— Разувайся, — распорядился он, — поднимайся на второй этаж в ванную и переоденься в сухое.

— А ты?

— А я переоденусь в ванной миссис Пэнфолд здесь, внизу. Пока ты переодеваешься, я поджарю бекон. Первая дверь направо — в мою комнату, подожди меня там.

В теплой ванной Люси быстро сняла мокрую одежду, натянула сухие носки, старые джинсы и свободный свитер, радуясь, что в кои-то веки, находясь в обществе Коннора, не будет красной как рак, и вспотевшей. Косу она расплела, вытерла волосы своим полотенцем, причесалась и подкрасила губы. Затем сунула мокрую одежду в сумку и вышла из ванной.

Переступая порог комнаты Коннора, она чувствовала себя немного неловко, ей казалось, что она вторгается на чужую территорию. В комнате повсюду лежали книги. На большом столе, правда, было расчищено место для подноса с чашками, но зато книги лежали под столом и на полу по обе стороны от дивана. Люси с облегчением отметила, что в комнате нет кровати, по-видимому, Коннор спит в другом месте. Единственное окно, довольно большое, выходило во внутренний дворик с садом. Люси не без зависти подумала, что в хорошую погоду в саду, должно быть, очень мило, а сама комната раза в три больше той, где жила она. Поставив сумку на пол, она подошла к книжной полке и стала разглядывать корешки книг. Тетя наставляла ее, что о человеке можно узнать очень многое по тому, какие книги он читает. Но подборка книг в комнате Коннора вряд ли могла рассказать Люси что-то новое: здесь были, в основном, учебники да несколько книг по рыболовству.

Услышав шаги, Люси быстро обернулась, чувствуя себя виноватой. В комнату вошел Коннор с тарелкой сандвичей.

— Как ты быстро! — воскликнула она, надеясь, что он не заметит ее смущения.

Коннор поставил тарелку на стол и включил настольную лампу и торшер.

— Я подготовил все заранее, перед тем как выходить из дома на пробежку. Мне оставалось только включить духовку и гриль.

Он передал Люси тарелку с двумя сандвичами, большое бумажное полотенце вместо салфетки и разлил чай по чашкам. Затем сел на стул с высокой прямой спинкой и принялся за еду. Люси молча жевала, как назло ей не приходило в голову ни одной умной мысли. Вдруг Коннор спросил напрямик:

— В чем дело, Люси?

Люси посмотрела ему в глаза и честно призналась:

— Выходя сегодня утром из дома, я ожидала совсем другого.

Коннор вскинул брови.

— Ты предпочитаешь кафе?

— Нет, что ты.

— Тогда не смотри на меня, как кролик на удава, я совершенно безобиден.

Люси усмехнулась и ляпнула, не подумав:

— Я об этом слышала.

Коннор бросил на нее неожиданно свирепый взгляд.

— Да? И что именно, интересно знать, ты слышала? — медленно произнес он. От каждого слова, казалось, веяло холодом.

Люси покраснела до корней волос.

— Только то, что тебя больше интересуют оценки на предстоящих выпускных экзаменах, чем девушки.

Взгляд Коннора потеплел.

— Это верно. Я трачу избыток энергии на беговой дорожке и на бейсбольном поле. А остальное уходит вот на это, — он обвел взглядом книги, разложенные по всей комнате, потом снова посмотрел на Люси и подарил ей улыбку, от которой у нее внутри все растаяло. — Кстати, если тебя это интересует, слухи о моей… хм… нетрадиционной сексуальной ориентации распускает одна девица, к которой я еще на первом курсе не проявил того интереса, на который она рассчитывала.

— Меня это не интересует, — заверила Люси, с аппетитом принимаясь за второй сандвич.

— Почему же?

Она спокойно встретила его взгляд.

— Потому что это не мое дело.

Коннор явно удивился.

— Ты очень прямолинейна. Чаю подлить?

— Да, пожалуйста.

Он налил ей чай и положил кусочек сахара. Люси была польщена тем, что Коннор запомнил ее вкусы.

— Значит, тебе безразлично, голубой я или нет?

Люси пожала плечами.

— По-моему, для дружбы не имеет значения цвет кожи, вероисповедание или сексуальная ориентация.

Коннор наклонился к ней, взял ее руку в свои и посмотрел в глаза.

