Вернувшись в каюту, я торопливо переоделся и бросился к главному выходу. Едва ступив на берег, я с удовольствием отметил, что корабль теперь поднялся над землей метра на два.

Было около девяти. Светает не раньше шести. До этого времени Кейт не могла идти через лес. У нее в лучшем случае три часа форы. Я знал, куда она пошла. Вниз, в долину, где на наших глазах исчезла облачная кошка. Она думает, что там ее гнездо. Она пошла туда делать фотографии.

Если только она сможет туда добраться. Впервые я испугался за нее. Она совершенно не чувствует направления. Она заблудится. А тогда — какие шансы будут у нас найти ее? Я уже готов был вернуться и попросить капитана выделить еще людей для поисков, но припомнил пещеру. Как она выспрашивала про азимуты, что где находится. Но все это бесполезно без…

Компас.

Рука моя метнулась к карману. Там его не было. Я мысленно вернулся в пещеру, когда она держала его в руках. Я не мог припомнить, чтобы забирал его у нее, не помнил, чтобы его холодная тяжесть возвращалась в мой карман. С того самого момента у меня его не было, а я оказался слишком занят, чтобы это заметить.

Кейт знает, как дойти вдоль ручья до дерева со скелетом, а там вполне может вспомнить, в каком направлении мы преследовали облачную кошку. Это приведет ее к обрыву над долиной. Как она спустится с кручи — другой вопрос, но все-таки, если она окажется внизу, среди деревьев, хватит ли у нее благоразумия наметить курс и следовать ему?

Брюс Лунарди спрыгнул с трапа и неуверенно улыбнулся.

— Я так понимаю, мы — миссия спасения, — сказал он. — Я запасся кое-чем. У тебя есть компас?

— Был.

— Ничего, я прихватил. — Он вытащил его из кармана. — Веди.

Мне не слишком-то улыбалось таскать за собой Лунарди. Я гадал, сделал ли капитан это, чтобы успокоить мисс Симпкинс; а может, он на самом деле теперь не доверяет мне. Эта мысль заставила меня помрачнеть. Он отослал меня прочь, приставив ко мне напарника, чтобы быть уверенным, что мы с Кейт больше не доставим неприятностей. Уши мои вспыхнули от такой несправедливости. «Твоя подружка», — назвал ее Баз. Все они думают, что мы болтались по лесу, нашептывая друг другу всякие нежности. Я попытался представить Кейт, нашептывающую нежности кому бы то ни было, но не сумел.

Я провел Лунарди к ручью, потом через лес.

— Так куда, ты думаешь, она пошла? — спросил он.

— Возможно, убежала, чтобы настрочить что-нибудь в дневник, — пробурчал я, не слишком-то желая разговаривать. Почему капитан выбрал из всех именно Лунарди мне в сотоварищи? Это казалось немножко жестоким. С другой стороны, он свободен от вахты и без него можно обойтись на корабле. В задачи капитана не входило подбирать мне очаровательных спутников для пикника.

— Что же это так ее заинтересовало? — поинтересовался Лунарди.

— О, всего лишь местная флора и фауна.

— Она еще и фотографирует, судя по этой ее камере.

— Просто сама не своя до фотографий.

— Ей бы поостеречься болтаться здесь одной, — сказал он. — Тут могут быть ядовитые змеи.

— Есть здесь одна такая, маленькая, красная и прыгает.

— Правда?

— Точно, смертельно ядовитая. Бегемота убивает одним укусом. Я-то все время настороже. Если увидишь, как что-нибудь шевелится, кричи.

— Спасибо, — сказал Лунарди, утыкаясь глазами в землю.

Некоторое время мы шли молча.

— На самом деле она не ядовитая, — выдавил я, чувствуя себя отвратительно. — Но она действительно прыгает. Ну и напугала же она меня, скажу я тебе.

Он рассмеялся. Мы опять пошли молча. Он сверялся с компасом. В этих своих похрустывающих брюках и рубашке цвета хаки он выглядел как какой-нибудь лихой исследователь джунглей, сошедший с киноэкрана.

— А здорово, правда? — спросил он радостно. — Такое приключение.

— Немножко чересчур, — отозвался я. — Обычно мы не нарываемся на пиратов и кораблекрушения в каждом полете. Не стоит привыкать к этому.

