– Если ты произнесешь еще хотя бы одно слово, мой дорогой, ручаюсь, тебе не понравятся последствия.

Герцог громко хмыкнул, но ничего не сказал.

– И вообще, – объявила Ата, – полагаю, когда Мэдлин вылетит из родового гнезда, у меня будет слишком много свободного времени. И я вполне могу заняться твоим воспитанием.

Люк моментально перестал посмеиваться.

– Я и не думал, что за последние годы ты стала такой воинственной, бабушка.

Ата фыркнула и отошла к поручню.

Неожиданно Розамунда заметила, что Сент-Обина больше нет за ее спиной. Он оставил ей штурвал и направился к группе гостей. Грейс Шеффи убрала край своей юбки с длинной скамьи, на которой сидела, и Люк опустился рядом.

Прелестное лицо графини засияло от удовольствия. Физиономия герцога тоже немного смягчилась. Они удивительно подходили друг другу – высокий темноволосый мужчина и очаровательная белокурая женщина. Он что-то сказал, Грейс засмеялась. Розамунда не сводила с них взгляда.

Грейс начала читать вслух, и рука герцога касалась ее изящных пальцев, помогая ей удерживать страницы, которые рвал ветер. И неожиданно перед глазами Розамунды возник маленький серьезный мальчик, для которого книги были лучшим способом забыть о неприятностях. Несомненно, элегантная и утонченная леди Шеффилд безошибочно знала, как заставить его светлость почувствовать себя беспечным. Именно этого ему не хватало. Розамунда отвернулась.

– Вы должны постоянно следить за горизонтом, мадам, – сказал Розамунде мистер Браун. – И не отвлекаться. Это приходит с опытом.

– Спасибо, сэр.

– Не за что. – Его огрубевшие, покрытые веснушками руки твердо взяли рулевое колесо и слегка повернули. – У вас отлично получается, миссис Берд. Не сомневаюсь, Люк это тоже видит. – Брауни глубоко вздохнул. – Скажите, ваш муж вам много чего оставил? – спросил он как бы, между прочим.

Он не мог удивить Розамунду больше.

– Много? Ни фартинга, сэр!

– Жаль, – ответил тот и покачал головой. – Очень жаль. Тогда нам придется поискать другой выход. – Впрочем, Розамунда не была уверена, что правильно расслышала последние слова – слишком тихо и быстро говорил мистер Браун.

Очевидно, он употребил еще больше спиртных напитков, чем его капитан.

– Некоторое время назад капитан приказал мне отдать вам кое-что. Сказал, вы выиграли это в честной борьбе. Что-то связанное со стрельбой из лука. – И Брауни протянул Розамунде довольно увесистый кожаный кошелек. – Он велел не выдавать его и вообще обставить все с максимальной таинственностью, чтобы вы ни о чем не догадались. Но дело в том, – он смущенно кашлянул, – что моя старая башка так и не смогла ничего придумать. Я решил, вы и так все поймете. В вашей хорошенькой головке достаточно мозгов.

Неуклюжий комплимент старого моряка согрел сердце Розамунды.

– Что вы, мистер Браун! Его светлость мне ничего не должен. – Она хотела вернуть кошелек, но старик не позволил.

– Первое правило рулевого, мадам: ни в коем случае нельзя убирать руки со штурвала. Мы находимся в весьма опасных водах. Так что, пожалуйста, не надо осложнять мне жизнь. В ней и так хватает проблем. Представляете, что он со мной сделает, если узнает, что вы отказались? Кстати, вы окажете мне огромную любезность, если не скажете, что я так и не придумал, как подбросить вам выигрыш. Не выдавайте меня, пожалуйста.

– Вы давно знаете семью Сент-Обин? – спросила Розамунда.

– С тех пор как этой упрямой маленькой герцогине исполнилось шестнадцать лет, – ответил старик с неожиданно проявившимся шотландским грассированием. – Я был сыном лэрда, без денег в кармане, зато с роскошной гривой светлых волос. А она была дочерью графа! Да, было время, когда я наслаждался ее улыбками чаще, чем сейчас – хмурыми взглядами. – Мистер Браун снял шляпу и почесал лысину. – Боже, как давно это было! – Он задрал голову и посмотрел вверх – на паруса, и чуть слышно добавил: – Задолго до того, как она попросила меня присмотреть за ее внуком.

