КСО… Сент-Обин. К. Сент-Обин. Ее сердце забилось быстрее. «Сердце Каро». Каролина Сент-Обин. Его мать.

Она должна отдать это Люку. Немедленно. Ее руки замерли, а мозг продолжал напряженно работать. Розамунда неожиданно засомневалась. Она никак не могла решить, какую из двух идей, пришедших ей в голову, следует претворить в жизнь.

Возможно, ей удастся претворить обе. Она осторожно вытащила несколько волосков его матери из пакета, не тронув остальные. Она отдаст все это ему сегодня же утром.

Умывшись холодной водой и надев пурпурное платье, она направилась в утреннюю столовую.

Сидя за столом вместе с остальными вдовами, Розамунда сражалась с двумя желаниями: найти Люка и броситься бегом к дому отца.

Только глубочайшая благодарность к вдовствующей герцогине удержала ее на месте. Она нетерпеливо вертела в руках тост и выпила всего одну чашку шоколада, хотя обычно этим не ограничивалась. Дамы обсуждали размах и значимость состоявшегося накануне бала.

– Ну и где, скажите на милость, мой внук? – спросила Ата лакея.

Ливрейный слуга поклонился.

– Он сегодня рано уехал по делам, ваша светлость.

– Хм… хитрый черт! Мне кажется, он отправился покупать кое-кому цветы, – сказала Ата и подмигнула Грейс Шеффи. – Как хорошо, что вы сегодня решили позавтракать с нами, Грейс.

– Я бы ни за что на свете не упустила этой возможности, Ата. Должна признаться, после лета, проведенного в вашем поместье, городской дом кажется мне ужасно скучным.

– О, дорогая, – сказала Ата, и ее глаза затуманились. – Вам не следует оставаться там одной. Не думаю, что я должна скрывать свои чувства от близких людей, собравшихся за этим столом. Вчера все заметили, как прекрасно вы смотритесь рядом с Люком. И потом, – Ата снова подмигнула, – вчера он пригласил вас на два танца.

Графиня, одетая в розовое утреннее платье, выглядела бесподобно. Ее пышные светлые волосы были красиво уложены, так что вьющиеся локоны опускались на одно плечо, шею обвивало ожерелье из белых и розовых жемчужин. Она выглядела так, словно прямо сегодня ожидала брачного предложения.

Вошел второй лакей и поклонился.

– Ваша светлость. – Да?

– Куда мы должны поставить остальные цветы?

– О, мы так давно не получали утренние букеты после бала, что я упустила это из виду. Расставьте их в гостиных, Гордон. Могли бы и сами сообразить.

– Мы уже заполнили все столы в гостиных, но цветы еще остались, ваша светлость.

– Что? – изумилась Ата.

Вдовы оживленно заговорили.

– Это, должно быть, для Розамунды, – предположила Джорджиана с улыбкой. – Вы так прекрасно пели! Никогда в жизни не слышала ничего подобного.

На сердце у Розамунды потеплело.

– Уверена, вы ошибаетесь, – возразила она. – Это цветы для герцогини и для вас от ваших вчерашних партнеров.

Элизабет звонко рассмеялась.

– Это невыносимо! Я не смогу проглотить ни кусочка, если немедленно не увижу все своими глазами.

– Да, – согласилась Ата. – Пойдемте посмотрим.

Ата направилась к двери. Остальные вдовы потянулись за ней. Розамунда шла последней, вслед за Грейс Шеффи.

– Грейс, – тихо сказала она, – я понимаю, что слова тут бесполезны, но все же хотела бы еще раз выразить свою признательность за вчерашний бал. До этого лета у меня не было возможности обзавестись подругами. Я всегда буду помнить это лето и вашу необычайную щедрость и благородство. К сожалению, у меня нет средств, чтобы сделать вам богатый подарок, но, тем не менее, я хотела бы преподнести вам в знак благодарности вот это. – И она вытащила из кармана небольшой сверток.

– О, – воскликнула Грейс, – я не стану говорить положенное «этого делать не стоило», потому что вижу: подарок от чистого сердца! Могу я развернуть его сейчас?

– Конечно, – ответила Розамунда, наблюдая, как великолепная графиня разворачивает бумагу. – Я надеялась, что вам понравится. Вы же любите читать, как и его светлость.

В руках графини оказалась маленькая книжка. Грейс восхищенно ахнула.

– Это сочинения валлийских поэтов. Отец подарил мне эту книгу в день шестнадцатилетия.

