— Ты бы лучше пошел и поймал себе ужин. Норманн принимает от тебя мясо, но очень сомневаюсь, что он отблагодарит тебя тем же после своей охоты. — Пес не двигался, и Бригитта слегка подтолкнула его. — Иди, не волнуйся, все в порядке. Сейчас баржа пойдет ниже.

Она посмотрела, как Вульф побежал, потом снова взглянула на реку и увидела — баржа, перевозившая домашний скот, еще только поравнялась с ней. Она двигалась страшно медленно. Бригитта понимала, что должна выкупаться и вернуться к костру раньше Роуланда.

Наконец баржа стала уменьшаться в размерах, и Бригитта раздевшись догола, вбежала в воду. Она задохнулась — такая она была холодная, но, сцепив зубы и закрыв глаза, окунулась. Зубы стучали, она потерла себя в воде, не спуская глаз с реки — не появится ли еще что-нибудь. Но кругом было пусто, впрочем, это уже неважно — небо потемнело, а луна еще невзошла, и если появится судно, никто ее не увидит. Бригитта радостно выскочила из холодной воды. Ее трясло, как в лихорадке, она натянула на себя чистые туники, не вытершись как следует, завязала на талии веревочный поясок. Она очень замерзла и поняла, что за эти несколько секунд удовольствия может расплатиться простудой. Удовольствия? Трудновато эту ледяную купель назвать удовольствием.

Мокрые ноги облепила грязь, и Бригитта побежала босиком. Она ругала себя за то, что не разожгла костер перед купанием.

Вдруг она увидела искры и подумала, что сейчас умрет от страха. Затаила дыхание, пока не узнала знакомый силуэт Роуланда, согнувшегося над костром.

Она облегченно вздохнула.

— Как ты меня напугал! — Бригитта шагнула вперед, поспешно собирая разбросанные вещи. — Ты давно здесь?

Он посмотрел на неетак, что она съежилась.

— Достаточно долго, чтобы удивиться, почему нет костра и безрассудно храброй женщины.

— Я не думала, что ты так скоро вернешься.

— А ты думаешь, я вижу в темноте, как твоя собака? — ехидно ответил он. — Если Вульфу не повезет, как мне, останемся без мяса. Его еще нет.

— Я его отправила сразу после тебя.

Роуланд распрямился и посмотрел ей в лицо.

— Подойди-ка сюда, девушка! И где это ты была?

Бригитта колебалась, она знала этот тон. Губы его были плотно сжаты, на подбородке темнела щетина и придавала ему угрожающий вид. В глазах отражался огонь, пылавший внутри, и когда он протянул к ней руку, Бригитта отскочила. Но он схва тилее за руку, она выскользнула, потому что рука была мокрая.

— Значит, купание для тебя значило больше, чем костер?

Он не ударил ее, и она осмелела.

— Я не думала, что ты будешь так недоволен.

— Я? — зарычал он. — Посмотри на себя! У тебя не руки, а лед, губы синие, — он грубо подтолкнул ее к костру. — Грейся. Если ты заболеешь? Боже мой… Да есть ли у тебя мозги?

Она смотрела на него, повернувшись спиной к костру, чувствуя, как дрожат ее губы.

— Я хотела помыться. Я же не могу вымыться целиком, когда ты рядом.

— Почему не можешь?

Она опустила глаза, радуясь, что в темноте он не может увидеть, как она покраснела.

— Это было бы нехорошо.

— Нехорошо? — взорвался он.

Но вдруг осекся, а взгляд медленно прошелся по всей ее фигуре. Каждая линия была отчетливо видна под мягкой мокрой шерстью туники.

Когда наконец Роуланд встретился с ней глазами, в них горел огонь, но не от гнева. В своей жизни она еще не испытывала на себе такой взгляд, но инстинктивно поняла его и испугалась.

Она стала пятиться от него, забыв о костре. Но он быстро схватил ее за косу и резко притянул к себе. Она упала на его твердую, как скала, грудь, задохнувшись. Другой рукой он обнял ее за талию, и она почувствовала, что не может шелохнуться.

Потом он приподнял ее голову и медленно обвел взглядом бледное лицо, по-хозяйски рассматривая каждый его дюйм.

— Может, я тебя погрею лучше, чем костер, а? — хрипло сказал он. Он впился в нее голодным взглядом, а потом тихо добавил: — Ничего у тебя не выйдет, даже не пробуй бороться.

