— А ты не можешь ему помочь?

— Я и так помогал ему много, — медленно произнес Дом. — Сколько же можно? Что я, так и должен давать ему все время работу, которую он заваливает? Или мне надо просто выписывать ему чеки?

— А ваша мать?.. — осторожно спросила Ларк.

— Она помогает, чем может. Но в конечном итоге Джонни придется выбираться самому. И в качестве первого шага ему надо обратиться в наркологический диспансер.

— Он принимает наркотики?

— Алкоголь и есть наркотик.

— Ах, ну да.

— Во всяком случае фильм о тропических лесах позволит ему продержаться по крайней мере несколько месяцев. Для него этот фильм действительно много значит. — Дом сделал еще один бутерброд. — Знаешь что? Мне ведь по-прежнему ничего не известно о тебе.

— Да нечего и рассказывать. Я из Лондона. Родители мои умерли, у меня нет братьев и сестер, вообще нет никаких близких.

— Звучит так, будто ты рассказала мне всю свою жизнь, а я тем не менее чувствую, что узнал о тебе не больше того, о чем уже знал раньше.

— Да больше и, правда, не о чем рассказывать.

— А тебе не любопытно узнать обо мне?

— А что о тебе?

— Откуда я, кто я, куда иду, куда стремлюсь?

Естественно, ей это было не любопытно, поскольку она уже так много знала о нем.

— Мне любопытно узнать о девушке, которая, как ты говорил, когда-то жила с вами, — сказала Ларк. — О Пенелопе Хаутен. Жаль, что до того, как я написала сценарный план, мне было неизвестно о твоем знакомстве с ней. Ты бы помог мне выписать ее характер.

— Мне кажется, ты уловила его довольно точно. Разговаривала с кем-то из ее знакомых?

— С несколькими. Но любая дополнительная информация всегда полезна. Тебе она нравилась?

— Очень. А моя мать ее просто обожала. Нам всем на самом деле было очень тяжело, когда она сбежала.

— А почему, по-твоему, она сбежала?

— Она не из трусливого десятка, — ответил Дом. — Но она пережила несколько потрясений, слишком ужасных для такой молоденькой девушки. Мне кажется, ей показалось весьма соблазнительной идея сбежать и начать все сначала.

— А что ты скажешь о ее отношениях с Джастином Грумом? Ты веришь в то, что напечатано в газетах?

— В это так трудно поверить, Ларк. Ты ведь с ним никогда не встречалась, да? Это такой симпатичный, дружелюбный парень. Я не могу себе представить, что он негодяй.

— Значит, по-твоему, газеты выдумывают?

— Я так не сказал. Честно говоря, я не знаю, что и подумать. Если газеты правы, я не могу поверить, чтобы Пенни не появилась и просто не обвинила Джастина Грума в изнасиловании и убийстве. Она из тех людей, которые желают, чтобы справедливость восторжествовала.

— Может, ей было слишком страшно.

— Возможно. Но мне кажется, что их отношения с Джастином Грумом были сложнее, чем это представляется в газетах. Вот почему я и говорю, что не знаю, кому верить. Если бы Пенни появилась и открыто выдвинула эти обвинения, я бы поверил ей. Но такая скрытность весьма на нее не похожа. Словно она действительно хочет, не появляясь в суде, навредить Джастину.

— А ты бы не хотел навредить человеку, который тебя изнасиловал, а затем обвинил в убийстве?

— Я не слишком правильно выразился. Естественно, она хочет, чтобы он был наказан. Но мстить? Месть подразумевает, что у нее к Груму более сложное отношение, чем отношение просто жертвы.

Ларк смотрела на океан.

— Ты ведь много думал об этом?

— Да. — Он взял Ларк за руку и некоторое время рассматривал ее. Ларк почувствовала, как дыхание ее начинает прерываться, и выдернула руку. Дом поднял глаза, и взгляды их встретились.

— Я отвезу тебя домой, — только и сказал он.

Большую часть пути они провели в молчании. Ларк по-прежнему размышляла над тем, как начать разговор о Карле.

Она попросила Дома отвезти ее домой. Когда они приехали, Дом припарковал машину и, выключив зажигание, повернулся к ней. Воздух был насыщен запахами эвкалиптов и цветущих апельсиновых деревьев.

