Иманнуэль Гэбриэл, полностью обнаженный, спрыгнул в только что выкопанную яму глубиной полтора метра.

Телохранители переглянулись.

— Парень, ты уверен?

— Все будет в порядке. Давайте. Закопайте меня по шею.

Песок был холодным и колючим, жалил кожу с каждым броском лопаты. Мэнни сконцентрировался на темном силуэте рожкового дерева, на его листьях и семенах. Во времена римлян чистота золота определялась взвешиванием этих семян: 24 карата семян равнялись одной монете из чистого золота, 12 карат для половины золота — половины сплава. Рабби Шимон бар Йохай и его сын тринадцать лет питались этими семенами…

Иммануэль Гэбриэл собирался последовать примеру мудрецов и связаться с душой праведника, чтобы найти свой собственный путь к исполнению предназначения.

Песок дошел до шеи. Бек спрятал лопаты под ветками, Куртц собрал рюкзаки и предложил Мэнни глотнуть воды из бутылки.

— Перец будет сторожить внизу, я останусь прикрывать сверху.

— Со мной все будет в порядке.

— Ты будешь в трансе, а значит, уязвим. — Куртц достал из рюкзака маленький трансмиттер размером со спичечный коробок. Устройство было снабжено небольшим треножником и антенной. Куртц отсчитал пять шагов от головы Гэбриэла и воткнул устройство в землю. — Через каждые пятнадцать минут я буду прочищать периметр своей пушкой. Трансмиттер защитит тебя от микроволн, но все, что окажется за пределами его поля, засияет рождественской елкой. Так что если тебе понадобится отлить, делай это в яму.

Мэнни улыбнулся.

— Ты ведешь себя, как заботливая еврейская мамаша.

— Кто-то же должен защищать твой зад. Что я без тебя буду делать?

— Жить.

— Да я уже пожил. Всякой жизни у меня больше, чем у тебя.

— С той израильской официанткой из Кармеля?

— Вообще-то я встретил новенькую. Американка, Арлен Лейб. Преподает английский на западном берегу. Сорок два года, разведена, а грудь у нее такая, что хватит накормить всех голодающих Африки. Кстати говоря…

К ним подошел Бек.

— Периметр чист. Соль опять рассказывает о своей новой пассии?

— Ты просто ревнуешь.

— Знаешь, что он ей сказал? Назвался кинопродюсером, который ищет натуру для съемок нового фильма Зака Бахмана. Ты бы видел постеры, которые он подделал!

Гортанный смех Куртца был весьма заразительным.

— Я сказал, что не могу дать ей роль со словами, но если она сможет сыграть сексуальную красотку, постараюсь втиснуть ее в сцену борделя.

— Ты не меняешься. Помнится, ты такое уже проворачивал, когда мы с Джейком жили в имении.

— Ну что я могу сказать? Грязный старик.

Бек ухмыльнулся.

— Да уж точно, что старый.

— Мужчина не старше своего члена. Ты хоть помнишь свой член, Перец? Это такая маленькая штучка, скрытая где-то под твоим большим животом.

— Да ладно вам. Идите, оба. Увидимся на рассвете.

Мэнни подождал, пока они не скроются из виду, затем закрыл глаза и снова сменил ритмы своего мозга на Бета-волны — в ожидании полуночи, когда канал откроется и позволит ему связаться с высшими измерениями.

Учреждение занимало 140 000 акров заповедника, расположенного на двух барьерных островах к северо-востоку от Какао Бич, Флорида. Меньший из островов, который вклинился между Банана Ривер и Атлантическим океаном, назывался мысом Канаверал. К западу от мыса, между реками Банана и Индия, находился остров Меррит. Два десятка лет назад остров Меррит принадлежал Космическому Центру Кеннеди и его сестринской организации, НАСА. Теперь же оба острова стали собственностью проекта «Надежда».