— Нет, конечно. — Он хихикнул. Помолчал минуту и потом сказал: — А знаешь, ты счастливый.

Я уставился на него одновременно возмущенно и удивленно:

— Почему это?

— Потому что любишь то, чем занимаешься. Я точно говорю. Всю жизнь ты хотел служить на дирижаблях, разве нет?

— Да.

— Я видел тебя на корабле — неважно, что ты делаешь, ты всегда кажешься довольным, словно делаешь нечто правильное. Моя беда в том, что я не могу понять, что же правильно для меня.

— Тебе и не нужно, — вылетело у меня, прежде чем я смог удержаться.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты богат, — ответил я. — Ты вообще можешь поступать как захочешь.

Он, казалось, был удивлен.

— Не могу. Отец ожидает, что я стану помогать ему вести семейный бизнес. Это совсем не то, чего я хочу. У меня нет к этому ни малейшего интереса. И таланта тоже. Вообще не уверен, есть ли у меня талант хоть к чему-нибудь. Отец сильно недоволен. Говорит, я ничем не занимаюсь всерьез. Вот он и решил пристроить меня к чему-нибудь сам.

— Так ты что, не хотел идти в Воздушную Академию? — Сам я отдал бы полжизни за это.

Брюс помотал головой:

— Мы с отцом заключили сделку. Я буду учиться в Академии и два года проведу на корабле, а потом, если захочу, он позволит мне попробовать заняться чем-нибудь другим на мое усмотрение. Если он это одобрит, разумеется.

— А чем бы ты занялся?

— В том-то и дело, что пока не знаю. Меня интересует множество вещей, но всегда ненадолго. Но у меня ни к чему нет настоящей страсти. Поэтому я и думаю, что ты очень счастливый. Ты-то уже знаешь.

Я фыркнул. Не такой я счастливый, как ему кажется.

— Знаешь, мне ведь рассказали, что произошло, — сказал он. — Я имею в виду, что я занял твое место. Ты, наверное, должен считать это воровством. И ты прав. Ты заслужил это место. Извини.

— Это не твоя вина, — неловко сказал я.

— Я бы поменял корабль, если бы мог, — продолжал он, — и ушел с твоей дороги, но отец заставил меня подписать двухгодичный контракт с «Авророй». Даже если я просто сменю корабль, он сочтет, что я сбежал, и не даст мне шанса попробовать себя в чем-нибудь другом. Я буду обречен работать на него и его компанию до конца жизни.

— Почему же ты не можешь просто уволиться и делать то, что хочешь?

— Я впаду в немилость. Он оставит меня без единого пенни, в этом я точно уверен.

— Зато ты мог бы идти собственным путем.

— Страшновато, учитывая, что я не знаю своего пути. Я не то, что ты, Круз, у меня нет особых способностей.

— У всех к чему-нибудь да есть способности, — сказал я.

— Надеюсь, ты прав. Прошу прощения за те неприятности, что я тебе причинил. Надеюсь, ты не будешь думать обо мне слишком уж плохо.

Я все-таки не мог понять, почему бы ему не делать того, что хочется, — но другим советовать легко, пока не попробуешь представить себя в их шкуре. Пойти против своего отца, почувствовать себя одиноким и беспомощным в этом мире — такое выдержать нелегко.

— Значит, похоже, через пару лет мы притремся друг к другу, — бросил я. Я старался произнести это по-дружески, но не смог скрыть горечь.

— Может, ты поменяешь корабль? — предложил он. — Я мог бы поговорить…

— Пожалуйста, не надо.

— Но ведь там я бы не стоял на твоем пути!

— Почему я должен менять корабль?

— Потому что тогда ты стал бы матросом, как и хотел!

— Мой корабль — «Аврора».

— Да, но ты же не можешь ограничиться…

— Она мой дом. Это ты должен был бы уйти.

— Но я ведь объяснил, я…

— Знаю, знаю, — перебил я. — Давай не будем больше об этом говорить. Давай просто искать мисс де Ври.

Повисло неловкое молчание. Я сожалел о своей вспышке; Брюс просто старался быть любезным, но и извиняться я не собирался. Через несколько минут мы дошли до дерева со скелетом. Брюс взглянул на компас, и мы направились к обрыву, откуда мы с Кейт в последний раз видели то существо. Он оказался дальше, чем я думал, но, конечно, во время предыдущей прогулки я передвигался бегом.