— И помните, — сказал он, — мы все совершаем несвойственные нам поступки, когда переживаем стресс Ведь вы физически не навредили тому человеку…

— Но я еще более усугубил свою собственную ситуацию…

— Ладно, — сказал он, — вы совершили досадную ошибку. Что теперь?

— Не знаю.

Не буду скрывать, звонки Симза стали центральным событием этих дней. Остальное время я много гулял, читал и с удовольствием смотрел старые фильмы. Еще я противился желанию сделать несколько звонков или выйти в Интернет. Газеты я не покупал. Когда каждый день в шесть часов вечера звонила Элисон, я не спрашивал, мелькает ли мое имя в прессе. Вместо этого я выслушивал ее рассказ о том, что произошло за день. В понедельник она сообщила мне, что все мои манатки упакованы и отправлены на хранение. Во вторник Элисон сказала, что наняла юриста с хорошей репутацией, специализирующегося на разводах, Уолтера Дикерсона, который будет действовать от моего имени. На оплату его услуг пойдут деньги, которые она выжала из Салли, — пять тысяч долларов за мою часть аванса и мебель, приобретенную совместно.

— Что сказала Салли?

— Сначала непрерывный поток брани: «Да как вы смеете?!» На что я ей ответила: «А как посмели вы разбить брак человека, а потом бросить его в трудный момент?»

— Бог мой, ты в самом деле ей это сказала?

— Не сомневайся.

— И как она прореагировала?

— Еще несколько «Да как вы смеете?!». Тогда я заметила, что так думаю не одна я, а весь Голливуд. Разумеется, я взяла это с потолка, но Салли вынуждена была сесть и выписать чек. Мы еще поторговались насчет суммы. Я для начала требовала семь с половиной тысяч, но в итоге мы сторговались на пяти.

— Ну… спасибо, наверное.

— Слушай, это просто входит в услуги. И вообще, теперь, когда она дала тебе от ворот поворот, я скажу правду. Я всегда считала ее бездушной карьеристкой. Для нее ты был еще одной ступенькой лестницы наверх.

— Теперь и сам вижу…

— Не теперь, ты всегда это знал, Дэвид.

— Да, — тихо согласился я, — наверное, знал.

В среду Элисон сообщила мне, что мой менеджер, Сэнди Мейер, готовит полный отчет о состоянии финансовых дел, но никак не может связаться с Бобби Барра… который, если верить его помощнику, находится в деловой командировке в Китае. Наверняка продает китайцам их же собственную Великую стену.

В четверг Элисон сказала, что Уолтер Дикерсон провел серьезные переговоры с мистером Макгенри и к началу следующей недели она надеется сообщить мне новости.

— Почему, черт возьми, Дикерсон не позвонил мне?

— Потому что я ему не велела. Я объяснила ему ситуацию и сказала, что ты хочешь видеться с дочерью, и причем законным путем. Затем я дала ему номер Макгенри и велела вытрясти из него душу. Ты бы сказал ему что-то еще?

— Наверное, нет… Просто…

— Как у тебя со сном?

— Вообще-то ничего.

— Уже лучше. И ты обо всем говоришь с Симзом каждый день?

— Да.

— Как насчет прогресса?

— Ты знаешь, как это бывает с психотерапией: повторяешь одно и то же снова и снова, пока тебя самого не начинает тошнить, и в этот момент ты решаешь — все, я вылечился.

— Ты думаешь, что вылечился?

— Вряд ли. Пока я еще в разобранном состоянии.

— Но ты чувствуешь себя лучше, чем на прошлой неделе?

— Да.

— Тогда почему бы не пожить там еще недельку?

— Почему бы и нет? Тем более что ехать мне некуда.

Всю следующую неделю мне делать было нечего, разве что смотреть фильмы из прекрасной коллекции хозяина, слушать музыку, читать, гулять по берегу, есть что-то легкое, ограничивать себя двумя стаканами вина в день и пытаться бороться с одолевающими меня демонами.

