Литмир - Электронная Библиотека

Джером, похоже, прочел мои мысли и нетерпеливо тряхнул головой.

— Не важно, в любом случае они опоздают. Все! Бросайте ваши ножи на пол, в противном случае… — Он поднял руку, как будто собираясь вонзить нож Софии в горло.

Томас коротко глянул на меня и бросил бритву. Я посмотрел на Софию: ее широко раскрытые глаза смотрели на меня с отчаянием. Я тоже выронил нож.

Джером кивнул:

— Хорошо. Не трогайтесь с места, не шумите, и все будет в порядке. — Не отводя нож, он двинулся вместе с Софией в сторону западной башни. Грубо толкнул девушку в дверь и захлопнул ее ногой. В тот момент, когда дверь захлопнулась, Томас испустил вопль и ринулся следом.

— Не уйдешь! Не уйдешь! — хрипло вопил он.

Джером почему-то потащил Софию не вниз по лестнице, а вверх, и, когда Томас приблизился, иезуит лягнул его в челюсть. Томас с окровавленным лицом полетел вниз, прямо на меня.

Это его не остановило: он поднялся и снова взбежал по узкой винтовой лестнице, норовя схватить Джерома за ноги; тот продолжал лягаться. Я поспешил к месту схватки, благоразумно подобрав с пола свой нож. Откуда-то сверху раздался отчаянный крик Софии. Я дернул Томаса за лодыжку.

— У него нож! — напомнил я. — Бога ради, остановитесь, или он убьет ее!

Мы продолжали лезть вверх, откуда раздавались всхлипывания Софии, и услышали ее слова: «Не могу, не могу». «Доверься мне», — ответил Джером. Больше ничего слышно не было.

Мои и без того уже изрядно настрадавшиеся ноги дрожали, но мы с Томасом упорно лезли вверх, мимо маленьких, узких, как бойницы, окон, а Джером все гнал и гнал Софию перед собой наверх; я следовал за ними почти по пятам, пока струя свежего воздуха вдруг не ударила мне в лицо. Я понял, что рядом выход на вершину башни. Желудок у меня, как всегда в минуту опасности, свело спазмом: мне показалось, я понял, что задумал Джером. Кому из нас суждено возвратиться вниз?..

Но, отбросив эти мрачные мысли, я вышел вслед за Томасом через низенькую арку на площадку шириной футов двенадцать. Ее окружали восемь зубчатых парапетов высотой примерно по грудь человеку. В просветы между ними видна была дорога, по которой я не так давно скакал к этому дому; леса простирались от тропинки во все стороны, сверху они казались темно-зеленой скатертью. Мы находились на высоте более ста футов. Ветер пронзительно завывал в ушах. На дальней стороне площадки нас ждал Джером; нож его все еще был приставлен к горлу Софии. Он взглянул в упор на Томаса, словно бросая ему вызов.

— Вперед, Томас, — подзадорил он. — Ну, попробуй спасти ее.

Томас колебался; я видел, как он напрягся, будто прикидывая, успеет ли вовремя добраться до Джерома. София тихо плакала, взгляд ее метался от меня к Томасу, от Томаса к тому человеку, который прижимал ее к себе. Не в первый раз была она в его объятиях, но как все изменилось! На лице Софии был не только страх, но и растерянность: она не понимала, серьезны угрозы Джерома или это лишь ловушка для Томаса.

Лучше бы Томас не рисковал, подумал я и протянул руку, чтобы его остановить. Но он уже решился и снова, согнувшись, бросился на своего хозяина, пытаясь головой боднуть его в солнечное сплетение. Иезуит грубо бросил Софию на пол и попытался ударить Томаса ножом, однако тот увернулся и перехватил в воздухе занесенную руку. Томас вскинул ногу и заехал в пах противнику; иезуит взвыл и сложился пополам, рука его на миг ослабла, и Томас что есть силы врезал по ней. Нож выпал. Но прежде, чем Томас успел воспользоваться своим преимуществом, Джером схватил его за волосы и ударил головой в лицо. Томас, с залитым кровью лицом, попытался ответить таким же ударом, но Джером нанес ему удар в челюсть; Томаса отбросило назад, на парапет.