Частная территория охранялась небольшим отрядом спецназа и двенадцатиметровой проволочной оградой под высоким напряжением. Поворотные орудийные башни стояли на каждом углу ограды, две — на прилегающем пляже, еще одна — на берегу Банана Ривер. Беспилотные летательные аппараты круглосуточно патрулировали территорию. Никто не мог войти или выйти с территории «Надежды» без специального разрешения.

Готовые марсианские «Шаттлы» располагались в двенадцати (из двадцати двух) стальных ангарах на южной оконечности мыса Канаверал. Каждый ангар был шириной с футбольное поле и длиной с три, каждое семиэтажное здание было оборудовано двойными воротами, ведущими на одну из двух забетонированных площадок. В отличие от устаревших «Шаттлов» НАСА, марсианский флот составляли новейшие космические корабли, пригодные к горизонтальному взлету и посадке.

Личный кабинет Лилит Мабус находился на пятом этаже первого здания. Эркерные окна выходили на один из двенадцати готовых пассажирских «Шаттлов». Это транспортное средство было в четыре раза больше тех, что проектировались инженерами НАСА семьдесят лет назад и в два раза больше первого космического самолета, созданного «Надеждой». Госпожа директор работала за компьютером, придавая окончательную форму списку из 875 пассажиров и двадцати четырех пилотов, которым Марсианская Колония гарантировала жизнь.

Но вот восемь тысяч богачей, которые оплатили проездные билеты, а также девять миллиардов населения Земли останутся на родной планете. Погибать.

Выбирать тех, кто должен выжить, было непросто. Чтобы спроектировать и построить колонию на Марсе, флот космических кораблей и грузовых «Шаттлов» для снабжения колонии запасами, потребовалось пятнадцать лет, 2 миллиарда долларов и небольшой городок, населенный талантливыми рабочими, инженерами, ракетостроителями и учеными. Собрать таланты и деньги, при этом сохраняя в тайне все зловещие новости Йеллоустоуна, было задачей весьма непростой. Лилит знала, как играть в эти игры, она предлагала убежище в обмен на услуги и угрожала исключением из списка в случае утечки информации. Ее ничуть не беспокоил тот факт, что большинство финансовых партнеров Нового Мирового Порядка будут оставлены на верную погибель. В принципе Лилит и не собиралась допускать паразитов на Марс: ее главным приоритетом был отбор самых квалифицированных специалистов разных областей науки, инженерии, сельского хозяйства, медицины, а на втором по значимости месте стоял генный материал разных уровней. При отборе будущих колонистов очень важны были такие критерии как психологическая уравновешенность и благонамеренность. Демократию можно считать роскошью, которую могли себе позволить лишь большие страны, создавая для масс некую иллюзию свободы. Колония на Марсе будет функционировать под единоличным правлением Лилит.

И никто из представляющих хоть минимальную угрозу ее клану не поднимется на борт корабля.

Когда замигал и ожил монитор, ответивший на вызов с Марса, Лилит как раз просматривала медицинские карточки трехсот инженеров-электриков.

На экране появилось лицо Алексея Лундгарда, бородатого российского инженера. Лицо его было угрюмым.

— Прибыл груз материалов. Нам все еще не хватает семи сотен метрических тонн стали.

— Десятого отправятся еще два грузовых корабля.

— Сейчас это мало чем поможет.

— Что насчет разработки месторождений на лунах?

— Деймос богат водой и органическими образованиями. Фобос, по предварительным данным, полая металлическая масса, но мы лишились трех сверл, пытаясь пробиться под его оболочку. Есть и относительно хорошие новости. Один из наших томографических спутников нашел залежь металлической руды на глубине ста двадцати метров под поверхностью Vastitas Borealis. Если руда пригодна, ее будет более чем достаточно для завершения третьего биокупола.

Лилит вывела карту Марса на монитор, быстро нашла расположение низины.

— Это не вулканическая местность, раньше там находилось доисторическое море. Откуда же…

Девлин ворвался в ее кабинет, бледные щеки подростка раскраснелись, глаза со вздувшимися кровеносными сосудами сверкали от возбуждения.

— Ты это чувствуешь? Возмущение в высших реальностях.