Лола остолбенела. Они уже несколько недель не общались.

– Привет! – окликнул Тони, прямиком направляясь к ней. Глазами он прожигал Лолу насквозь.

Она невольно отпрянула.

– Тони?.. Что ты тут делаешь?

– Ты не отвечаешь на звонки, сама не звонишь. Угадай теперь: что я тут делаю?

– Я… Я была очень занята, – оправдывалась Лола. Как же он все-таки красив в этой черной облегающей футболке и отутюженных брюках! – Съемки все время отнимают. А как только закончим, уеду в Лос-Анджелес, чтобы сидеть с Седьмой.

– Как у нее дела?

– По-прежнему в коме.

– Н-да… Беда.

Она стала озираться в поисках Мэтта. Не хватало еще, чтобы они столкнулись лицом к лицу – неприятностей не оберешься.

– Тони, – не своим голосом проговорила Лола, – ты молодец, что приехал, но, как видишь, я сейчас занята. Так что давай поговорим как-нибудь в другой раз.

– Что ты мне лапшу на уши вешаешь? – разозлился Тони. – У тебя, Лола, короткая память. Когда ты вернулась ко мне, то поклялась, что никогда больше меня не оставишь. Ты поклялась, что всем объявишь о нас с тобой. А теперь стоило приключиться небольшой неприятности, как тебя уже и след простыл?

– Я бы не стала называть ранение моей сестры небольшой неприятностью, – оскорбилась она.

– С этой проблемой я разобрался, – грозно проговорил Тони.

Лола невольно вздрогнула.

– Это с чем ты, интересно, разобрался?

– Ты еще услышишь.

– А ты знаешь, что меня несколько раз в участок таскали? Думаешь, я от этого в восторге?

– Не обращай внимания.

– Они все добивались, не было ли у тебя с собой оружия.

– И что ты сказала?

– Ничего. – Она тяжело вздохнула. – Не нравится мне все это.

– Опять боишься за свою карьеру? – насмешливо проговорил он. – Небось твой гребаный адвокатишко тебе советовал держаться от меня подальше?

– Карьера тут ни при чем, – быстро проговорила Лола. – Не уверена, что ты поймешь, но у меня такое чувство, будто мы с тобой виноваты в том, что произошло с Седьмой. Ты и я. Так что… лучше нам больше не встречаться. Хорошим это не кончается.

– Вот уж не думал, что ты такая расчетливая дрянь! Оказывается, вся твоя любовь – сплошное притворство. Чуть жареным запахло – ищи-свищи. И это ты называешь верностью?

– Я только пытаюсь тебе объяснить, что у меня на душе…

– Нет, крошка, – с нажимом ответил он, – это я тебе пытаюсь объяснить, что у меня на душе. Я хочу быть с тобой, но если ты думаешь, что можешь обращаться со мной, как с куском дерьма, – не на того напала. Не хочешь возвращаться – лучше так прямо и скажи.

Лола прикусила губу. При одном виде Тони все у нее внутри вспыхивало. Он по-прежнему заставлял ее трепетать, у нее ноги подкашивались от желания! Как же она может от него отказаться?..

Но она должна. Ради Сельмы.

– Так, значит, все кончено? – Взгляд Тони прожигал ее насквозь. – Кроме шуток?

Она не успела ответить, как появился Мэтт. Вид Тони Альвареса привел его в бешенство. Мэтт властным жестом взял жену под руку.

– Все в порядке? – спросил он, поджав губы.

– Это еще что за явление? – прорычал Тони.

– К вашему сведению, я ее муж, – объявил Мэтт. Тони презрительно рассмеялся.

– А… Это ты – тот придурок, которого она выставила за дверь, чтобы вернуться ко мне?

Мэтт шагнул к нему, но Лола изо всех сил вцепилась в него и потащила назад.

– Мэтт, не надо! – крикнула она. – Не надо!

– Оставьте мою жену в покое, – проговорил Мэтт. – Она не желает вас видеть.

– Да ты с кем разговариваешь, придурок? – вскипел Тони.

– С тобой! – огрызнулся Мэтт. – Полегче на поворотах!

– Ты мне угрожаешь? – Тони вскинул брови. – Да ты хоть знаешь, что бывает с теми, кто мне угрожает?

– Тони, перестань! – Лола была не на шутку встревожена: ведь Мэтт понятия не имеет, что за человек перед ним. – Пожалуйста, хватит.

