— Рэй, у меня свои планы. На выходные я еду к родителям. Давай в другой раз?

— Ловлю на слове. — Он пропустил ее через решетку. — Я видел, как ты в прошлый раз общалась с марсианином. Если он начнет бузить, просто скажи мне, и старый добрый Раймонд устроит ему ночную смену.

— То есть?

— То есть слегка поучу его цивилизованности после отбоя.

— Спасибо, но я и слышать об этом не хочу. И доктор Фолетта наверняка тоже.

Охранник сверкнул желтыми зубами.

— Да уж, конечно.

Лифт доставил ее на седьмой этаж. Пол Джонс провел Доминику через пост охраны и по коридору до камер пациентов.

— Помните, Доминика, в этот раз вы на его территории. Ничего не трогайте, ни на что не отвлекайтесь. Я буду следить за вами по монитору, но если почувствуете угрозу, достаточно двух щелчков вот этого. — Он протянул ей электрошокер. — Вы хотели получить хлыст, он ваш. Двойной щелчок влепит ему 50 000 вольт.

— Он крупный парень. Вы уверены, что это его остановит?

— Если даже и нет, то хотя бы замедлит.

— Не совсем тот ответ, на который я надеялась, мистер Джонс. — Зажав шокер в руке, она миновала короткий коридор и вошла в холл, соединявший три палаты восточного крыла. Он был совершенно пуст.

Охранник остановился у палаты номер 714 и нажал кнопку внутренней связи.

— Резидент, оставайтесь на койке, чтобы я мог вас видеть.

Он открыл дверь магнитным ключом.

— Последний совет будет?

— Все тот же, не подпускать его слишком близко.

— В этой комнате всего четыре метра. Что, по-вашему, будет «слишком близко»? Его руки на моей шее?

Она вошла в помещение размером с ее ванную. Вдоль одной из стен располагались толстые лампы дневного света в серебристых пластиковых чехлах. Железная кровать, привинченная к полу, стол и несколько пуфиков возле него. Стальная раковина и унитаз стояли в дальнем углу, который не просматривался из коридора сквозь дверной глазок — это дарило пациенту иллюзию уединенности.

Кровать светилась голой сеткой. Сэмюэль Аглер сидел на полу, на краю тонкого матраса. Рядом возвышалась небольшая стопка постельного белья. Голова заключенного была опущена, будто он спал.

Доминика решила держаться поближе к двери.

— Доброе утро, мистер Балам. Рада новой встрече. Я вас не беспокою?

Никакого ответа, ни устного, ни телепатического.

Она взглянула на стену над его головой. Там виднелась нарисованная от руки карта мира. Темные точки были хаотично разбросаны по всему ее пространству. Вокруг карты и на остальных стенах пестрели математические уравнения.

Второй рисунок виднелся над кроватью — трезубец, странный предмет, похожий на вилку.

— На всякий случай напомню: меня зовут Доминика Вазкез. И последующие шесть месяцев с вами буду работать именно я…

Поток энергии разума Сэмюэля Аглера был слишком сильным. Он был настолько пропитан пустотой, печалью и горем, что у Доминики слезы выступили на глазах.

Зачем ты заставляешь меня страдать? Освободи меня, я хочу снова ощутить тепло Кинич-Ахау на лице. Позволь мне дышать вместе с галактикой… еще раз ощутить прикосновение моей любимой, прежде чем пятый рассвет Кинич-Ахау не закончится и я не исчезну в Аду.

Она помедлила, потом попыталась мысленно задать вопрос.

Где твоя любимая?

Заточена где-то во тьме. Связана моими трансгрессиями в одиннадцатом измерении. Изначальная Мать, прошу — ты же в силах вернуть нас к свету. Освободи меня, пока зло не разделило навек наши души. Выпусти мое тело, чтобы я мог погибнуть, выполняя свое предназначение, на воле, а не в этой тюрьме. Прошу, Изначальная Мать, умоляю тебя…

— Хватит! — Она запрокинула голову, обрывая связь. — Тоесть… Хватит молчать. Я здесь, чтобы помочь тебе. Но чтобы я смогла это сделать, тебе нужно говорить со мной… словами. Вслух.

