Апартаменты барона де Сернея находились в восточной части дворца. Паж не задавал вопросов Бригитте, он молча подвел ее к закрытой двери. Через минуту к ней подошел Роуланд. Она поняла, что он не постучит в дверь.

— Какая-то ерунда, — сказал он хрипло. — С какой стати беспокоить этих людей?

И он собрался уйти, но Бригитта прошептала:

— Ну почему бы нам не увидеться с ними, Роуланд?

— А что мы им скажем?

— Я подозреваю, что нам ничего не придется говорить, — быстро ответила Бригитта, уставившись на дверь, будто желая рассмотреть, что за ней.

И прежде, чем Роуланд схватил ее за руку, она постучала. Не дожидаясь, когда им откроют, Роуланд отступил и направился вниз по коридору.

— Роуланд, вернись, — взволнованно позвала Бригитта. — Все равно тебе придется вернуться, я не уйду отсюда.

Он повернулся, мрачно насупился, а дверь отворилась. Он стоял и ближе не подходил. В дверях появилась высокая женщина лет сорока, очень красивая, с королевской осанкой, со светлыми волосами и голубыми глазами, похожими на сапфиры. Глазами Роуланда.

— Чем могу быть полезна? — голос женщины был мягок и музыкален.

— Я хотела бы увидеть Эварарда де Мартеля. Могу ли я поговорить с ним?

— Сын дома и ему будет приятно встретиться с вами, — радушно ответила дама. — А можно спросить, почему вы хотите его видеть?

— Вы баронесса де Серней?

— Да.

— Баронесса, мой лорд, Роуланд из Монтвиля, очень хочет встретиться с ним. — И она повернулась к Роуланду: — Роуланд, пожалуйста, — позвала она.

Он сделал несколько шагов, нехотя выходя из тени, ноги его отказывались подчиняться, как у человека, идущего на виселицу. Наконец он встал рядом с Бригиттой. Бригитта взяла его за руку, чтобы удержать. Она не знала, чего ждать от него в эту минуту…

Женщина свела брови.

— Эварард, что за шутки? — строго спросила она.

Роуланд молчал. Он увидел лицо из своего сна. Лицо, постаревшее на много лет, но то же самое, которое преследовало его с раннего детства. Он не мог вымолвить ни слова.

Из внутренней комнаты донесся смех, а потом мужской голос. Баронесса побледнела и отступила назад, взмахнула рукой, точно едва не упала в обморок. Роуланд шагнул вперед, желая подхватить ее, но она глубоко вздохнула и выпрямилась.

Ее глаза округлились, и он не дотронулся до нее. Он не мог отвести глаз от ее лица, а она — от его. Потом женщина протянула дрожащую руку к его лицу:

— Рауль, — прошептала она, рыдая.

Она отступила еще на шаг и закричала:

— Годдард! Годдард! Скорее!

В комнату вбежал мужчина, и она надтреснутым голосом заговорила:

— Скажи мне… Скажи мне, что я не сплю. Скажи, что это не сон…

Он стоял, ошеломленный. Его лицо стало пепельным, когда он увидел Роуланда. Роуланд отступил к двери и встал рядом с Бригиттой. Этот человек тоже был из его сна. Роуланд вошел в свой собственный ночной кошмар…

— Рауль?

Роуланд перевел взгляд с Бригитты на мужчину и от смущения рассердился.

— Я Роуланд из Монтвиля, — объявил он. — Я не Рауль.

В комнату вошла женщина, которую Бригитта утром видела с Эварардом де Мартелем, и тоже замерла, увидев Роуланда. Эварард появился следом.

— Эмма? — сказал Эварард, а затем проследил за ее взглядом, и на его лице отразился ужас.

— Бог мой!

Роуланд молча прошел мимо барона и баронессы и медленно двинулся к Эварарду, точно его влекла необъяснимая сила. Он словно смотрел в зеркало и видел себя, всего себя в другом человеке.

Они с Эварардом стояли и глядели друг на друга. Эварард поднял руки и мягко коснулся щеки Роуланда, не веря. А Роуланд стоял, окаменев, и не отрывая от него глаз.

— Брат! — воскликнул Эварард.

В глазах Роуланда защипало — в этом крике была правда. Ужас всей его жизни, всей его пустой жизни, в одно мгновение пронесся в голове. Он повернулся к барону и баронессе.

— Вы что, должны были меня отдать? — прошептал он гневно. — Что, два сына — слишком много? Или у вас была причина невзлюбить меня?