– Что – хватит, Лола? – продолжал скалиться Тони. – Хватит рассказывать, как мы с тобой были вместе? Как нам с тобой хорошо в постели? Или как ты жаловалась мне на своего придурка-мужа? И он еще станет мне угрожать! Господи ты боже мой! Иди к нему. Иди. Живи своей скучной жизнью. Я ухожу. Но запомни, детка: когда ты приползешь ко мне и будешь умолять о прошении, я тебя не прощу! На сей раз все кончено. Финита!

Вечером в новостях сообщили о загадочной смерти Тайрела Уайта. Он выпал из окна девятнадцатого этажа. Телевидение назвало это трагическим самоубийством.

Лола похолодела. Теперь она знала наверняка, что Тони Альварес – очень опасный человек.

Линк запретил Аллегре ехать с ним на площадку.

– Но почему? – заныла она.

– Потому что я не хочу. Ты меня будешь отвлекать.

Аллегра надулась. Она была из породы женщин, привыкших добиваться своего. Тем более что теперь считала себя его подружкой.

Линк сам не понимал, как это вышло. А впрочем, что тут понимать? Сначала они развлекались втроем, потом Фредди уехал, а она осталась.

Аллегра никуда не хотела ходить без своего нового друга. Она жаловала выпивку, дурь, девочек. Собственно, все то, что любил и Линк. Хотя по части наркотиков и алкоголя за ней было не угнаться.

У нее были черные волосы, миндалевидные серые глаза и высокие славянские скулы. Тело длинное и поджарое, маленькая грудь с большущими сосками. Ее даже можно было назвать красивой. Если бы она еще и помолчать умела – цены бы ей не было.

Иногда Линк начинал думать о Шелби. В пьяном виде он ненавидел ее всей душой. В трезвом – любил до потери пульса. Но большую часть времени Линк был под банкой и на съемках с трудом воспроизводил текст.

Элиот Файнерман бушевал – отснятый материал можно было спускать в корзину. Линк с каждым днем выглядел все хуже, а Лола тупо отрабатывала свою роль. На все попытки Элиота воззвать к их совести Линк отвечал матерщиной, а Лола только пожимала плечами.

Элиот не узнавал двух звезд, которых взял снимать: погруженную в свои мысли Лолу Санчес и заряженного коксом Линка Блэквуда. Вот уж действительно – романтическая комедия!

У Линка выработался свой распорядок дня. Утром первым делом – две дорожки кокаина. На завтрак шли два стакана «Кровавой Мери». На обед – еще два стакана и снова порошок. Вечером – все, что взбредет в голову.

Изредка у него случались минуты просветления, когда он вдруг понимал, что гробит себя. Понимал, что это плохо. Никуда не годится. Что это – саморазрушение. Но остановиться уже не мог.

Аллегра без приглашения въехала в его люкс. С вещами. Через несколько дней после этого Линку приснился жуткий кошмар. Он проснулся с криком, весь в холодном поту, а Аллегра и ухом не повела.

Он встал, прошел в ванную и плеснул в лицо холодной водой. Господи! Этот сон преследовал его с детства. Годами он видел его снова и снова, а потом вдруг все прекратилось. И вот теперь этот кошмар вернулся.

У Линка дрожали руки. Перед глазами снова стояла страшная сцена. Отец был очень жестокий человек, но в ту ночь он превзошел самого себя. Он взял чугунную сковородку и колотил жену по лицу до тех пор, пока она не упала на пол вся в крови.

Отправив на тот свет жену, отец невозмутимо взял ружье и на глазах у Линка и его сестры выбил себе мозги, так что пришлось соскребать их со стен кухни.

Эта сцена навечно въелась Линку в память.

Внезапно обнаружилось, что от Ника нет спасения. Поскольку Кэт была постановщиком фильма, а он играл ведущую роль, они постоянно оказывались вместе. Съемочный процесс подчас создает очень интимную обстановку, и Ник без конца был рядом – смотрел, как она работает, вместе с ней смеялся, дразнил, когда что-то не получалось.

Постепенно ей стало нравиться в его обществе, а работать с человеком, настроенным на ту же волну, всегда было для Кэт настоящим кайфом. Ник все понимал, а уж таланта ему было не занимать. Так что на экране вдвоем с Шелби они образовывали гремучую смесь.

«Как же мне повезло! – каждое утро говорила себе Кэт, едва встав с постели. – Снимаю классное кино с двумя актерами первой величины. Об обоих можно только мечтать».