Розамунда осторожно покосилась на Люка и поняла, что он внимательно наблюдает за ней. Выглянувшее из-за облачка солнце осветило лицо герцога, проявив шокирующую голубизну глаз на фоне бронзовой кожи. Его магнетизм завораживал. Он был воплощением мужественности и тайны. С такими представителями сильной половины человечества Розамунде еще не приходилось встречаться. Неожиданно она поняла, что ее тянет к нему, тянет сильно, неудержимо, отчаянно.

Правда, она и сама не знала, как поступит, получив его в безраздельное владение. Ей нужно было его восхищение, обожание, однако вопрос о том, чтобы допустить что-то большее, нежели поцелуи, для нее не стоял. После смерти мужа Розамунда дала себе клятву, что больше никогда в жизни не станет терпеть боль и унижение супружеских отношений. Даже перспектива прожить остаток жизни в работном доме представлялась ей более приятной. А если Алфред, мужчина вполовину меньший, чем герцог Хелстон, причинял ей такие страдания, она не сможет вытерпеть любовный акт с таким атлетом. Оценив телосложение Люка, Розамунда вздохнула. Он был слишком большим, слишком могучим. Слишком мужчиной.

Она услышала скрип палубы под его ногами, но продолжала смотреть в неотразимые глаза.

Утро свадьбы было таким же светлым и ясным, как лицо невесты. На небе не было видно ни тучки, и ни одно, даже самое маленькое, облачко не затмевало счастья Мэдлин. Девушка ни секунды не сомневалась, что в будущем ее ждет только радость.

Легкомысленная дурочка, подумал Люк, поцеловав сестру в щеку и дав клятвенное обещание вернуться за ней через два часа. Он прикрыл дверь в ее покои и вернулся в библиотеку.

По крайней мере, Мэдлин выходит замуж за человека столь же непрактичного и доброго, как она сама. Возможно даже, они будут до самозабвения счастливы целый год, прежде чем странности и эксцентричность проявятся в их характерах, принеся с собой скуку, за которой неизбежно последуют ссоры и постепенное взаимное безразличие. Во многих случаях бывает и хуже. Только лучше не бывает. Яркий тому пример – его родители.

Герцог сидел за столом и крутил в руках секстант с захваченного когда-то французского корабля. Он позволил Лэндри жениться на своей сестре по одной-единственной причине: так ему было легче руководить обоими. Лэндри хорошо знал: Люк непременно выполнит свое обещание железной рукой выбить из него всю дурь, если он окажется настолько эгоистичным, что будет огорчать Мэдлин.

Герцог посмотрел на лежащую перед ним рукопись и потянулся за новым пером. Издатель – умный и прозорливый Скотт Джон Мюррей, желавший во что бы то ни стало выжать его, Люка, до капли, пользуясь негаснущим интересом публики, – пожелал немедленно увидеть его рукопись о Трафальгаре. Как и говорил Брауни.

На самом деле Люк не сомневался, что эти двое сговорились. Теперь мистер Мюррей желал, чтобы Люк начинал каждую главу остроумным эпиграфом, как те, что приведены в «Словаре Люцифера». Люк также был уверен – они планируют допустить утечку информации о личности автора. Издатель уже намекал, что необходимо использовать любопытство публики, чтобы продать как можно больше книг. Люку даже думать не хотелось о его методах.

Но, так же как мотылек сам летит на пламя, Люк невольно помогал им. Он точно знал, что делает и куда это его приведет. Так же Христос неудержимо двигался к кресту. Но только в случае с Люком Иуда воплотился сразу в двух личностях – мистере Брауне и мистере Мюррее.

Что ж, по крайней мере, авторство книги о Трафальгарской битве не будут приписывать женщине.

Люк открыл чернильницу и окунул перо в этот адский котел. В качестве эпиграфа к первой главе он написал: «Капитан, сущ. Джентльмен на борту корабля, который пьет лучшее вино в обмен на привилегию возглавлять абордаж и первому подставить голову под пулю».