А ведь Бригитта была уверена, что он ее не хочет. Почему он вдруг передумал?

Он притянул ее к себе совсем близко, а потом чуть отстранил, и взялся за поясок. Бригитта рванулась. Если бы ей удалось из освещенного места прыгнуть в темноту, метнулась в голове мысль, она бы спряталась. Но он схватил ее за талию и крепко сжал. Потом повернул к себе и поднял ее руки.

— Ты что и впрямь думаешь, что убежишь от меня? — Голос его не был сердитым, казалось, он и впрямь удивлен. Бригитта, не спуская глаз, смотрела на него, а он, довольный, смеялся. — Где же та девушка, которая потеряла сознание от страха, когда я уложил ее рядом с собой? Я вижу, у тебя прибавилось мужества с той ночи.

— Ты слишком много о себе понимаешь, — сказала она едко. — Я потеряла сознание от боли в спине, а не от страха перед тобой.

— А что было с твоей спиной?

— Меня избили. Из-за тебя! — выпалила она.

Роуланд нахмурился и осторожно опустил ее на одеяло близ костра. Не обращая внимания на ее протесты, он развязал поясок и снял тунику, потом поднял рубашку и дотронулся до спины, которая в общем-то уже зажила.

— Она еще болит?

— Нет. А что?

— Но у тебя еще остались кровоподтеки. Когда от порки остаются такие следы через неделю, значит, били сильно. Впрочем, ты ничего другого и не заслуживала, обворовав хозяйку.

— Я же сказала, что я не воровка. Это из-за того, что я пыталась убежать.

Она говорила и понимала, что Роуланд не слушает.

Он впился губами в ее рот, ее грудь напряглась. Она понимала, что ничего не сможет сделать, он очень сильный. Ее одежда оказалась на шее, и ей было очень неловко.

Обеими руками Бригитта вцепилась в его густые волосы.

— Ты не получишь меня!

Он сел, легко сбросив ее руки.

— Ты собираешься помешать мне? — засмеялся он.

Не ожидая ответа, он быстро снял с себя тяжелую кольчугу и тунику. Бригитта быстро поднялась и села, но он снова толкнул ее на спину, одной рукой прижал ее, другой возился с брюками.

Бригитта закрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не закричать. Обеими руками Роуланд придавил ее плечи — это было ему так легко, черт возьми, очень легко. Она широко раскрыла глаза, пылающие яростью.

— Я ненавижу тебя!

Роуланд посмотрел на нее долгим взглядом, и она смело ответила ему таким же. И чем глубже она всматривалась в его голубые глаза, тем отчетливее понимала и удивлялась сама себе — Роуланд ей не безразличен. Она не могла бы сказать, что влюбилась в него, это уж слишком. В конце концов он груб, резок, а порой и жесток. Но в то же время он сильный, решительный, здравомыслящий. И она вынуждена признать, что в нем больше того, что ей нравится, чем того, что не нравится. К тому же он смотрел на нее с такой нежностью и, пожалуй, даже с любовью. Он только делает вид, что берет то, что ему принадлежит, нет, это не изнасилование, это другое…

А Роуланд в это время восхищался ею — какая она хорошенькая! И как он хочет ее! Он никогда бы не признался в этом Бригитте, но он видел, какая она необычная, очаровательная, и как нравилась ему ее сильная натура. Нет, конечно, он никогда ей не признается, как глубоко она начинает интересовать его!

Он целовал ее лицо, шею, маленькие груди, такие нежные, точно из фарфора, но на ощупь похожие на созревшие груши, и он несколько раз прижался к ним лицом. А потом, горя от нетерпения, он раздвинул ее колени…

У него перехватило дыхание — да она девственница! Потрясенный, он старался быть нежным, осторожным, и почувствовал, как она расслабилась… А потом, удовлетворенный, он лег рядом, глядя на нее, улыбаясь.

— Почему ты так отвратительно улыбаешься? — гневно спросила Бригитта. — Ты же сказал, что не сделаешь мне больно. Но сделал.

— Но так и должно быть, ты ведь была девушкой…

— Но… — неловко начала она.

А он засмеялся над ее смущением.

— Ты не можешь винить меня. Если бы тогда ты не потеряла сознание, ты бы сама все поняла.