Но он не послушался.

А ведь хотел. Даже ощутил в себе жажду путешествий. Но решил, что предварительно нужно привести себя в порядок, пропустить стаканчик пива и выкурить косячок. Допивая третью бутылку «Короны», он услышал, как скрипнула входная дверь.

Первым же ударом по печени Дэн Сильвер отправил Мика на пол. Стоя на коленях, Мик жадно глотал воздух, когда новый удар настиг его солнечное сплетение, лишив последней возможности дышать.

Мик бился на полу, словно рыба на песке.

Затем они стали его бить — пинать ботинками по бедрам, коленкам, ребрам, голеням. Перекатившись в сторону и прикрыв голову руками, Мик ухитрился издать булькающий звук:

— Только не по лицу, умоляю, только не по лицу.

Лицо — главный источник его доходов. Сейчас он с ужасающей ясностью понимал: ему никогда не стать сценаристом, что бы там ни было написано на номере его машины, и лучшее, на что он может надеяться, — продержаться еще пару лет, работая парковщиком и шлюхой одновременно.

А еще Мик понимал, что даже этого ему не видать, если ему разобьют лицо ботинками.

Вскоре его подняли и перенесли на диван.

— Что, не хочешь, чтобы тебе личико-то попортили? — участливо поинтересовался Дэн. — Тогда расскажи мне все, что я хочу знать.

— Я все скажу, все что угодно, — простонал Мик.

Если только он не захочет узнать, как найти Тэмми.

Любовь — мощная штука.

Таинственная, неуловимая, эфемерная любовь иногда толкает нас на самые странные поступки. Любовь может низвергнуть нас в такие бездны, о которых мы даже не подозревали, а может вознести так высоко, как нам и не мечталось. Любовь всегда выявляет лучшее и худшее в людях. Любовь может обнажить в человеке невероятное уродство, а может раскрыть его истинное благородство.

Мик сдался не сразу.

Он любил ее и сознавал, что эти парни ничего хорошего ей не сделают. Возможно, они даже убьют ее. А он любил Тэмми. В конце концов, он рассказал им все, что знал, но продержался он долго. Он сдал им Тедди, сдал мотель в Оушнсайде, сдал Буна.

Сдал и возненавидел себя за это.

Уходя, Дэн почти зауважал этого тупого полудурка.

Им пришлось хорошенько его вздуть, прежде чем он сломался.

Когда Бун очнулся, его принялись избивать, пинать и поливать бранью.

Бун скрючился, как зародыш в чреве матери, и постарался прикрыть голову, пока на него обрушивались кулаки, чьи-то ботинки и приклад дробовика.

И слова: пендехо, [48] ламбьосо, [49] пикафлор. [50]

И вновь приклад дробовика обрушился на его колено. Еще пара таких ударов, подумал Бун, и на своих ногах я отсюда не выйду. Приоткрыв глаза, увидел перед собой ботинки и с силой за них дернул. Ноги тут же взлетели. Бун невероятным усилием воли заставил себя встать и сразу же рухнул на обладателя ботинок. Буну очень повезло, потому что именно этот парень оказался владельцем дробовика. К тому же он, по всей видимости, не очень умел с ним обращаться, потому что оружие до сих пор стояло на предохранителе, и Бун смог спокойно вырвать его из рук упавшего.

Перекатившись на спину, Бун направил на нападавших дробовик и снял его с предохранителя. Такие небольшие дробовики фермеры обычно используют для отстрела ворон, но со столь близкого расстояния им вполне можно поранить, а то и убить кого-нибудь.

Перед Буном стояли трое. Трое кампесино— мексиканских сельскохозяйственных рабочих.

Мужчине, у которого Бун отнял дробовик, было около сорока, возможно, чуть меньше. Задубевшее темно-коричневое лицо, черная бородка, тронутая сединой. Черные глаза, смотревшие прямо на Буна, яростно сверкали, как бы говоря: «Давай, жми на курок, пендехо.Я и не такое видал».

Парнишка рядом с ним был явно напуган. У него были широко расставленные глаза и длинные темные волосы, которые он спрятал под поношенную бейсболку. Наряд дополняли грязная футболка с длинными рукавами, джинсы и древние разваливающиеся кроссовки. В руках парень держал мачете, явно не зная, что с ним делать.

