– В некотором роде у тебя две матери, так получилось.

– И одна из них… чудовище? Совсем нечеловек? Или как ты? – Она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить ложь.

Строггорн знал, что ей показали образ существа с Дорна и теперь это не позволяло обмануть и смягчить правду.

– Что для тебя значит «чудовище»? – спросил Строггорн и увидел в ее мозгу образ дорнца.

– Она такая?

– Она бывает такой. – Он не успел объяснить Лейле, что на Земле Аолла была человеком – у нее наступил шок, и Линган, подключив ее к Машине, стал делать обезболивание и закрывать мозг, снова загоняя информацию в подсознание. Другого способа спасти девочку от сумасшествия не было.

Строггорн часто заезжал в клинику к Лейле и гулял с ней по парку. Каждые четыре часа ей делали обезболивание, удерживая психику в норме. Она не помнила в эти моменты ни о каких чудовищах, но все равно лицо было бледным и измученным. Сеансы с воспоминаниями Линган проводил раз в неделю, он боялся, что большую нагрузку Лейла не выдержит, но уже после двух сеансов она начала панически бояться его. Это была одна из причин, по которой он не хотел лечить ее. Проникновение в мозг быстро начинало вызывать страх перед Вард-Хирургом.

Через месяц Линган провел ей глубокий зондаж, и Строггорн с ужасом ждал его заключения. Во время этого девочка спала под наркозом и ничего не чувствовала.

– Плохо, Строггорн, – сказал Линган, закончив. – Никакого прогресса. С тобой-то она легко примирилась, ей всегда говорили, что ты ее отец, по большому счету она просто не поверила, что ты чудовище, а вот мать… Для нее мать – Этель, а ее убеждают, что чудовище… Боюсь, мы только зря ее мучаем. – Он посмотрел на побледневшего Строггорна и подумал, что даже из-за Аоллы тот никогда не переживал так. Впрочем, продолжал Линган, для девочки Строггорн оказался и отцом и матерью, полностью отвечая за факт ее появления на свет, так что в этом не было ничего удивительного. Линган только вздохнул, подумав, что даже если очень повезет, вряд ли Лейла когда-либо перестанет бояться его. – Ладно, еще один месяц ждем, знакомишь ее с Аоллой, – добавил Линган. – Не представляю, каково ей будет после этого на Дорне!

Аолла выскользнула из гиперпространственного Окна и сразу увидела Строггорна. Ее всегда радовало, когда он мог встретить ее, но увидев его совершенно невыносимый взгляд, тут же поняла, что что-то случилось. Она уже слишком давно знала Строггорна – он даже не стал бы пытаться ее обмануть в таком серьезном вопросе. Аолла увидела накрытый стол. Она не ела четыре дня и решила сначала поесть и лишь потом заниматься выяснением. Строггорн молчал, Аолла вяло ковыряла в тарелке, она чувствовала его взгляд, хотя старалась и не смотреть на него. В конце концов, так почти ничего и не съев, она отложила вилку.

– Рассказывай, у меня все равно уже нет никакого аппетита. Насколько я понимаю, стряслось что-то серьезное? С кем-нибудь из Советников? – Ничего страшнее ей не могло прийти в голову.

– Я… – Строггорн вдруг понял, что у него нет сил говорить, и Аолла теперь со страхом посмотрела на него. – Нет, с ними все нормально, они здоровы.

– Ты сам-то здоров?

– Здоров.

– Что-то непохоже. Психотравма была?

– Небольшая, – сознался Строггорн, и Аолла кивнула, про себя решив, что он врет и нужно будет выяснить это у Лингана.

– И отчего же это у тебя случилось? Мне ни о чем не сообщали? – Она подумала, что вряд ли бы Дорн скрыл это.

– Аолла, – собрался Строггорн. – Я хочу познакомить тебя со своей дочерью…

Она сразу же посмотрела на его руку, но потом подумала, что при его профессии он не стал бы носить кольцо.

