– Мы подождем. – Его светлость взглянул на чопорное траурное платье Розамунды. Оно, как и раньше, было ужасным. Пяти минут вам хватит?

Розамунда молча кивнула.

Ата выплыла из комнаты. Внук последовал за ней и плотно закрыл дверь.

– Люк, зачем ты перевел ее в другие апартаменты?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Бабушка возмущенно фыркнула.

– Экономка что-то говорила о хозяйственных работах на третьем этаже, – сообщил он. – Или о мышах…

Бабушка энергично помахала перед носом Люка морщинистым пальцем.

– Ха-ха-ха! Невозможно провести старую обманщицу. Ты что-то задумал. Миссис Берд знает, что эта комната примыкает к твоим покоям?

– Надеюсь, что нет. Герцогиня засопела.

– Все это в высшей степени неправильно, Люк. Я не потерплю ничего подобного. Фиппс сегодня же поставит засов на дверь между вашими комнатами. И на дверь из коридора тоже. И еще…

– Что еще? – Герцог выпрямился во весь свой могучий рост. Картина получилась впечатляющей.

– И еще ты не должен так откровенно флиртовать с той другой девчонкой. Она слишком много хихикает, когда оказывается рядом с тобой. Это действует на нервы.

Губы Люка скривились. – Да, миледи. Старушка ткнула тростью в ногу внука.

– Не смей вести себя непочтительно по отношению ко мне, молодой человек. Мне не нравится идея…

Герцог скорчил уморительную гримасу.

– Отдай мне это орудие пытки! Зачем тебе трость? Ты же ни разу в жизни не хромала!

– Я ношу ее, чтобы держать джентльменов на нужном расстоянии от леди из моего клуба. Разве тебе неизвестно, что миссис Берд недавно потеряла мужа?

– Потеряла? Ты, наверное, имела в виду, что она освободилась.

– Люк, – снова начала бабушка.

– Этой вдовушке пора узнать, что в жизни существуют не только неприятности, но и удовольствия.

– Но это все равно ни к чему не приведет, только ее сердце будет в очередной раз разбито. Поверь, я слишком хорошо тебя знаю. – Ата убрала трость и напустила на себя безразличный вид. – Кстати, насколько я поняла, из города прибыл твой мистер Браун.

– Он не мой мистер Браун.

– Но уж точно не мой, – пробормотала Ата.

– Разве? – пряча улыбку, полюбопытствовал Люк. Ата скривилась.

– Даже идея о том, что…

– Может быть, хватит? – тоскливо спросил Люк. – Если уж я не могу сбежать отсюда, мой поверенный должен находиться рядом. – Он пожал плечами. – Я велел Фиппсу поселить его в комнате миссис Берд. Я хотел сказать, в ее прежней комнате. Не может же Браун жить через стенку со мной. Я не имел бы ни минуты покоя!

Вспомнив о Розамунде, герцог мысленно приказал ей появиться.

– А за обедом я выделю ему место рядом с этой противной мисс Фелпс, – усмехнулась бабушка.

– Повезло, – хмыкнул Люк, не уточняя, кому именно. Начиная терять терпение, он подошел к двери покоев Розамунды и громко постучал.

– Выходите же, миссис Берд! Мы заждались. – Черт бы побрал всех женщин и их интриги! – Он поднял кулак, чтобы стукнуть еще раз, но створки распахнулись, и рука остановилась в воздухе. На Розамунде было все то же платье.

Заметив пылающий взгляд его светлости, она опустила глаза.

Застенчивость этой женщины сводила Люка с ума. Он мог терпеть ее в вялых скучных девицах, но никак не в Розамунде, с которой было ясно, что, несмотря на траур, эта особа – страстная, незаурядная натура. Он сам имел возможность убедиться, что под внешней холодностью вдовы таится огонь.

Герцогиня почти повисла на руке Розамунды, желая сама вести ее к гостям – чтобы эта роль не досталась внуку. Люку оставалось только предложить сопровождать младшую сестру.

Все четверо медленно прошествовали вниз по лестнице, снабженной массивными дубовыми перилами. Ее явно построил бывший моряк. Вообще во всей обстановке старого замка было нечто прочное, основательное. Люку всегда было наплевать на комфорт, поскольку он точно знал: груду камней делают жилищем люди. Только в последние годы, когда Сент-Обин оставил флот, принял титул и настоял, чтобы Ата и Мэдлин поселились вместе с ним в Эмберли под одной крышей, он неожиданно именно здесь почувствовал себя дома.