Третий мужчина, старик, занес мачете над головой в белой соломенной шляпе, явно готовясь к удару. Под рабочим комбинезоном у него виднелась рубаха, какие с давних пор ткали крестьяне. На ногах были ковбойские сапоги — у Буна до сих пор ныли ребра, по которым прошлись их заостренные носы.

Если бы они хотели меня убить, то давно бы это сделали, подумал Бун, с трудом поднимаясь на ноги и не опуская дробовика. Они же запросто могли вышибить мне мозги или порезать на ленточки своими мачете. Но не порезали. Они просто хотели меня избить, и это им, видит бог, прекрасно удалось.

Хотели меня проучить.

За что?

Бун грозно потряс дробовиком, как бы говоря, что настроен все так же решительно, и начал пробираться вперед, к вырубленной полянке среди тростника. Там он увидел маленькую девочку. Она сидела, обняв себя за коленки, и медленно покачивалась. Черная грязь облепила ноги до самого края дешевенького ситцевого платья. Волосы длинные и спутанные. Девочка выглядела запуганной до смерти и изо всех сил сжимала в руках маленький крестик, висевший на шее на тоненькой цепочке.

— Все хорошо, — тихо сказал Бун.

Девочка вскочила и забилась глубже в заросли.

— Не бойся, — сказал Бун. Какой же я идиот, отругал он себя. Ну да, чего уж страшного в гуэрос дробовиком, ага? Придурок. Бун протянул девочке руку.

Увидев это, на него бросился подросток с мачете.

Я ведь не хочу в тебя стрелять, думал Бун, отступая назад. Но мальчик не сбавлял темп и бежал к нему. В призрачном полуденном свете клинок мачете отливал золотом. Бун сделал еще шаг назад, поднял ружье и в последний момент нырнул под клинок и ударил парнишку прикладом в живот.

Парень рухнул на колени. Бун увидел, как тот зарыдал — скорее от ярости, чем от боли. Отшвырнув мачете ногой подальше от юноши, Бун поднял его, локтем прижал тому горло и другой рукой наставил на него дробовик.

— Я ухожу, — тихо проговорил он. — Пойдете за мной, вышибу ему мозги.

Придерживая парня, как щит, Бун пробрался мимо двух мексиканцев. Выбравшись из зарослей, он оттолкнул от себя мальчишку. Тот обернулся и уставился на него ненавидящим взглядом. Потом, сплюнув, ушел обратно в заросли. Несколько мгновений Бун смотрел ему вслед.

А когда обернулся, позади уже стояла Петра.

— Господи, — прошептала она, — что случилось?

С носа и губ Буна срывались капли крови, а сам он выглядел так, словно хорошенько повалялся в луже грязи.

— Ты же должна за мотелем следить, — с трудом выговорил он.

— Я за тебя беспокоилась, — ответила Петра. — Видимо, не зря. Откуда у тебя дробовик?

— Кое-кто отдал.

— Добровольно?

— Типа того, — кивнул Бун и зашагал обратно к мотелю. Машина Тедди все еще стояла на парковке.

— Ты нашел Тедди? — спросила Петра.

— Нет.

— Тебе бы в больницу.

— Не обязательно, — отмахнулся Бун.

Открыв багажник «бунмобиля», он перерыл его в поисках аптечки. Затем забрался на переднее сиденье, направил на себя зеркало и начал осматривать порезы, царапины и ушибы на лице. Потом протер их влажной ватой и смазал антисептиком, а на порез над левым глазом наклеил пластырь.

— Я могу чем-нибудь помочь? — предложила Петра.

— Я просил тебя помочь, — огрызнулся Бун. — Последить за мотелем.

— Я же уже извинилась!

Пристроив пластырь, Бун захватил горсть таблеток, выбрал одну и проглотил.

— А что это… — заговорила Петра.

— Викодин, — не дал ей закончить фразу Бун. — Волшебная конфетка каратистов. Я не нашел Тэмми, не нашел Тедди. Только лагерь мохадос.

— Кого?

— Мохадос, — повторил Бун. — Нелегальных иммигрантов. Они работают на полях, живут лагерями. Вообще обычно они кучкуются в каньонах; но оказывается, и здесь, в зарослях тростника вдоль реки тоже живут. Они не слишком мне обрадовались.