— Ты говоришь искренне?

— Да. — Люси криво улыбнулась. — Может, я в твоих глазах еще малявка, но у меня есть убеждения.

— Тебе их привили родители?

На лицо Люси набежала тень.

— Родители начали дело, но они погибли в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать. Я жила с теткой, она отличается твердыми убеждениями, и, по-видимому, часть их передалась мне.

Коннор встал, взял у нее тарелку и чашку и поставил на поднос, а затем, к удивлению и смущению Люси, сел на диван рядом с ней.

— Расскажи мне о своих родителях, — тихо попросил он.

Люси покосилась на него с некоторой опаской, обостренно чувствуя тепло его руки, касающейся ее плеча. После короткого колебания она рассказала ему о том, как осталась сиротой по вине пьяного водителя грузовика.

— Родители ехали за мной в школу. Я долго не могла смириться с мыслью, что их больше нет, даже когда поселилась у тетки. Тетя Эмили содержала цветочный магазин в Уиксворте, и после… после несчастного случая я переехала к ней и поселилась в ее квартире над магазином.

— Бедная девочка, — тихо сказал Коннор. — Представляю, как тебе было тяжело.

— Не хочу притворяться, будто это не так, но в некоторых отношениях мне повезло. Эмили намного младше моего отца, и я воспринимала ее скорее как старшую сестру, чем как тетушку. У меня остались самые счастливые воспоминания о детстве. — И, чувствуя угрызения совести за ложь. Люси добавила: — Помню, как мы с отцом по выходным ездили на рыбалку на озера.

Последняя фраза, целиком заимствованная из плана Сэнди, была первой настоящей ложью, которую она выдала Кон нору.

— На озера! — воскликнул он. — Пока отец был жив, мы каждый год ездили туда рыбачить. Мне очень нравилось, а тебе?

— Я не очень хорошо помню детали, я была тогда маленькой. Помню только, что часто шел дождь, — уклончиво ответила Люси. — Отец ловил рыбу, а мы с мамой ходили смотреть мельницы.

— И много твой отец ловил рыбы? — с интересом спросил Коннор.

— Да, когда удавалось вырваться на рыбалку. Он ловил форель, как ты. — Люси похолодела, осознав, что чуть не выдала себя, и поспешила добавить: — Я видела у тебя на полке руководство по ловле форели. — И затараторила, пытаясь отвлечь внимание от своего промаха: — Отец делал очень хорошие наживки, его искусственные мухи были совсем как настоящие, только больше. Помню, он сидел за кухонным столом, слушал оперную музыку и делал эти крошечные произведения искусства. Несколько штук у меня до сих пор хранятся.

Коннор крепче сжал ее руку в своих.

— Ты все еще по нему тоскуешь.

— Я тоскую по ним обоим. — Люси помолчала, не уверенная, стоит ли продолжать, но все-таки добавила: — Меня немного утешает то, что они вместе.

— Ты действительно в это веришь?

— Да. — Люси слегка вздернула подбородок. — Наверное, потому, что мне очень хочется в это верить.

На некоторое время установилось молчание.

— Мой отец умер, когда мне было двенадцать лет, — вдруг сказал Коннор.

Люси застыла, не смея и вздохнуть. Даже в самых смелых мечтах она не ожидала услышать ответное признание.

— Он умер во сне от сердечного приступа. Однажды мама проснулась и обнаружила, что он мертв. Папа слишком много работал, при его слабом сердце эта привычка оказалась смертельной.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Люси, чуть сжимая его пальцы.

— Когда мне было восемнадцать, мама вышла замуж во второй раз. Ее второй муж — хороший человек, они счастливы, но… — Коннор замолчал.

— Ты чувствуешь себя лишним? — подсказала Люси.

Он нахмурился.

— Никогда не думал об этом такими словами, но, пожалуй, ты права. Вот почему я уехал в университет в другой город. Я мог учиться в Ньюкасле, но предпочел уехать, чтобы не мешать новобрачным. Между школой и университетом я даже уезжал из страны на целый год, путешествовал по Штатам.

— Правда? Как интересно! Я никогда не уезжала так далеко от дома, — с завистью сказала Люси. — А ты не возражал против нового брака матери? — И затаила дыхание, испугавшись, что задала слишком личный вопрос.