— Ну, Чарлз, — сказал Джейсон, проследовав за ним в небольшую гостиную, — о чем ты хотел поговорить со мной? Хватит держать меня в неизвестности. Какую страшную тайну ты скрываешь от меня?

Чарлз наливал бренди в два бокала и вздрогнул от этих слов Джейсона, расплескав жидкость. Он поискал на ощупь платок в своих карманах, но прежде чем нашел его, Джейсон вытер бренди своим платком.

Затем пристально посмотрел на своего шурина.

— Боже, парень, ты выглядишь так, словно болен, сядь и расслабься.

— Нет, я вполне здоров. Я должен рассказать тебе кое-что, пока совсем не потерял самообладание. Мне давно следовало сделать это. — Он провел по лбу тыльной стороной ладони, смахнув собравшиеся там капли пота. — Боже, я знал, что будет трудно сделать это, но не настолько. Зачем только я позволил Оливии уговорить меня?

— Оливия! Какое отношение она имеет к этому?

— Полагаю, ты предпочел бы, чтобы я не упоминал ее имени?

— Вот именно, — сказал Джейсон с мрачной решимостью. Затем хлопнул себя ладонью по лбу; — Она рассказала тебе о нашей размолвке, не так ли?

— Да, но…

— Эта маленькая ведьма, видимо, не понимает слов. Я предупреждал ее, чтобы она оставила меня в покое, но она не послушалась. Более того, она похитила моего сына…

— Но Эдвард признался, что он…

—…и теперь она пытается разрушить семью, вытаскивая наружу то, что следует скрывать. Господи, я сожалею, что тебе придется узнать правду. Я надеялся утаить ее от тебя. Или ты хотел мне сказать, что тебе все уже известно? — спросил Джейсон.

— Нет.

— Тогда сядь и приготовься выслушать меня, Чарлз. Если это дело терпело годы, то может потерпеть еще несколько минут. Кроме того что там ни было бы, я не думаю, что тебя ожидает кое-что худшее, чем ты можешь предположить.

Джейсон отошел к окну, надеясь, что дистанция между ними ослабит возникшую напряженность Он видел глубокое сожаление на лице Чарлза и искренний страх в его глазах.

Мысли Джейсона отвлеклись внезапна возникшим шумом толпы, собравшейся на улице внизу. Сыщик полицейского суда пытался отправить в участок молодого человека, по виду — совсем мальчишку. Два швейцара отеля держали парня, чье одеяние, черное с головы до ног, говорило о его криминальном роде занятий.

— Мне кажется, они задержали вора, — заметил Джейсон.

Парень извивался и вырывался, отчаянно пытаясь освободиться, хотя был гораздо слабее державших его мужчин.

Чарлз встал и подошел к окну, чтобы посмотреть на эту сцену.

— Он довольно упорно сопротивляется для такого хрупкого парня, — восхищенно сказал Чарлз.

Джейсон нахмурился. В этом мальчишке было нечто такое, что не соответствовало его представлению об уличном воришке. Он не был худым и истощенным на вид, какими обычно бывают уличные оборванцы. Его куртка сбилась кверху во время драки со швейцарами, приоткрыв изящную округлость. Боже, что с ним происходит? Неужели Оливия так сильно зацепила его, что он готов с вожделением смотреть на случайно попавшийся ему на глаза зад? Он отвернулся от окна и пересек комнату, чтобы налить себе стаканчик бренди и оставить непристойные мысли. Вероятно, он выпил слишком много, если его уже начали привлекать мальчики.

«О Боже».

Осанка парня тоже была какой-то необычной для бродяжки. Даже в такой унизительной ситуации он держался с особым достоинством. Такая осанка прививается детям с рождения в аристократических семьях. В том, как этот паренек держал голову, чувствовалось некое высокомерие. И манера высоко задирать подбородок казалась ужасно знакомой.

В душу Джейсона закралось страшное подозрение.

— Скажи, Чарлз, тот важный вопрос, который ты хотел обсудить со мной, имеет отношение к Оливии?

— Да, определенным образом. Это она уговорила меня встретиться с тобой.

— И она знала, что мы должны встретиться здесь?