Он поднял на нее глаза — глубоко запавшие, с темными кругами. Доминика вздрогнула от взгляда человека, который одиннадцать лет страдал от дефицита ощущений и одиночества. И в этот миг ее высшие инстинкты сменились зовом генов. Волна тепла смыла и настороженность, и страх. Она подошла к Сэму, опустилась рядом с ним на колени, обняла и прижала к себе его голову.

Прикосновение встряхнуло его подобно электрическому разряду, мозг начал воспринимать сигналы с огромной скоростью. Разряд энергии был вполне реален — камеру слежения замкнуло, а у Доминики поднялись дыбом волосы.

Сэмюэль Аглер потянулся к ней, как потерянный ребенок, наконец нашедший родительский дом. Он обнял женщину, которая родила его пятьдесят лет назад — хотя это время еще не настало. Несколько минут они не могли разомкнуть объятий, поток их взаимной силы все нарастал, пока его стало невозможно терпеть.

Сэм отстранился. На долю секунды его глаза засияли ярко-синим.

Доминика не заметила этого, ее мысли путались от внезапности произошедшего.

Кто ты?

Я уже не знаю. Слишком много голосов… так много воспоминаний о прошлых жизнях, которые я не узнаю, но каждую потерю в них я ощущаю как свою собственную.

Кто я тебе?

Я не знаю. Но я ждал твоего прихода, я чувствовал твою ауру, когда ты шла сюда во время весеннего равноденствия. Кем бы ты ни была, но ты смогла вытащить меня из глубин Нижнего мира.

Это не я. Меня послал Майкл Гэбриэл.

Майкл?В его глазах засветилось узнавание, он отполз от нее на четвереньках, пытаясь осмыслить новые данные своей плывущей реальности.

Сэмюэль Аглер. Лорен и Сэм. Лора и Сэм. Но не Сэм, не Сэм… Кто я?

Тревога словно сорвала плотину в его мозгу. — Сэм и Лора… и Софи! Они забрали мою семью!

Он ударил кулаком по пластику ламп и закричал в сторону дневного света.

— Лора! Софи! Я уйду к вам!

Сэм бросался на дверь всем телом, как бешеный бык, и неподъемная дверь задрожала, бетон у петель начал крошиться.

Разряд электрошока прошил его тело.

Сэм встряхнулся, но последовал второй разряд.

Сэм зашатался. Мышцы больше не слушались его. Челюсть отвисла, потекла слюна.

Он рухнул на матрас, подергиваясь от болевых волн.

Доминика сбавила газ; послушный «пронто-спайдер» зашуршал на скорости пятьдесят миль в час, когда она въезжала в ворота моста, ведущего к острову Санибел. Она мчалась на север по темной однополосной трассе, затем повернула на восток, миновав несколько больших отелей, и лишь тогда оказалась в зоне жилых построек.

Эдит и Изадор Акслеры жили в двухэтажном доме, расположенном на полуакре береговой полосы Мексиканского залива. Красные резные панели, покрывающие дом, придавали ему вид большого праздничного фонарика, причем ночью эта иллюзия усиливалась. Однако на самом деле эта обшивка служила всего лишь защитой от ураганов, создавая эффект «дома в доме».

Южное крыло дома Акслеров было переделано в сложную акустическую лабораторию, одну из трех в этом проливе, связанных с SOSUS, систему гидроакустического наблюдения, созданную военно-морскими силами США. Сеть подводных микрофонов, предназначенная для отслеживания вражеских подлодок, появилась по инициативе федерального правительства во времена холодной войны и обошлась в 16 миллиардов долларов, а теперь служила морским биологам, которые наблюдали за дном залива, в особенности после нефтяной катастрофы, образовавшей в этих водах мертвую зону.