– Ладно, – сказал он и бросил Мэтта на землю. – Но если ты попытаешься сбежать, пока я двигаю машины, я его перееду.
«Эх Дамон, Дамон, неужели ты так никогда и не поймешь? Люди не поступают так со своими друзьями», – думала Елена, пока Дамон отгонял «феррари», потом подгонял на поляну «ягуар» и укладывал туда Мэтта.
– Так, – тихо и кротко сказала она. Она боялась смотреть на Дамона. – Теперь скажи, чего ты хочешь.
Дамон изогнулся в чрезвычайно галантном поклоне, одновременно показав на «феррари». Елена не знала, что случится, когда они сядут в машину. Если бы Дамон был обычным насильником… если бы ей не надо было думать о Мэтте… если бы она не боялась леса еще больше, чем Дамона…
После секундного колебания она села в машину Дамона.
Оказавшись в машине, Елена вытащила из джинсов сорочку, чтобы не было заметно, что она не пристегнула ремень безопасности. Она сомневалась, что Дамон вообще когда-нибудь пристегивался, блокировал двери и так далее. Все эти предосторожности были не для него. А теперь она молилась, чтобы он отвлекся на другое.
– Серьезно, куда мы едем, Дамон? – спросила она, когда он залез в машину.
– Для начала давай-ка разок на дорожку, – сказал Дамон делано игривым тоном.
Елена ожидала чего-то в этом роде. Она безропотно сидела, пока Дамон взял ее за подбородок чуть подрагивающими пальцами и вздернул ей голову. Она закрыла глаза, когда почувствовала, как ее кожу прокусывают два острых клыка, похожих на зубы змеи. Она не открывала их, когда движения его губ у ее кровоточащей плоти участились, и он стал жадно пить. Идея Дамона – «разок на дорожку» – была именно тем, чего стоило ожидать: она подвергала опасности их обоих. Но, лишь когда Елена почувствовала, что может потерять сознание, она толкнула его рукой в плечо.
Дамон продержал ее еще несколько мучительных секунд – просто чтобы показать, кто хозяин положения, а потом отпустил. Он жадно облизывал губы, а его глаза в буквальном смысле слова сияли так, что это было видно сквозь рей-бэны.
– Великолепно, – сказал он. – Невероятно. Почему ты…
«Давай. Скажи мне, что я как бутылка эксклюзивного виски, – подумала она. – Это прямой путь к моему сердцу».
– Теперь мы можем поехать? – строго спросила она и добавила – так, словно только что вспомнила об особенностях водительского стиля Дамона: – Будь осторожен, на дороге много резких поворотов.
Эти слова произвели именно тот эффект, на который она рассчитывала. Дамон нажал на газ, и они на бешеной скорости рванули с поляны. Машина бешено петляла по изгибам Старого леса – Елена никогда не ездила по нему с такой скоростью, и никто не решался вести автомобиль так быстро, когда она сидела на пассажирском сиденье.
И все равно это была ее дорога. Она играла здесь с самого детства. Внутри периметра Старого леса жила всего одна семья, но дорожка, ведущая к их дому, была справа от дороги – с ее стороны – и она приготовилась. Сейчас он резко повернет налево; у следующего поворота – дорожка, ведущая к дому Дунстанов – а значит, на втором повороте она и выпрыгнет из машины.
Вдоль дороги, ведущей через Старый лес, разумеется, не было никаких тротуаров, но в этом месте по ее краям тянулись густые заросли рододендронов и других кустов. Ей оставалось одно – молиться. Молиться, чтобы при падении она не свернула себе шею. Молиться, чтобы она не сломала руку или ногу до того, как преодолеет несколько ярдов до дорожки, ведущей к дому Дунстанов. Молиться, чтобы Дунстаны оказались дома, когда она начнет барабанить в их дверь, и молиться, чтобы они послушались ее, когда она скажет им не пускать в дом вампира у нее за спиной.
Вот он, поворот. Она не знала, почему существо в облике Дамона не может читать ее мысли, но оно явно этого не делало. Дамон ничего не говорил, а единственная мера предосторожности, которую он предпринимал, чтобы она не выпрыгнула, была высокая скорость.
Она понимала: ей будет больно. Но в любой боли самое худшее – это страх перед болью, а Елена не боялась ничего.