Пламя свечей отражалось в серебряных и стеклянных предметах, коих было немало в элегантно обставленной столовой. Многочисленные канделябры высились рядами на трех длинных столах, покрытых немного пожелтевшими от времени кружевными скатертями. Стены были украшены белыми розами, перевитыми плющом, – в честь молодоженов.

Розамунда отважилась внимательно рассмотреть собравшихся, но все же не рискнула надолго задерживаться взглядом на лицах гостей, опасаясь наткнуться на презрительный или полный глубокого отвращения взгляд. В зале находилось не менее сотни человек, съехавшихся на предстоящее бракосочетание. Было очевидно: Ата любила устраивать праздники. И герцог, и герцогиня были очень заняты.

Среди нарядных, одетых в красочные шелка дам, Розамунда чувствовала себя служанкой. Ее платье было совсем простым и далеким от последней греческой моды на фасоны с завышенной талией. К тому же оно было старым. Не первой молодости муслин подчеркивал фигуру, обтягивая руки и плечи.

Она не сразу обратила внимание на то, что почти все приглашенные уже отыскали карточки с указанием своих мест, и была одной из немногих присутствующих, продолжавших стоять. О, Розамунда так давно не посещала светских приемов, что уже почти забыла основные правила, внушенные ей с малых лет. И теперь, смущаясь от неловкости, она пробиралась к последнему свободному месту за главным столом, в начале которого расположились Ата, герцог, графиня Шеффилд и прелестная молодая девушка, сестра герцога, со своим женихом. Остальные дамы – члены клуба – сидели в дальнем конце зала.

Низкорослый пожилой человек, которому предстояло быть соседом Розамунды, встал, чтобы помочь ей отодвинуть тяжелый стул.

– Позвольте мне отрекомендоваться, мадам, – сказал он, слегка наклонив голову. – Мистер Джон Браун.

– Миссис Берд, сэр, – ответила Розамунда. В мистере Брауне было что-то необычайно располагающее: возможно, доброта, которой светилось его не слишком примечательное лицо.

– Интересно, – шепотом, но достаточно громким, чтобы слышала Розамунда, проговорила Аги Фелпс, обращаясь к своему пухлому жениху, – почему они сидят вместе с нами?

Розамунда искренне понадеялась, что никто не заметил, как она залилась краской. Сильвия неуверенно улыбнулась и округлила глаза, глядя на слишком, на ее взгляд, большое количество вилок, ложек, ножей и винных бокалов перед ними.

Слегка пожав плечами, Розамунда положила тяжелую кружевную салфетку на колени и повернулась к джентльмену в облачении священнослужителя, оказавшемуся по другую руку от нее.

– Мадам, полагаю, вы и ваша сестра – единственные жители моего прихода, с которыми я пока не имел удовольствия познакомиться, – обратился тот к обеим. – Я новый викарий, и зовут меня сэр Роули. – Он протянул Розамунде левую ладонь, и только тогда она заметила, что его правый рукав пуст.

Розамунда назвала себя и спросила:

– Вы давно в Корнуолле, сэр? Священник был красив классической красотой – этакий светловолосый архангел, посланный на землю, чтобы искушать набожных женщин.

– Нет, совсем недавно. Я приехал около недели назад. – Он взглянул на Сильвию и запнулся. – Капитан, вернее, герцог был настолько добр, что отдал мне приход после смерти мистера Фромли. Жаль, меня здесь не было, когда скончался ваш супруг.

Розамунда кивнула, мимоходом отметив, что ее сестра встревожена. Она бросила украдкой взгляд на Сент-Обина и продолжила беседу с викарием.

– Насколько я поняла, вы встретились с его светлостью на корабле?

– Нет. На самом деле это произошло раньше. Вы знаете Питера Мэллори, счастливого жениха леди Мэдлин? – Когда Сильвия отрицательно покачала головой, сэр Роули снова заговорил: – Думаю, мне следует использовать его полный титул – виконт Лэндри, поскольку он получил его за большие заслуги и ему очень нравится щеголять этим перед всеми.