— Ты не пригласишь меня к себе? — задумчиво и печально спросил он.

Ларк заколебалась. Неужели она как-то выдала себя? Неужели где-то по дороге она допустила ошибку, которую Дом уловил и узнал, кто она на самом деле? Но она дала обещание Карлу.

— Конечно, заходи. Я сварю тебе кофе.

Он держал ее за руку, когда они шли к дому и поднимались в лифте. Ларк думала, что он поцелует ее, как только они окажутся в квартире, и по мере приближения этого момента нервничала все больше. Однако, когда лифт остановился на ее этаже, Дом отпустил ее руку.

В квартире Ларк сняла жакет и направилась прямиком на кухню.

— Что тебе сделать? — спросила она весело.

— Ничего, спасибо, — отозвался он из гостиной.

Ларк огорчилась: ей надо было чем-нибудь заняться. Она медленно прошла к нему в гостиную.

— Ты давно здесь живешь? — спросил Дом, осматриваясь.

— Полтора года.

Он поднял брови.

— А что тебя удивляет? — спросила она.

— Это совсем не то место, где я представлял тебя.

— И где же ты меня представлял?

Квартира Ларк почему-то разочаровала Дома.

— Не знаю. Знаю только, что не здесь.

Он подумал, что у него была надежда заглянуть во внутренний мир Ларк, в ее быт, в ее прошлое, в ее детство. Но здесь ничего не было. Ничего. Даже какого-нибудь плаката на стене. Личность Ларк проявлялась здесь не более, чем в номере какого-нибудь мотеля.

Дома почти испугала мысль, что Ларк может не иметь индивидуальности.

Она поняла, о чем он думает.

— Я предупреждала тебя, что я, возможно, человек поверхностный.

Дом сказал:

— Ты не такая, но ты действительно странная. Неужели у тебя нет даже никакого растения в горшке?

Она сбросила туфли и села на деревянный стул.

— Я забываю их поливать.

— Никогда не встречал человека, у которого совсем нет родственников. Совсем никого, а Ларк?

— О, я уверена, что парочка где-нибудь найдется. Двоюродные кузины или что-то в этом роде. Я просто не знаю их, вот и все.

Дом ходил по комнате, теперь он остановился перед Ларк.

— Можно я спрошу?

— Конечно, — ответила она, улыбаясь.

— Почему ты так нервничаешь?

— Я нервничаю, разве?

На его лице снова появилась досада.

— Ты ведешь себя так, будто здесь у тебя спрятан труп и ты боишься, что я смогу его найти.

Она ничего не сказала.

— Наверное, я приму твое предложение выпить кофе. Или, может быть, у тебя найдется что-нибудь покрепче?

— Да нет, только пиво.

Он покачал головой.

— Может, заварить тебе чай с ромашкой?

— Давай.

Ларк пошла на кухню. Когда вернулась, Дом сидел на диване.

— Держи, — сказала она, протягивая ему стакан.

— Спасибо. — Дом взял стакан одной рукой, а другой протянул Ларк рядом с собой. Вся в напряжении, она присела на краешек кушетки.

— Ты чертовски заинтриговала меня, Ларк. Отчего это?

Она попыталась высвободить руку.

— Представления не имею. Расскажи мне еще о своей семье, Дом. Расскажи мне о своей матери.

Ей очень хотелось услышать о Сьюзан.

— У меня создается впечатление, что ты весь день уходишь от ответов на вопросы. Каждый раз, когда я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь своим вопросом. Моя мать живет на ферме в северной части штата Нью-Йорк, к югу от Беркшира. Я навещаю ее при первой же возможности.

— А твой… отец?

— Он умер.

— О…

— Он умер до моего рождения. Он был одним из тех, кого обвиняли Бог знает в чем во время маккартистской «охоты на ведьм» в начале пятидесятых. Это сгубило его жизнь.

Ну вот, наконец-то для нее открылась возможность. Ларк сделала глубокий вдох.

— Дом, тебе, наверное, будет очень странно услышать это от меня, поскольку я тебя почти не знаю, но я должна сказать тебе одну вещь, которая тебя потрясет. Ты готов?

Хотя у него не дрогнул ни один мускул, Ларк почувствовала, что Дом весь напрягся.

— Да, — произнес он, нарочито растягивая слова. — Я готов.