— Стой спокойно, — раздраженно и все еще продолжая щуриться, велел он.
— Так я и стою, милорд.
— В чем дело, наконец? — рассердился он. — Ты что — боишься? Я же всегда к тебе хорошо относился, Эудора. Нечего меня бояться.
Эудора нервно сцепила руки.
— Я пыталась поговорить с вами раньше, милорд, но вы кинули в меня кружок сыра и велели уйти.
Квентин засмеялся.
— Неужели? Что-то не помню.
— Я понимаю, что вы были не в себе. Неудивительно, конечно, узнав про все, что тут случилось…
Квентин вздохнул.
— Эудора, скажи, мне, почему она так поступила?
— Я не вправе говорить плохо о вашей тете, — ответила девушка, чувствуя себя неловко.
— Моей тете? Я про сестру. Да ты, наверное, не знаешь. А где Мэвис? Она ближе всех Бригитте. Пусть скажет, почему Бригитта так решила.
— А вам разве не говорили? — удивилась Эудора. — Мэвис умерла.
— Мэвис? Как?
— Ваша тетя наказала ее. Выгнала. А на следующий день ее убили бандиты. Хотя иногда я сомневаюсь, что это были бандиты.
Квентин уставился на девушку, стремительно трезвея.
— Какое право она имела так поступить с Мэвис?
— Ваша тетя объявила себя хозяйкой Лоруа сразу же, как принесли известие о вашей смерти.
К этой новости Квентин отнесся спокойно.
— Ты хочешь сказать, что ее назначили опекуншей Бригитты?
Эудора ощутила еще большую неловкость от этой беседы.
— О нет, милорд. Не опекуншей. Граф из Берри не узнал о вашей смерти.
Квентин выпрямился и возвысил голос:
— Как это может быть?
— Друода скрыла от него. Она не позволяла леди Бригитте покидать Лоруа. Она не хотела, чтобы ваша сестра поехала к нему. И даже ваши вассалы не могли помочь леди Бригитте, потому что они верили, что Друода и ее муж скоро станут опекунами миледи. Они подчинялись только Друоде. И даже Валафрид никогда не спорил с женой.
— Ты соображаешь, что говоришь? — серьезно спросил Квентин.
Эудора в страхе отступила, но продолжила:
— Это правда, милорд. Клянусь. Я была уверена, что ваша тетя уже все рассказала, иначе я бы не осмелилась приблизиться к вам. Все здесь знают, как она обращалась с вашей сестрой, и вряд ли она смела надеяться, что удастся скрыть это.
— Тетя ничего мне не рассказала.
— Тогда простите меня. Я пришла не за тем, чтобы обвинять Друоду. Я пришла только узнать, нет ли новостей от леди Бригитты. Я так волнуюсь за нее. Она вообще-то уже давно должна вернуться.
— Вернуться? Что ты мелешь, Эудора? Может, ты расскажешь все, что знаешь, про сестру?
Эудора начала рассказывать, сперва нерешительно, а потом все больше горячась:
— Она пыталась убежать. И ей бы удалось, если бы не норманн, который ее нашел.
— Какой норманн?
— Да тот, который приезжал сюда и искал леди Лоруа, — объяснила Эудора.
— Роуланд из Монтвиля?
— Да. Кажется, так его звали. Так что леди Бригитта уехала с рыцарем, норманном.
— Тогда все ясно, — сказал Квентин. — Видишь ли, Роуланд из Монтвиля должен был привезти сюда весть о том, что я жив.
— Но нам про это не сказали, — быстро ответила Эудора. — И леди Бригитте — тоже. Я уверена. — Потом Эудора горячо спросила: — Но я никак не могу понять, как могла Друода надеяться сохранить все втайне?.. — Вдруг Эудора замерла и уставилась на трех собак у ног барона. — Боже, что с вашими гончими, милорд? — прошептала она.
Квентин опустил глаза и увидел, как две собаки, упав, безуспешно пытаются подняться, а третья падала, неловко подобрав под себя ноги. Он посмотрел на собак, потом — на куски мяса, лежащие перед ним на блюде. И словно не веря самому себе, понял, в чем дело. Наконец догадался обо всем. Квентин еще раз посмотрел на еду, приготовленную тетей специально для племянника.
— Черная гончая не дышит, милорд, — дрожащим голосом произнесла Эудора.
— Боюсь, я отравил собственных собак, — тихо сказал Квентин.
— Вы?
— Я накормил их едой, приготовленной для меня, — мрачно ответил он. — Похоже, я уже должен быть бездыханным.