– Вы, должно быть, очень ею дорожите, а значит, ваш подарок для меня стократ ценнее. Я всегда буду хранить его и думать о вас, читая эту книгу. Поверьте, Розамунда, я искренне рада, что сумела вам помочь. И уверена, что теперь вы будете счастливы в лоне семьи. Именно это было моей главной целью.

Не в силах вымолвить ни слова, Розамунда молча кивнула.

– Вы собираетесь сегодня повидаться с отцом?

– Да, как только смогу, не обижая никого, ускользнуть.

Графиня тепло улыбнулась и обняла новую подругу за плечи.

– Я вас понимаю. Пойдемте, я помогу вам скрыться. Давайте найдем дворецкого, и я сама прикажу подать экипаж. Не волнуйтесь, Ата не станет возражать.

Посланию для Люка придется подождать ее возвращения.

Грейс распорядилась, чтобы подали экипаж и нашли горничную для сопровождения, и только после этого они перешли в заставленную букетами комнату. Здесь был душистый горошек и фиалки, хризантемы и лилии. Но больше всего было роз – ее тезок. Вдовы просматривали карточки и смеялись, поскольку некоторые содержали весьма незамысловатые продукты эпистолярного творчества.

– Вот послушайте, – хихикнула Элизабет. – «Розамунде. Ни одно другое имя не благоухает так сладко!»

– Могу предположить, что не меньше половины торговцев цветами в этом городе сейчас благословляют Розамунду, – сказала Ата с широкой улыбкой на морщинистом лице, – и похлопывают себя по туго набитым карманам. Что ж, мы достигли небывалого успеха, и все благодаря вашему несравненному голосу и гостеприимству Грейс.

Розамунда лишилась дара речи. Вдовы окружили ее, теребили поздравляли.

– Однако все это нелепо! – воскликнула она, наконец, выйдя из ступора. Тем не менее, улыбка не сходила с ее лица. – И потом, смотрите внимательно, здесь есть букеты не только для меня. Этот, к примеру, для Джорджианы. Насколько я могу судить, он от лорда Хортона. Разве вы не танцевали с ним вчера? – Не дожидаясь ответа, Розамунда схватила другой букет. – А этот? Ну да, этот для Элизабет. Здесь сказано: «Несравненной Элизе».

Вошел дворецкий с еще одним букетом.

– А это для кого? – поинтересовалась Ата.

– Для леди Сильвии, ваша светлость, – чопорно ответил дворецкий. – И еще там внизу какой-то крайне неприятный джентльмен доставил что-то очень громоздкое.

Сильвия выступила вперед, приняла букет белых розовых бутонов, понюхала его и достала записку.

А дамы тем временем перешли в холл и обнаружили великолепную деревянную арфу с очень красивой инкрустацией в валлийском стиле. Ни у кого не возникло вопроса, кто мог послать столь драгоценный подарок.

В холл выбежала Сильвия.

– Это от сэра Роули, – с благоговейным трепетом выдохнула она. – Но я не могу принять… – Она с тоской взглянула на арфу, коснулась деревянной поверхности, отдернула руку, словно обжегшись, и убежала.

Розамунда отыскала ее в библиотеке Люка – мрачноватой комнате, оформленной в египетском стиле. Сестра сидела у заваленного книгами стола, ножки которого обвивали позолоченные змеи. Высокие, от пола до потолка, книжные шкафы были украшены сфинксами, что придавало всей комнате немного зловещий вид.

Скорчившись в массивном кресле, Сильвия безутешно рыдала. Розамунда бережно обняла ее, прижала к себе и зашептала на ухо какую-то успокаивающую чепуху. Все же сестринская любовь – великая сила.

– Дорогая, – сказала она, когда рыдания стихли, – ты не должна так поступать. Он тебя любит. Неужели сердце не подсказывает тебе, что ты должна принять его предложение?

Впоследствии Розамунда не могла в точности припомнить, что говорила сестре, какие приводила доводы. Она только помнила обрушившийся на нее вихрь, нет, скорее даже ураган эмоций, когда четверть часа спустя дверь библиотеки открылась, и на пороге возник ее отец. За его спиной маячил Люк.

Сильвия и Люк отодвинулись на второй план, растворились в полумраке комнаты. Остался только отец. И она. Он был так близко, что она заметила, как дернулась его шея, когда он, очевидно, пытался справиться с волнением. Он стоял, не шевелясь и, смотрел на дочь, пожирая ее глазами.