— Бог мой! Рауль! Ты не прав! — в ужасе воскликнул Годдард. — Тебя украли!

Роуланд яростно смотрел на него, не веря собственным ушам. И рванулся к двери.

Бригитта, понимая, что он собирается убежать, не выслушав, быстро закрыла дверь и встала, загородив путь. Но он рывком открыл дверь и потащил ее из комнаты по коридору. Она пыталась остановить его:

— Ты не можешь уйти, Роуланд!

В его глазах был гнев и отчаянная мука, когда он взглянул на нее. Потом он прижал ее к себе, и она почувствовала, что он весь дрожит.

— Я не могу себе позволить поверить им, Бригитта. Тогда я должен буду убить Лютера.

— Нет, Роуланд, нет! Тебе необходимо понять причину поступка Лютера. Он так отчаянно хотел сына, что решился украсть.

— Жизнь с ним была адом!

Эварард бежал за ними. Но остановился, увидев, как они прижались друг к другу и услышав, о чем они говорят.

— Ты должен вернуться к ним, Роуланд, — сказала Бригитта твердо. — Ты не можешь оттолкнуть их. А твой брат, Роуланд? Неужели ты не хочешь его узнать?

Она вытерла ему глаза краешком своей мантильи, удивившись, что он способен плакать.

— Ах, дорогая. — Роуланд нежно поцеловал ее. — Что бы я делал без тебя, кто бы взывал к моему разуму?

— Тебе придется бороться со мной? — наконец вмешался Эварард. — Я не отпущу тебя.

Роуланд повернулся к нему и внезапно улыбнулся, оглядывая не слишком мощную фигуру и придворный наряд.

— Тебе трудновато придется, братец. Насколько я вижу, ты не воин.

— А ты, как я вижу, воин, — с широкой улыбкой ответил Эварард.

Наступило молчание, Бригитта покачала головой. Роуланда надо было немного подтолкнуть.

— Иди, черт бы тебя побрал, — ткнула она его в спину. — Поприветствуй своего брата, как полагается. Он слишком испуган твоим грозным видом, чтобы самому обнять тебя.

Роуланд медленно ступил вперед, а потом крепко обнял Эварарда и притянул к себе, стиснув в медвежьих объятиях. Эварард засмеялся, Бригитта заплакала.

Когда трое молодых людей вернулись в комнату, Элеонора рыдала на плече у Годдарда.

Он ласково похлопал ее по плечу, давая знать, что Роуланд вернулся. Но, увидев его, она залилась еще громче и пошла навстречу сыну, чтобы обнять того, кого не могла обнять все эти долгие годы.

Элеонора взяла лицо Роуланда в ладони, на ее глазах блестели слезы, а его бросало то в жар, то в холод. Он едва дышал, не отрывая от нее глаз. Это была его мать. Его собственная мать. И откуда-то из глубины его существа вырвался стон. Он обнял ее и уткнулся лицом в ее шею, он бормотал что-то, предназначавшееся только ей, ей одной.

— Мой Рауль, — шептала она, прижимая сына к своей груди. — Я подумала, что второй раз потеряла тебя, когда ты ушел. Я бы этого не вынесла. Но ты вернулся, мой мальчик. Ты вернулся ко мне.

Роуланд заплакал. Его мать! Как она была ему нужна, когда он был ребенком! Как он тосковал по ней! А сейчас его переполняла любовь, которой ему всегда так отчаянно не хватало.

Годдард подошел и молча обнял сына. Роуланд немного отстранился, и мать, и брат были новыми для него людьми. Но отец у него уже был. Правда, Лютер не являлся отцом, и на самом деле не был таковым.

Наконец Роуланд ответил на объятия своего отца, а потом рассмеялся и схватил Бригитту за руку, подтянул к себе.

— Ты понимаешь, дорогая, ведь я теперь больше не внебрачный ребенок?

Она обратила к нему сияющее лицо.

— О, Рауль! — выдохнула Элеонора. — А ты думал, что ты внебрачный?

— Так говорил человек, который называл себя моим отцом.

— Так кто же забрал тебя у нас? — спросил Годдард Роуланда.

— Лютер из Монтвиля.

— Он дорого за это заплатит! — сердито сказал Эварард.

— Я сам разберусь с ним, брат, — холодно ответил Роуланд, а потом, повеселев, добавил:

— Но я не хочу о нем говорить. Вы французы?

Годдард кивнул, и Роуланд засмеялся.

— Значит, я тоже француз. Ха! — он подмигнул Бригитте. — Больше не сможешь называть меня норманном, когда захочешь оскорбить.