Когда Дамон проехал поворот, Елена потянула на себя ручку и изо всех сил ударила дверь обеими руками и ногами. Дверь распахнулась, попав под действие центробежной силы – как и ноги Елены.
От одного только удара ногами она наполовину вылетела из машины. Дамон попытался поймать ее, но в руках у него остался лишь клок ее волос. В первую секунду ей показалось, что он все равно затащит ее обратно, несмотря на то что ему не удалось ее схватить. Она два раза перевернулась в воздухе в двух футах над землей, пытаясь ухватиться за листья, ветки, кусты – за что угодно, лишь бы замедлить скорость падения. В этом месте встретились магия и физика; она все-таки сумела это сделать, не переставая плыть на Силе Дамона, хотя и оказалась намного дальше от дома Дунстанов, чем ей хотелось.
А потом Елена ударилась о землю, и ее тело подбросило от толчка. Она изо всех сил попыталась развернуться, чтобы удар пришелся на задницу или плечо, но что-то пошло не так, и она ударилась о землю левой пяткой – Господи! – пятка за что-то зацепилась, тело Елены развернулось, и она врезалась коленом в бетон – Господи! Господи! – снова подскочила в воздух и упала на левую руку с такой силой, что та едва не вошла в плечо.
Уже после первого толчка в ее легких не осталось воздуха, а при втором и третьем ей пришлось со свистом втянуть его.
Мир вокруг нее вертелся и кружился, но один знак невозможно было пропустить – необычно большая ель, которую она, вылетев из машины, заметила в десяти футах позади. По щекам Елены непроизвольно обильно текли слезы, когда она рванула ветки куста, в котором запуталась ее лодыжка, – и это тоже было неплохо. Всего несколько слезинок затуманили бы ее зрение, заставив испугаться – как это произошло во время двух последних взрывов боли, – что она потеряет сознание. Но она выбралась из машины, она была на дороге, ее глаза были чисто промыты, она видела и ель, и полоску заката прямо перед собой, и она была в полном сознании. А это означало, что, если она пойдет в сторону заката, забирая на сорок пять градусов правее, то не промахнется мимо дома Дунстанов, – дорожка, дом, амбар, поле – все опознавательные знаки окажутся в ее распоряжении, после того как она пройдет по лесу шагов двадцать пять.
Едва перестав катиться, она ухватилась за куст и поднялась на ноги, вытряхивая последние стебельки, запутавшиеся в волосах. В сознании моментально всплыли все расчеты, когда она повернулась, увидела полосу примятой травы и кровь на дороге.
Ничего не понимая, она посмотрела на свои ободранные ладони – от них не могло остаться такой большой кровавой полосы. Дело было, конечно, не в них. У нее было ободрано одно колено – точнее сказать, с него была начисто содрана кожа – прямо через джинсы – и с голенью тоже было что-то не то; там было не так много крови, но она мучительно болела, хотя Елена еще даже не пробовала ею шевелить. Обе руки были серьезно ободраны.
Разбираться, не случилось ли чего-нибудь с плечом, было некогда. Впереди послышался визгливый звук тормозов. Господи, он останавливается. А я должна бежать, и пусть боль и страх подгоняют меня. Я использую и их.
Она приказала ногам мчаться в лес. Правая нога послушалась, а вот левая… Едва Елена разогнула ее и поставила на землю, перед глазами у нее словно засверкали бенгальские огни. Еленино внимание было обострено – даже падая, она успела заметить эту палку. Девушка пару раз перекатилась по земле – еще несколько огненных вспышек боли в голове – и дотянулась до нее. Ее словно бы на заказ сделали так, чтобы из нее получился костыль – по длине она доставала ей до подмышки, один конец острый, второй – тупой. Она оперлась на нее левой рукой и усилием воли заставила себя подняться из грязи, в которой лежала: отталкиваясь от земли правой ногой и поддерживая себя костылем, она могла передвигаться, практически не касаясь земли левой ногой.
Падая, она снова развернулась, и ей пришлось снова поворачивать направо, но она все видела – и последние лучи закатного солнца, и дорогу за спиной. Теперь под углом в сорок пять градусов правее линии заката, подумала она. Повезло, что пострадала именно правая рука – под мышкой левой руки можно было держать костыль. По-прежнему не медля ни мгновения, не давая Дамону ни одной лишней миллисекунды, она отправилась в выбранном направлении в лес.
