– Этель, ты не чувствуешь, такой странный запах?

– Нет. – Она слегка приподняла голову и забралась в его волосы своими тонкими пальцами.

Диггиррен коснулся ее губ и ощутил их терпкий вкус. Почему-то пришла боль, еще совсем крохотная, словно издалека, и Этель вздрогнула.

– Правда, странно все сегодня, как будто мы никогда не были вместе, – задумчиво сказала Этель.

– Мы и не были никогда вместе, только молчи, хорошо? – Он откинул голову, чтобы лучше видеть ее глаза и уловил в них тень тумана. Снова откуда-то постучалась боль. Диггиррен решил не останавливаться и мягко провел по телу Этель рукой (а ее кожа вздрагивала от прикосновения), а потом он опустился ниже и очень нежно провел языком. Этель вскрикнула от наслаждения и неожиданности, а ее тело стало теплым, разогреваясь под его ласками. Этель вгляделась в стены комнаты и ей показалось, что они изменились. Ткань колыхалась, словно ее раскачивал ветер, и она ощутила, как влажный поток прошелся вдоль тела.

– Диггиррен, я ничего не понимаю, что происходит? – спросила она. Диггиррен на секунду отвлекся, вслушиваясь в пространство, и улыбнулся.

– Только не бойся. Все хорошо, девочка, – и он снова начал ее ласкать и, когда Этель закричала, снял блоки, и тут же ее страх закружил его. – Попробуй снять, Этель. Я с тобой, не бойся, – мягко попросил Диггиррен. Сейчас ему мешало, что Этель была слишком сильно возбуждена и ее разум не подчинялся ему. Он взглянул в ее глаза. «Страх… Страх… Страх…», излучали они, и расширенные зрачки делали взгляд безумным. Этель облизала совершенно сухие губы.

– Я не могу, боюсь, не могу. – Она часто дышала, словно изо всех сил поднимаясь в гору. – Прости… – Этель закрыла глаза и слезы потекли по лицу, а он осторожно слизывал их, не собираясь торопить ее…

– Попробуй еще раз, – попросил он. Этель напряглась, но Диггиррен вдруг понял, что блоки не подчиняются ей…

… Кто-то легонько тронул его за плечо. Никого не ощущавший Диггиррен удивленно обернулся: Лао прижал палец к губам, прося его ничего не говорить. Диггиррен сдержал себя, лишь слегка отпустив Этель.

– Девочка, посмотри мне в глаза, – попросил Лао, и Этель от полной неожиданности вздрогнула и, открыв глаза, посмотрела на него. Это был совсем не тот человек, которого она так давно знала. Его глаза, небесно-голубые, без зрачков, пристально смотрели на нее, и возникало чувство бесконечного падения. Вихрь пронесся по комнате, поднимая неровными складками ткань полога, и, подчиняясь этому движению, блоки скользнули вниз, обнажая мозг Этель. Вихрь, Вихрь, Вихрь… Печаль и огонь, отраженный в серебре, и терпкий вкус вина, и глаза Диггиррена, зеленые, без зрачков, совсем рядом, и теперь еще Боль и Наслаждение, наконец настигшие их… Этель кричала, не понимая, что происходит… Огромный водоворот, поглощающий ее… И новый виток – все вверх и вверх… Многомерность приняла Единое Психическое Существо в Серебре с Терпким вкусом, и там, на краю сознания, они наконец потеряли себя.

«Так вот оно какое – СЛИЯНИЕ», – последняя существующая мысль.

– Лао! – раздался вскрик Диггиррена.

Лао вздрогнул от неожиданности. Уже много часов он спокойно сидел в кресле, в гостиной, и вертел в руках ножку бокала. Он тут же поднялся и вошел в спальню.

– Что еще случилось? – спросил Лао. Диггиррен стоял над Этель и безуспешно пытался привести ее в чувство. – Не нервничай так, получишь травму, и отойди, не мешай. – Лао быстро прощупывал мозг Этель. – Принеси из лаборатории обезболивающее – тебя проводит слуга, я там все приготовил.

Диггиррен послушно ушел и вернулся со шприцем и длинной иголкой.

– Вы меня собираетесь этим колоть? – спросила Этель, и Диггиррен изумленно уставился на нее. – Вряд ли мне это понравится.

– Господи, очнулась! – сказал Диггиррен.