— Вы тоже ели? — в голосе Эудоры послышался ужас.
— Ни кусочка. Я только пил вино.
— Значит… она пыталась…
— Убить меня, — твердо закончил Квентин. — Сестра моей матери. Кровная родня. Теперь ясно, почему она не призналась в том, что натворила. Если бы я не умер за ужином, она отравила бы меня завтра утром. И если не завтра, то когда-нибудь преуспела, я ведь ничего не знал, ни о чем не подозревал! Эудора, ты спасла мне жизнь. Проклятье! Но чего она добивалась, творя свои злодеяния?
— Ну как, чего? Выгнав вашу сестру, отравив вас, милорд, наверное, она могла бы претендовать на Лоруа, — предположила Эудора.
Квентин вздохнул.
— Да, и Арнульф бы благосклонно отнесся к ней, как к моей кровной родне. Сука! Бог мой… Где же Бригитта? Если Друода способна убить меня, она способна убить и Бригитту?
— Не думаю, милорд, Леди Бригитта уехала с норманном, и этого Друоде было достаточно.
— Но куда он мог ее увезти? — со стоном спросил Квентин. — Боже мой! Если Друода, не скажет, где искать Бригитту, я убью ее собственными руками!
Охваченный яростью, Квентин, совершенно протрезвев, широкими шагами вышел из зала.
26
— Возьми меня обратно!
От этого крика Бригитта открыла глаза и, повернувшись на большой постели, посмотрела на Роуланда. Он говорил во сне. Вернее, умолял. «Возьми меня обратно!»
Голова Роуланда металась по подушке, он сбросил с себя одеяло и ударил Бригитту по груди так сильно, что она едва не задохнулась.
Она потрясла его за плечо.
— Проснись.
Роуланд открыл глаза и уставился на нее. Она вспылила:
— Мне хватает неприятностей от тебя, когда ты бодрствуешь, Роуланд.
— Черт побери, — проворчал он раздраженно. — Что еще не так я сделал?
— Кричал во сне. Разбудил, да еще ударил. Что тебе снилось? Что так расстроило?
— Этот сон, он всегда меня выводит из равновесия. Я никак не могу его понять. И никогда не мог.
Он нахмурился в темноте.
— Так ты и раньше его видел? — удивилась она.
— Да, он преследует меня всю жизнь, сколько себя помню. Ты говоришь, я кричал? А что?
— «Возьми меня обратно». Ты говорил это так жалостливо, Роуланд.
Роуланд снова вздохнул.
— В этом сне — только лица. Молодого мужчины и женщины. Лица, которые не могу узнать. Я их вижу перед собой, а когда перестаю видеть, чувствую такую утрату, будто потерял все, что мне дорого.
— И ты не знаешь, что это такое?
— Нет. У меня никогда не было ничего, чего я боялся бы потерять, — он с удивительной нежностью взглянул на нее и добавил, — до некоторых пор.
Бригитта покраснела и отвела взгляд.
— Ты, может, забудешь этот сон скорее, если мы перестанем о нем говорить.
— А я уже забыл, — он улыбнулся, проведя пальцем по ее обнаженной руке.
Бригитта отодвинулась.
— Роуланд…
— Нет. — Он обхватил ее за талию, чтобы притянуть к себе, ее глаза в панике расширились. Он вздохнул. — Ах, Бригитта, ну доверься же своим чувствам!
— А я и так им доверяюсь! — запальчиво воскликнула она.
Роуланд повалил ее на кровать и склонился над ней:
— Врешь, мое сокровище. Если бы ты была честная, ты бы призналась, что тебе нравится, когда я делаю это. — Он поцеловал ее в щеку. — И это. — Он принялся ласкать ее грудь. — И это. — Он прижался ртом к ее губам. — И…
— Нет! — она схватила его за руку. — Стой!
Его глаза плавились от желания, когда он смотрел на нее. И она сжала его лицо руками.
— Роуланд, пожалуйста, не разрушай все…
— Разрушай?..
Несмотря на все ее усилия сдержать его, он поцеловал ее со всей страстью. Она резко высвободилась и села.
— Единственное, что я хотел бы разрушить, это твое желание сопротивляться.
Бригитта промолчала, потому что во время поцелуя у нее внутри что-то проснулось. Неужели он это почувствовал? Может, пока он целовал ее, ей не следовало слишком упорствовать? И честно говоря, она немного огорчилась, когда Роуланд так легко отпустил ее. И вообще, что с ней происходит? Может, она уже превратилась в настоящую распутницу, но сама этого не понимает?
