– Я искренне благодарю вас за приглашение, но леди определенного возраста, такого как мой, должны проводить время более содержательно, предоставив развлечения молодежи.

– Вы хотите сказать, что я слишком стар, чтобы?…

Элегантная блондинка прервала его, быстро выступив из толпы гостей. Одетая в голубые кружева и увешанная жемчугами, она была красива нежной красотой фарфоровой куклы, но ее коготки были остры, как у дворовой кошки.

– Не может быть! Леди Розамунда Лэнгдон? Кажется, теперь тебя зовут просто миссис Берд? Не так ли?

Августина Фелпс. Первая из многочисленных причин, заставивших Розамунду похоронить себя в деревенской глуши. Она смело взглянула на свою старинную приятельницу, а точнее, давнюю соперницу, но предпочла придержать язык. Розамунде было известно, что мисс Фелпс недавно обручилась с бароном, обладавшим весьма сомнительной родословной и несомненной глупостью.

Аги глубоко вздохнула, и в ее глазах зажегся огонек торжествующего злорадства.

– Многие леди выглядят гораздо хуже, пройдя через половину испытаний, что тебе пришлось вынести… впрочем, заслуженно. – Последние слова она произнесла очень тихо, но с отчетливой усмешкой.

Герцог закашлялся и повернулся к бабушке.

– А я всегда считал, что будущие невесты – невинные цыплята, ну или куры, как жизнь сложится. Вероятно, я ошибался. Скорее они ястребы, высматривающие очередную жертву. Интересно почему? Разве они не знают, что только вдовушки имеют шанс добиться настоящего семейного счастья? В отличие от невест, которым приходится всего опасаться.

Розамунда едва сдержала смех. Августина побледнела и, растянув губы в улыбке, пробормотала:

– Я бы не стала рассчитывать на участие Розамунды в игре. Ей будет трудно стать своей среди людей нашего круга.

– Боже мой, конечно, нет, Аги. Мы, сельские жители, знаем свое место. – Розамунда сразу пожалела о своем неосторожном замечании, удивившись собственной быстрой и смелой реакции. Она считала, что долгая жизнь вдали от общества, полная боли и унижений, навсегда излечила ее от импульсивности. Оказалось, что нет.

Ата дернула внука за рукав и, когда он наклонился, громким шепотом проговорила, указав на Августину:

– Она не одна из нас.

– Я только хотела сказать… – пробормотала потрясенная Августина.

– Вы и так уже сказали слишком много, – нахмурился герцог.

Августина Фелпс всегда легко справлялась со слабыми, но оказалась абсолютно беспомощна перед теми, кто действительно принадлежит к сильным мира сего. Понуро, словно побитая собака, она побрела к другим гостям.

Его светлости, похоже, надоело препираться с дамами. Он вручил лук Розамунде и безапелляционно объявил:

– Ваша очередь, миссис Берд. Сначала вдовы, потом ястребы, потом все остальные.

Превосходно обработанное дерево приятно ласкало ладонь. Прошло уже много лет с тех пор, как она держала в руках лук, но его тяжесть показалась такой знакомой! Розамунду охватило почти забытое волнение юношеских состязаний, еще более сильное, чем чувство вины из-за нарушения данного себе зарок. Все знают, что дорога в ад вымощена… Все верно, но она продемонстрирует черную неблагодарность, если откажется снова.

Звук колокола, призвавший гостей к трапезе, изрядно уменьшил число зрителей. Луки и красивые фигуры оказались все же менее привлекательными, чем лобстеры и сдобные пирожные с клубникой.

– Итак, миссис Берд… – Голос герцога раздался в опасной близости от ее лица.

– Я не выступаю перед зрителями, милорд. Окинув насмешливым взглядом строптивую вдову, Люк склонился к бабушке и что-то тихо сказал ей. Леди Ата немедленно захлопала в ладоши и стала приглашать гуляющих гостей под навесы, расставленные в другом конце, сада, где были накрыты столы.

– Знаете, миссис Берд, это становится скучным. Решайтесь, наконец. Я, можно сказать, дрожу от нетерпения. – Люк вздохнул, не слишком стараясь скрыть раздражение. – Я дал бабушке обещание сыграть по одному раунду с каждой вдовой, и намерен сдержать его, но не более того, Потом вы можете, если пожелаете, удалиться в свою комнату и оставаться там до самого конца вашего пребывания здесь. Вышивать, или чем вы там занимаетесь.