– А почему она должна не очнуться? – комментировал Лао. – Обычный обморок. – Он все-таки взял шприц и начал вводить обезболивающее вдоль пси-входа на руке Этель, она только слегка морщилась, но уже не спорила. – Сейчас будешь спать, хотя бы пару часов. – Она хотела что-то сказать, но Лао накрыл ее еще одним одеялом – Этель слегка знобило, и она послушно закрыла глаза.

– Лао, скажи, ты заходил сюда или это мне только показалось? – уже почти засыпая, спросила Этель.

– А что тебе хочется, чтобы я ответил? Стесняешься. Ты думаешь, большая разница, когда я при зондировании вычитываю это у людей в головах? Спи, не забивай себе голову глупостями. Главное – все хорошо, девочка. – Лао поправил одеяло и увел Диггиррена в гостиную, чтобы тот не мешал Этель отдыхать.

– Дня четыре – никаких развлечений. – Снова налив себе вина, уже серьезно продолжал Лао. – Все-таки для нее это стало большим потрясением, хоть я и сделал все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Теперь понадобится дополнительная мыслезащита в спальне у вас дома – упаси Господь это узнать детям, а вообще старайтесь делать это без них или возьмите себе еще одну квартиру – и то, и другое будет разумно.

– Хорошо. – Диггиррен улыбнулся. – Теперь будет все нормально?

– Если нарочно не захотите сделать себе плохо. Но это вряд ли, я с таким не встречался.

– Лао, ты специально создал в спальне Четырехмерность?

– Не четырех, а шести, – усмехнулся Лао, глядя на изумленного Диггиррена. – Этель прекрасно теперь переносит Многомерность. Я думаю, она это даже не очень поняла? – Диггиррен кивнул, и Лао продолжил: – Мы это проверили во время родов, при пяти измерениях она себя очень прилично чувствовала. Этель теперь – самый настоящий Вард, вот что меня больше всего удивляет. Этого ведь не было у нее от рождения.

– Но не нужно делать этого с обычными людьми, – заметил Диггиррен. Он был очень голоден и попросил принести себе ужин.

– Естественно, с ней было много сложностей, – задумчиво сказал Лао. – Но тем не менее. – Он улыбнулся и поднял бокал. – Поздравляю, наконец, ты стал настоящим мужчиной! – И рассмеялся, увидев смущение Диггиррена.

Этель и Диггиррен вернулись домой, застав удивительную картину: Советник Строггорн ван Шер ползал с шестимесячной девочкой по полу на четвереньках, и смутился, когда его застали за этим занятием. Он поднялся с пола, всмотревшись в лицо Этель, и улыбнулся:

– Я рад, что у вас все хорошо. Извините, я еще немного поиграю с Лейлой? – попросил он. Этель и Диггиррен переглянулись и вышли из детской, чтобы не мешать ему.

344 год относительного времени октябрь, 2032 год абсолютного времени

Белоснежный конь осторожно переступал ногами, пробираясь через лесные завалы, Когда ему это удавалось, девочка с длинными темными волосами, лет четырех, заливисто смеялась и ее смех разносился вокруг. Линган легко управлял одной рукой конем, другой – поддерживая сидящую перед собой Лейлу. Она иногда оборачивалась и сверлила его своими черными глазами. Лейла была удивительно похожа на Аоллу, свою мать, которая до сих пор не знала, что у нее на Земле растет дочь, – так было решено на Совете Вардов. Совет вполне обоснованно полагал, что в противном случае пять лет на Дорне могут превратится для Аоллы в настоящую пытку. Девочку баловали все. Во-первых, семья, где было трое сыновей и Лейла – единственная дочь, во-вторых, Строггорн, который отвечал за ее появление на свет и старался проводить с ней все свободное время, какое только удавалось выкроить при его бешеной работе. Кроме того, Линган считал, что Лейла в некотором роде его внучка, и тоже уделял ей внимание, хотя все думали, что его покорило такое необыкновенное сходство с Аоллой.

Конь остановился и девочка попыталась мысленно подогнать его, чем рассмешила Лингана.

– Сколько раз я тебе объяснял, что животные не понимают мысленную речь и нужно говорить голосом, – говорил он Лейле, осторожно натягивая повод и разворачивая коня.

– А почему? – капризно спросила она. – Они такие глупые?