Затем наступил понедельник. Вскоре после разговора с Мэтью Симзом снова зазвонил телефон. Это был мой адвокат, Уолтер Дикерсон. Он сказал:

— Я не стану ходить вокруг да около, Дэвид. По причинам, известным только ей самой, ваша бывшая жена пошла вразнос по поводу ваших встреч с дочерью. Даже ее собственный адвокат признался мне, что, с его точки зрения, своими запретами она переходит всякие границы, если учесть, что нет никаких свидетельств домашнего насилия и что за исключением одних выходных вы всегда виделись с Кейтлин. И хотя мистер Макгенри объяснил все это вашей бывшей жене, она решительно настроена наказать вас… В нашем деле мы называем это ситуацией. Отсюда следуют выводы: из опыта мне известно, если дама пребывает в такой ярости, ее настрой становится еще более критическим, если пытаться справиться с ней с помощью судебных решений. Иными словами, мы можем обратиться в суд и устроить там песни и пляски по поводу того, что вы просто не сумели сдержать себя по отношению к тому парню, который пытался разрушить вашу карьеру, но на самом деле не причинили ему никакого вреда… Вывод напрашивался бы сам собой: каким образом, черт побери, вы можете представлять опасность для вашей бывшей жены и дочери? Но я вам обещаю, если мы так поступим, она только повысит ставки и начнет засыпать вас самыми нелепыми обвинениями — от сатанизма до хранения куклы вуду под кроватью.

— Она не до такой степени сумасшедшая…

— Может, и нет, но она на вас чертовски зла. Если вы подпитаете эту ее злобу, вы пострадаете как с финансовой точки зрения, так и эмоционально. Так что вот о чем я договорился с мистером Макгенри. Это не идеальное решение, но лучше, чем ничего. Он думает, что сможет для начала уговорить вашу бывшую жену разрешить вам каждый день разговаривать с Кейтлин по телефону.

— И все?

— Слушайте, если вспомнить, что она добивается пресечения всяких контактов, то согласие на телефонные разговоры будет все-таки шагом вперед.

— Но я когда-нибудь увижу свою дочь?

— В этом я совершенно не сомневаюсь… но, возможно, придется подождать пару месяцев.

— Пару месяцев! Слушайте, мистер Дикерсон…

— Я же не маг, Дэвид. И я вынужден прислушиваться к тому, что говорит мой коллега о намерениях своей клиентки. А он говорит, что на данном этапе ежедневный разговор с девочкой нужно считать подарком. Повторю, что можно обратиться в суд, но это будет стоить вам, как минимум, двадцать пять тысяч. Опять же суд вызовет всплеск публикаций. Из того, что мне говорила Элисон — и из того, что я сам читал в последнее время в газетах, — огласка вам совершенно не нужна.

— Ладно, организуйте мне ежедневный звонок.

— Отлично, — похвалил меня Дикерсон и добавил: — Я позвоню, как только получу ответ от другой стороны. Кстати, я большой поклонник вашего сериала.

— Спасибо, — сказал я слабым голосом.

Сэнди Мейер тоже позвонил в понедельник и сообщил, что через три недели в налоговую службу необходимо заплатить двести пятьдесят тысяч и что он немного обеспокоен ситуацией с наличными.

— Я сверился с Банком Америки, там у вас на счете около двадцати восьми тысяч… Этого хватит на уплату алиментов за два месяца. Затем…

— Все мои остальные деньги у Бобби Барра.

— Я просмотрел его финансовый отчет за последний квартал. Он удачно вложил ваши деньги, два месяца назад на вашем счету было 533 245 долларов. Проблема в том, Дэвид, у вас нет других наличных, кроме этого инвестиционного портфеля.

— Прежде чем все это случилось, предполагалось, что я заработаю в этом году больше двух миллионов. Теперь же… теперь никаких поступлений не будет. И вы знаете, что случилось с моими заработками за первый год. Хотя они были большими, но…

— Знаю, налоговая служба и ваша бывшая жена.

— Да благословит их обоих Господь.

— Ситуация выглядит так: вам придется ликвидировать половину вашего портфеля, чтобы расплатиться с налоговой. Но Элисон сообщила мне, что ФРТ и «Уорнер» желают получить с вас примерно полмиллиона из авторских гонораров. Если это в самом деле произойдет…

— Я понимаю, арифметика тут не поможет. Я лишь надеюсь, что Элисон удастся уговорить их хотя бы наполовину снизить свои требования.

— Это означает, что ваш инвестиционный портфель иссякнет. Какие-нибудь поступления ожидаются?