И за то, какие поступки совершает человек?
Наоми вдруг улыбнулась. Ей захотелось немного развеять серьезную обстановку.
– А скажите мне, доктор Де… то есть Лео, в этой форме, которую мы должны заполнить, среди всех этих многочисленных генов, на которые можно повлиять… – она со значением посмотрела на Джона, – есть ли ген аккуратности?
6
ДНЕВНИК НАОМИ
Мне удалось мельком увидеть двоих других пациентов, мужчину и женщину. Он похож на молодого Джорджа Клуни, а она на Анджелину Джоли. Красивая; принадлежит именно к тому типу женщин, из-за которых я всегда начинаю себя чувствовать низшим существом. И что в них такого? Джон спросил доктора Детторе, сколько еще пар находятся на борту, но тот ушел от ответа. Говорит, что не вправе рассказывать о пациентах – полная конфиденциальность. Но мне страшно любопытно. И Джону тоже.
Теперь, кажется, все уже на борту, и наш странный круиз продолжается. Мы движемся к югу, к Карибским островам, к теплу. Несколько ночей проведем у берегов Кубы. Доктор Детторе сказал, что на Кубе нет никаких законов, касающихся экспериментов над человеческими эмбрионами, поэтому там будет вполне безопасно. Еще он сказал, что там будет хорошая сотовая связь. Но мы не сможем сойти на берег. Какая жалость – я бы с удовольствием посмотрела на Кубу!
Сегодня вечером наконец-то поужинала как следует, съела салат и рыбу. Джону нужно было срочно отправить несколько писем, пришлось использовать спутниковый телефон. Девять минут – восемьдесят один доллар! Я оставила его в каюте – пусть работает, – а сама пошла прогуляться по палубе. Было слишком ветрено, и я спустилась вниз. Очень странное ощущение, даже страшно немного – длинные, узкие коридоры, полная тишина вокруг и закрытые двери. Иногда мне кажется, что мы попали на корабль-призрак. Пройтись я хотела потому, что нужно как-тоосвежить голову. Сегодня предстоит много думать. Все эти крестики-галочки, все эти группы генов, которые можно убрать или, наоборот, усилить, если хочешь. Все, что нужно, – просто поставить галочку напротив нужного пункта. Только теперь я понимаю, какая на самом деле лотерея человеческая жизнь. Бедному маленькому Галлею страшно не повезло.
С этим малышом все будет по-другому. Прежде всего надо выбрать пол. Мы сказали доктору Детторе, что хотим мальчика. Может быть, это глупо, учитывая стадию, но мы уже обсуждали имена. Больше всего нам по душе имя Люк. Пока еще ничего не решили, но Джону нравится, и мне тоже нравится все больше и больше. Люк. Похоже на удачу[1].
Он станет для нас настоящей удачей.
7
– Сон и питание ребенка имеют огромное влияние на его жизнь в дальнейшем, Наоми, – сказал Лео Детторе. – Я лично знаю многих людей, достигших значительных успехов, известных политиков или владельцев корпораций, и большинству из них удается справляться с объемом работы только потому, что им нужно меньше сна, чем нам с вами. Сейчас мы рассматриваем ту группу генов, которая отвечает за нашу потребность в сне. У нас есть возможность так изменить фазы быстрого сна, что ваш сын сможет абсолютно полноценно высыпаться всего за два часа в сутки.
Наоми взглянула на форму. Пока они успели разобрать около двухсот пунктов, и галочки стояли всего возле двенадцати. Это было их второе утро на корабле и третья встреча с доктором Детторе. Море успокоилось, и морская болезнь Наоми почти совсем прошла. Сегодня ей было легче сосредоточиться.
Снаружи было жарко, но кондиционер в помещении был включен на полную мощность, сильнее, чем вчера, и Наоми, одетая в джинсы и тонкий хлопковый топ, почувствовала, что замерзла. К тому же у нее болела правая нога, вверху, в месте укола, который сделала ей утром медсестра. Это была первая из пятнадцати ежедневных инъекций, призванных усилить выработку яйцеклеток. Игла в шприце вполне подошла бы для уколов слонам.