София отползла к стене; я присел возле нее и жестом указал на лестницу, предлагая бежать, но девушка покачала головой: остекленевшие от ужаса глаза ее были прикованы к смертельному поединку. Медленно, осторожно, чтобы не привлечь внимания, я подтянул к себе выпавший у Джерома нож. Я тоже не сводил глаз с противников. Томас, избитый и окровавленный, в последний раз собрался с силами и схватил Джерома за горло; священник, с искаженным от ярости лицом, тоже обеими руками сдавил ему шею. Так они стояли и раскачивались, будто в каком-то странном танце, в точности повторяя каждое движение друг друга; оба задыхались, и мне уже стало казаться, что они одновременно испустят дух — столько ярости и смертельного упрямства было на их багровых лицах. Но Джером, более сильный и тяжелый, сумел-таки сдвинуть Томаса на несколько шагов назад, в промежуток между зубчатыми стенами. Ощутив за своей спиной парапет, Томас покрепче сдавил шею Джерома, а тот, всем весом давя на противника, толкал и толкал Томаса. В конце концов тот повис над пропастью. На миг мне показалось, что с башни рухнут оба, но тут София вскочила на ноги, вырвала у меня нож, который я подобрал, подбежала к дерущимся и вонзила его в руку Томаса, которой он все еще сжимал горло Джерома.

Томас вскрикнул, невольно разжал руку, и в тот же миг Джером изо всех сил толкнул его в грудь. С душераздирающим воплем юноша покачнулся и полетел вниз головой с башни. Крик становился все тише по мере того, как он приближался к равнодушно ожидавшей его земле. Сам удар о землю был настолько глух, что на крыше мы его почти не расслышали.

Инстинкт толкал меня подбежать к парапету и посмотреть вниз, но я боялся поворачиваться спиной к Джерому. София упала в его объятия, рыдая и сотрясаясь всем телом. Он осторожно вынул нож из ее руки и прижал девушку к себе. Дышал он тяжело и все никак не мог отдышаться. Потом взглянул на меня, и я увидел, как с лица Габриеля-Джерома сошла злость и осталась только глубокая усталость. Он потер намятое горло, повертел головой.

— Рано или поздно это должно было случиться, — еле слышно выговорил он. — Его бы уличили, а он заодно погубил бы и меня.

— Мы убили его! — всхлипнула София, отрывая заплаканное лицо от плеча своего возлюбленного. — Боже, Боже! Мы убили его! Бедный Томас был моим единственным другом. Простит ли нам Господь его кровь? — Она возвела глаза к небу, где между темных грозовых туч уже появились светлые полосы рассвета.

— Он убил трех человек, София, — хрипло напомнил ей Джером, все еще потирая ладонью горло. — Он бы и меня убил. Не забывай, мы ведем священную войну. Убить того, кто противится наступлению на земле Царства Божьего, — не преступление.

— Этому они вас учат в Реймсе? — полюбопытствовал я.

Спохватившись, я начал потихоньку двигаться к лестнице. Нож вновь был в руках у Джерома, и я чувствовал себя довольно-таки беспомощным. Лететь вслед за Томасом через парапет мне не улыбалось. Теперь, когда стало ясно, что София на стороне Джерома, наивно было бы надеяться, что иезуит отпустит меня живым.

— А София? — продолжал я. — Избавиться от нее по дороге во Францию — это убийство, или она тоже мешает наступлению царства Божьего?

Джером коротко расхохотался и тут же поморщился от боли в горле.

— Вы сами убедились, что мальчишка был психом. Стоило ему совершить первое убийство, и кровь ударила ему в голову. Он решил, что все кругом такие же маньяки, как и он сам. Он был безумен, безумие и погубило его.

Джером шагнул ко мне. Я попятился, но, обернувшись, увидел, что путь к лестнице прегражден двумя крепкими слугами в ливреях. Один из них, необыкновенно широкоплечий, был вдобавок на полголовы выше меня, так что, когда он схватил меня за руку и принялся заворачивать ее за спину, мое пострадавшее уже в этот день плечо как огнем вспыхнуло; я предпочел не сопротивляться. Было ясно, что живым мне не уйти; вся надежда оставалась только на милосердие иезуита — но до чего же слаба была эта надежда!

Глава 20

— Еще раз спрашиваю вас, Бруно: кому известно, что вы поехали сюда? — Джером кружил вокруг меня; в глазах нечеловеческая, поистине иезуитская выдержка.

— Никому, — сквозь стиснутые зубы отвечал я.

84
{"b":"146071","o":1}