– Ты женился? – тихо спросила Аолла, Строггорн ответил ей взглядом, от которого ей стало плохо. – Тебе нужно мое согласие в Совете? – совсем убито спросила она. – Не волнуйся так, я все понимаю… Раз в пять лет, кто же это может выдержать столько времени? Я все подпишу…

– Аолла! Перестань! Ты меня совсем не поняла! – Он остановился и добавил тихо: – Почему ты до сих пор так плохо думаешь обо мне? Не доверяешь? За столько лет?… Это наша дочь – твоя и моя. И я хочу познакомить вас…

Аолла глядела на него и никак не могла понять, о чем речь. «Неужели Строггорн сошел с ума? – подумала она внутри блоков. – Почему мне не сообщили об этом и никто не пришел больше встречать?»

– Я не сошел с ума. – Строггорн поморщился, а Аолла вспомнила его привычку читать сквозь блоки. – Прошлый раз у тебя взяли яйцеклетку и провели искусственное оплодотворение. Не перебивай, ругать будешь потом. – Он видел, как она хотела что-то сказать. – В общем, родилась девочка, наша дочь. Это был наш единственный шанс иметь ребенка, у тебя стала совсем низкая активность яйцеклеток, и я согласился. Можешь ругать теперь.

Аолла надолго замолчала – у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства.

– Сколько лет тебя знаю, Строггорн, и всегда удивляюсь. Ты думал, каково мне теперь будет на Дорне? Знать, что здесь моя дочь растет без меня?

– Мы не собирались тебе говорить, – заметил Строггорн.

– Это еще лучше. А зачем сказали?

Он опять долго молчал.

– Она заболела, теперь в психиатрической клинике.

– Ей всего четыре года? – Аолла нахмурилась. – А что произошло?

– Ее родила Этель, она воспитывалась в их семье, сама знаешь, какой из меня отец – меня дома совсем не бывает, но так получилось, ей сказали, что ты – ее настоящая мать…

– И от этого такой шок? Ты не договорил. – Аолла сама была Вард-Хирургом и не поверила ему.

– Не от этого. Ей сказали, что ее мать – чудовище с Дорна и показали твой Образ, дорнский, конечно. Про меня это тоже было сказано – но со мной она давно знакома и не поверила.

– О Господи! – Аолла закрыла глаза и долго молчала, пытаясь переварить так неожиданно свалившегося на ее голову ребенка и всю эту трагическую ситуацию. – Как это получилось?

– Глупость, как всегда. Ник, младший сын Диггиррена – он очень любит Лейлу – решил похвастаться, что у нее два отца и две матери. Были названы наши имена и пошло-поехало. Информация распространилась в детской среде. Кто-то видел изображение дорнцев, наложили одно на другое и все это выдали Лейле. Мы целое расследование провели – виновных как всегда нет, сплошное недоразумение.

– Я не думаю, что если ты нас познакомишь – это поможет, Строг. Я совсем не человек и действительно чудовище. – Аолла с болью посмотрела на него. – Это только ты не замечаешь, но это так. Пойми, у меня уже мышление совсем другое. Как тебе объяснить… Этот язык – я же даже сейчас, в разговоре с тобой, пытаюсь изменить цвет крыльев. Мне этого не хватает, чтобы выразить свои эмоции. Понимаешь? Наверное, есть еще десятки отличий. Я уже на Земле даже и не пытаюсь говорить вслух, для меня это настоящая пытка. Не знаю, вряд ли я тебе помогу, не сделать бы хуже…

– Хуже некуда, если не поможет, остается только стирать личность, ну и нам – забыть о том, что была дочь. Другая семья для нее, имя, все, что необходимо, чтобы ее спрятать. – Он расстроенно смотрел на Аоллу.

– Я познакомлюсь с ней, не переживай так.

Строггорн летел с Лейлой в воздушном такси во Дворец Правительства. Она уже точно знала: если отец забрал ее из клиники – ничем хорошим это не закончится.

– Папа, мы опять едем к Лингану? – спросила Лейла, забравшись к нему на колени и заглядывая в глаза.

– Очень не хочется?

– Я знаю, что ябедничать стыдно, только ты не можешь попросить его не делать мне больно?

– Он меня не послушает, но, я думаю, сегодня – это последний раз, – утешил ее Строггорн. Он-то хорошо знал, что уничтожение личности – это совсем не больно, об этом просто потом никто не помнит, как и о всей прошлой жизни, и мог уверенно ей обещать это.

– Разве я уже выздоровела? – с сомнением спросила Лейла.

– Почти. Сегодня Линган тебя еще полечит – и все. – Больше всего Строггорн боялся, что она почувствует его тревогу.