– Ребенок, который спит всего два часа в сутки, будет настоящим кошмаром, – заметила Наоми. – У вас есть дети, вы же понимаете…
Детторе поднял ладонь:
– Естественно! Это был бы полный кошмар, полностью согласен с вами, Наоми. Но это не станет для вас проблемой. Ваш ребенок будет спать как все другие дети примерно лет до четырнадцати – пятнадцати. Потом, от пятнадцати до восемнадцати, его потребность в сне станет постепенно меняться. В самый решающий для учебы момент это очень ему поможет. И он сумеет вступить в реальный мир, мир взрослых, имея максимальные преимущества перед своими ровесниками.
Наоми рассеянно оглядела кабинет, обдумывая слова Детторе. Машинально она крутила браслет на руке. Без десяти одиннадцать. С такой скоростью им понадобятся месяцы, чтобы проработать все пункты списка.
– Разве не опасно менять саму природу сна? – спросила она. – Вы уверены, что из-за этого у него не возникнет проблем с психикой?
– Недостаток сна действительно может вызвать психические проблемы, в этом вы правы, Наоми. Но мы говорим о другом. Те два часа сна вашего сына равняются восьми часам сна обычного человека. Если мы подсчитаем… сравним вашего ребенка и человека, которому требуется восемь часов сна, то получится, что таким образом вы подарите ему лишних пятнадцать лет жизни. Пятнадцать лет, которые иначе он провел бы во сне. По-моему, это лучший из возможных подарков. Подумайте, насколько больше он сможет прочитать, узнать, усвоить.
Наоми посмотрела на Джона, но не смогла ничего прочитать на его лице. Она снова повернулась к Детторе:
– До сих пор мы не отметили ничего, что могло бы сделать нашего сына фриком. Мы определились только с его ростом – пусть лучше он будет высокий, не меньше шести футов, как Джон, чем коротышка, как я. А в остальном мы исключили только гены кое-каких ужасных болезней. Нам все равно, какой у него будет нос или цвет глаз, мы не хотим влиять на такие вещи. Мы будем счастливы предоставить это воле случая.
Джон, который печатал что-то на своем «блэкберри», кивнул.
Детторе налил в стакан минеральной воды.
– Хорошо, давайте оставим на время вопрос со сном. Вернемся к нему позже. Перейдем к следующей группе в списке. Это гены, отвечающие за мускулатуру, скелет и нервную систему, за атлетические способности. Мы можем изменить их таким образом, чтобы улучшить координацию. Это поможет ему достичь больших успехов в таких видах спорта, как теннис, сквош, бейсбол или гольф.
Джон посмотрел на Наоми:
– Мне кажется, это интересно. И вроде бы не должно ему повредить.
– Нет, – возразила Наоми. – Нет, мне это совсем не нравится. Зачем, скажи на милость?
– И ты и я так себе спортсмены. Почему бы немного не помочь нашему сыну? Это все равно что начать тренировать его еще до того, как он родится.
– Еще до того, как он зачат, – поправила Наоми. – Я тебе скажу, почему я против. Если ему будут легко даваться эти виды спорта, намного легче, чем его друзьям, все может кончиться тем, что ему не с кем будет играть. Мне неинтересно сделать из нашего ребенка суперспортсмена, я просто хочу, чтобы он был здоровым и развитым.
Джон немного помолчал.
– Наверное, ты права. Я об этом не подумал.
Наоми обхватила себя руками – и для того, чтобы согреться, и оттого, что нервничала.
– А вот следующая группа мне – нам с Джоном – действительно интересна, – обратилась она к Детторе. – Мы прочитали всю литературу по этой теме, что вы дали нам вчера вечером. Насчет генов, отвечающих за энергообмен в организме.
Как я понимаю, вы можете увеличить интенсивность кислородного обмена и улучшить пищеварение. Это означает, если мы правильно понимаем, наш сын сможет получать больше энергии из меньшего количества пищи? И этой энергии ему будет хватать на более длительное время?
– В общем, да, – подтвердил Детторе. – Повышение усвояемости пищевых веществ, более эффективное расщепление углеводов и белков.