— Полагаю, да. Она могла слышать наш разговор, находясь в гостиной твоего дома, когда мы обсуждали наши планы на вечер. А почему ты спрашиваешь об этом?

— Думаю, она пыталась подслушать наш разговор и здесь.

Джейсон снова подошел к окну. Полицейская карета уже уехала. Проклятие. Он надавил плечом на раму и поднял ее кверху, открыв окно.

— Эй, вы, — крикнул он уличной лоточнице, — вы можете сказать, что произошло сейчас?? Я заплачу.

Он отклонился назад и попросил Чарлза кинуть женщине несколько монет.

— Они поймали воришку, — сказала пожилая женщина. — Сыщик полицейского суда забрал его. Только этот воришка оказался не юношей, а девушкой. — Старая карга захихикала, обнажив почти беззубый рот. — И она сказала, что является дочерью лорда, не меньше. Они увезли ее, то есть его, наверное, прямо в Бедлам — им виднее.

— Чарлз?

Джейсон протянул руку.

— У меня нет монеты мельче кроны, — пожаловался Чарлз.

— Полагаю, сегодня для этой торговки удачный день.

Джейсон взял монету и бросил ей. Затем, не дожидаясь благодарности, закрыл окно.

— Возьми свое пальто, — сказал Джейсон Чарлзу, — и поторопись.

Чарлз с ужасом посмотрел на него:

— Эта женщина ведь не имела в виду, что пойманный воришка являлся… Это невозможно. Такое бывает только в дешевых романах Оливии… О нет.

Выражение лица Джейсона было мрачным.

— Я тоже так думаю.

Оливия была крайне возмущена. И в то же время она оставалась сдержанной, не желая признаться, что немного испугана. Она умоляла констебля отпустить ее, как и тех двух благовоспитанных юных леди, которых задержали, когда они крадучись пробирались по улицам Лондона, возможно, для встречи с любовником. Констебль допускал, что Оливия говорит правду, однако он еще ни разу не видел, чтобы благородная леди бродила по улицам в мальчишеской одежде.

Во всем виноват Чарлз. Он знал, что она хотела подслушать его разговор с Джейсоном, однако устроил встречу в своих холостяцких апартаментах в отеле. Разве он не понимал, что нет смысла говорить с Джейсоном, если она не может услышать их разговор? Лишить ее такой возможности — крайне невежливо!

Больше всего на свете Оливия ненавидела, когда с ней обращались пренебрежительно. Она испытывала такое отношение со стороны родителей и старших брата и сестры, когда была совсем юной, а потом — со стороны младших родственников, когда стала взрослой. С ней обращались неучтиво, потому что она была женщиной и потому что была незамужней.

Она решила, что на этот раз не будет терпеть, когда ее будущее счастье висит на волоске. Ей необходимо знать, как среагирует Джейсон на признание Чарлза. Она чувствовала, что в таком деликатном и важном деле нельзя доверять способности Чарлза определить по внешнему виду настроение Джейсона. Она не желала ждать результатов его наблюдений до следующего дня. И, как ни глупо это могло показаться, Ливви хотела быть рядом с Джейсоном, когда ему будет нанесен удар. Он не тот человек, который готов признаться, что ему требуется утешение, но она хотела находиться поблизости, чтобы утешить его.

Она решила проследить за мужчинами и подслушать их разговор, чего бы это ей ни стоило. И вот теперь оказалась в полицейском участке в весьма сомнительной одежде. Воровство являлось уголовным преступлением, грозящим повешением, а констебль, ведущий допрос, считал ее воровкой.

Оливия хотела биться головой о стену, но та выглядела слишком грязной, вызывающей отвращение. Она содрогнулась.

Оливия решила, что поступила вполне разумно, когда сунула часы Джейсона в карман своей куртки. Она могла следить за временем, и если, Боже упаси, окажется в затруднительном положении, у нее будет дорогая вещица для заключения сделки. Но сейчас эта вещь могла обернуться петлей на ее шее.

— Итак, мисс, — сурово сказал констебль, — даже если я поверю, что вы собирались встретиться с любовником, хотя я не верю в это, как вы объясните наличие у вас этих часов. — Он извлек часы из своего кармана, куда положил для сохранности, и внимательно осмотрел их в тусклом свете. — Ведь вы признали, что это не ваши часы.