простить Зеда. Поэтому, для того чтобы избежать унизительной сцены, предпочитает покинуть Инскип-парк, прежде чем Зед появится утром на репетиции.

— Не подумай только, что ты сможешь безнаказанно вести себя подобным образом, — сказал Хамиш, строго глядя на Лаллу. — Я не собираюсь притворяться, что твой поступок мне безразличен. Я прощаю тебя только потому, что безумно люблю.

Хамиш произнес эти слова на кухне. Он и Лалла помогали мне поджарить бекон и грибы на завтрак. Лалла казалась по уши влюбленной. Каждый раз, когда она смотрела на Хамиша, ее глаза наполнялись нежностью. Сегодня утром я решила принести Лалле в комнату чашку чая. Открыв дверь без стука, я увидела Хамиша, который лежал в кровати рядом с Лаллой. Голова Лаллы покоилась на его обнаженной, покрытой светлыми волосами груди. Постель была усыпана розами. Я подумала, что неплохо потрудилась для того, чтобы помирить влюбленных.

— Еще один славный денек. Не возражаете, если я раздвину шторы? У меня только одна чашка. Лалла, ты поделишься с Хамишем? Мне не очень хочется возвращаться на кухню за второй чашкой.

Мне ответил Хамиш:

— Какая роскошь — чай в постель. Уверен, что Лалла разрешит мне отхлебнуть глоток. Спасибо, Виола, ты настоящий друг.

Лалла мечтательно улыбнулась. Ее, казалось, перестали занимать обычные земные заботы. Лица Хамиша и Лаллы светились счастьем. Я вдруг отчетливо поняла, как нелегко мне придется. Вряд ли я смогу сдержать слово, которое дала себе накануне. Вряд ли я смогу оградить себя от проявления чувств.

Когда пришло время прощаться, никто из нас не мог говорить: в горле у каждого стоял комок. Ники выбежал на крыльцо, чтобы обнять Лаллу напоследок. Джереми нахмурился.

— Если вы на самом деле не можете остаться еще на пять дней, езжайте с миром, — проворчал он.

— Прости меня, дорогой. — Лалла прижалась к нему. — Это очень важно. Я никогда не подвела бы тебя просто так.

— Хорошо, хорошо. Совсем не обязательно душить меня. Счастливой дороги! Пока, Хамиш. В следующий раз постарайся остаться подольше.

Леди Инскип стояла рядом со мной и держала за руку:

— Терпеть не могу расставаний. Конечно же, это глупость. Я не буду расстраиваться. До свидания, дорогие дети. Счастливого пути!

Лалла обняла леди Инскип и прошептала ей что-то на ухо. Мы стояли так близко, что я все услышала.

— Береги себя. Не давай папе и этой вонючке Тинкер запугивать тебя. Надеюсь, ты сможешь дать им достойный отпор… Я буду очень скучать, мамочка! — Лалла поцеловала леди Инскип в щеку.

— О Лалла! — воскликнула леди Инскип и крепко сжала губы.

Автомобиль с Лаллой и Хамишем скрылся за поворотом. Мы с Джереми остались вдвоем — обсудить, как нам спасти постановку.

— Ты должна сыграть Бесс вместо Лаллы. Правда, ты не очень подходишь по габаритам. Бесс должна быть крупнее. Но мы засунем подушки под платье, а на ноги ты наденешь туфли с высокими каблуками.

— Но кто тогда будет играть Клоринду?

— Хм… Может, миссис Хоггинс? Хотя нет, она слишком толста.

— Ты прав, кроме того, что она толста, ей скоро исполнится пятьдесят. Что ты думаешь по поводу мисс Тинкер или Фло?

— Тинкер? Представь ее усатую физиономию и беззубую улыбку. Она ничуть не похожа на утонченную викторианскую барышню, которая падает в обморок каждые пять минут.

Фло была сестрой Зеда. Джереми уговорил ее сыграть морячку. С шерстяным колпаком на голове и высоко, чтобы обнажить татуировку, закатанными рукавами, Фло представляла собой замечательный образец морской волчицы.

— У меня появилась идея. Я знаю кое-кого, кто идеально сможет сыграть Бесс. Кроме того, она способна выучить роль за считанные секунды. Она профессиональная актриса, правда, немного недоучившаяся. Я позвоню ей немедленно.

Джереми потащил меня к телефону. Я набрала номер ОЗПА. Джайлс поднял трубку.

— Привет, Джайлс. Как дела? Мне срочно необходимо найти Тиффани. Дорога каждая минута. Ты ведь знаешь, что в доме нет телефона. Премьера в субботу. Все соседи приглашены.

Я не кривила душой. С тех пор как стало известно о том, что после спектакля состоится вечеринка, почтовый ящик ломился от писем с выражением согласия посетить столь значительное мероприятие.

— Подожди секунду, Виола. Я не понимаю, что ты там бормочешь. Тиффани загорает на балконе. Я позову ее.