Розамунда прищурилась.

Как она это делает? Черт побери! Ее поза была изумительной… совершенной! Изящный изгиб спины, расправленные плечи, уверенные движения. Такой Люк всегда представлял себе Диану-охотницу, спокойную и непоколебимую, всем существом излучающую уверенность. Легкий ветерок шевелил иссиня-черные пряди волос. Бледное лицо, внимательные глаза. Они были не голубые, не зеленые, а какого-то странного промежуточного оттенка. Ему еще не приходилось видеть таких даже в самых удаленных уголках Уэльса, где, как говорят, небо и море, смешавшись, дали этот цвет глаз местным жителям.

В последнюю секунду, перед тем как выпустить стрелу, Розамунда зажмурилась. Удивительно, но ее стрела попала в мишень всего лишь в футе, даже меньше, от центра.

– Вообще-то обычно не стреляют вслепую, – с нарочитой медлительностью проговорил герцог. – Возможно, вам нужен стимул? Насколько мне известно, награда удивительным образом помогает верно прицелиться.

– Учитывая ваши странные правила, милорд, я потрясена тем, что вы даете советы, как достичь успеха.

– Туше! – Герцог сделал паузу. – Но вы меня заинтересовали. – Он сделал вид, что скрывает зевок. – Не терпится увидеть, какой результат вы покажете с открытыми глазами. Так все же что мы решим с призом? Все имеет свою цену, миссис Берд. Абсолютно все!

Порыв ветра бросил волосы на лицо Розамунды, на мгновение прикрыв пухлые соблазнительные губы. Она не произнесла ни слова.

– Не молчите, миссис Берд. Какое ваше самое сильное желание?

Взгляд Розамунды метнулся к сестре, сидевшей отдельно от других гостей. Бледное лицо Сильвии с тонкими аристократическими чертами казалось еще прелестнее на фоне спокойной зелени плакучей ивы, росшей за ее спиной.

– Ну да, я понял, вы – воплощенное бескорыстие. Впрочем, это обычный недостаток одиноких вдов – гостей моей бабушки. Я бы предпочел, чтобы в женщине было больше страсти, но, с другой стороны, мы еще не достаточно хорошо знакомы, чтобы вы откровенничали со мной. – Люк был исполнен решимости, расшевелить эту необычную особу, сам не понимая, почему ее невозмутимость не дает ему покоя. Обычно требовалось нечто больше, чем смазливое личико, чтобы пробудить его от вселенской скуки. Его светлость уже давно не интересовался ничем, кроме сестры, бабушки и своей работы.

Розамунда вздернула подбородок, однако снова промолчала.

– Сто фунтов на то, что вы не сумеете попасть в яблочко, ну, скажем, с пяти попыток, – предложил герцог и стал с интересом наблюдать, как на ее лице отражается борьба гордости с гневом.

– Сто фунтов за каждую стрелу?

Эта вдовушка была абсолютно не такая, как все! Она сбивала с толку, пленяла и околдовывала.

– Никогда не мог отказать леди, миссис Берд. Давайте внесем ясность: у каждого из нас будет пять попыток. Любая из ваших стрел, попавшая в центр мишени, будет засчитана после завершения соревнования.

– Хорошо. – Ее голос был спокойным и дружелюбным, но глаза оставались холодными.

– Не хотите ли обговорить условия, на случай если я окажусь лучшим стрелком, мадам?

Розамунда снова вздернула подбородок и выжидающе уставилась на герцога.

– Ну, скажем, я желал бы получить одну из ваших вышивок. Уверен, они превосходны.

Губы миссис Берд чуть заметно скривились, но она промолчала и заняла позицию для стрельбы. Ее поза была такой же уверенной, как раньше. В каждой линии ее стройной фигуры была какая-то дикая, животная грация. Наверное, именно так пантера собирается перед прыжком. А потом с удивившей герцога скоростью Розамунда выпустила одну за другой пять стрел. Только одна из них не долетела до мишени.

– Мои сожаления, миссис Берд. – Люк покачал головой, наклонился и открыл длинный чехол, лежащий на земле рядом с луком. Герцог скорее почувствовал, чем услышал, завистливый вздох.