— На что это ты уставился, приятель? — донеслось с другой стороны магазина.

— Ее во-лосы очень кра-сивые, — Бенджи занимал проход, мешая пришедшему с женой мужчине пройти. Улыбаясь, он протянул руку к великолепным длинным белокурым волосам и спросил: — Можно я потрогаю?

— Ты что, сошел с ума?.. Конечно, нет… а теперь убирайся…

— Джейсон, по-моему, он слабоумный, — женщина остановила руку мужчины, прежде чем он успел оттолкнуть Бенджи.

В этот самый миг рядом с братом появилась Элли. Она видела, что человек рассержен, но не знала, что делать. Она подтолкнула Бенджи в плечо.

— Элли, ты только погляди, — он в восторге сливал слова, — погляди на эти ди-вные же-лтые волосы.

— Этот недоумок твой друг? — спросил у Элли высокий мужчина.

— Бенджи мой брат, — через силу ответила Элли.

— Тогда убери его отсюда… он пристает к моей жене.

— Сэр, — Элли собралась с духом, — мой брат не хочет вам ничего плохого. Просто ему еще не приходилось видеть длинных светлых волос.

Лицо мужчины исказила рассерженная и недоумевающая гримаса.

— Что такое? — сказал он, обращаясь к жене. — Что это за парочка?.. Тупой и…

— А это не дети Уэйкфилдов? — послышался за спиной Элли приятный женский голос.

Расстроенная Элли обернулась. Миссис Мурильо стала между молодыми людьми и парой. Они с мужем вышли из-за прилавка немедленно, как только услышали громкие голоса.

— Да, мэм, — тихо произнесла Элли. — Это мы.

— Значит, вы и есть те самые дети, что прилетели из космоса? — спросил человек по имени Джейсон.

Элли поспешно вытолкала Бенджи наружу.

— Извините, — проговорила она, прежде чем уйти следом за Бенджи. — Мы не хотели ничего плохого.

— Уроды! — донеслось до слуха Элли, закрывавшей дверь.

Снова был утомительный день. Николь очень устала. Она стояла перед зеркалом и умывалась.

— Элли с Бенджи нарвались на какую-то неприятность в поселке и не хотят рассказывать мне, — донесся из спальни голос Ричарда.

Сегодня Николь провела тринадцать часов, помогая принимать пассажиров «Ниньи». Сколько бы ни приходилось трудиться ей, Кэндзи Ватанабэ и прочим, похоже, никто не был доволен и дел предстоящих всегда было больше, чем выполненных. Многие колонисты начинали возмущаться, едва Николь приступала к требованиям, которые МКА установило в отношении пропитания, жилищ и рабочих мест.

Она уже много дней недосыпала. Николь поглядела на мешки под глазами. «Но с этой группой следует закончить до прихода „Санта-Марии“, — сказала она себе. — С теми будет много сложнее».

Вытерев лицо полотенцем, Николь направилась в спальню. Одетый в пижаму Ричард сидел на кровати.

— Ну как прошел день? — спросила она.

— Неплохо… даже достаточно интересно. Люди-инженеры медленно, но верно приучаются обращаться с Эйнштейнами… Кстати, ты слыхала, что я сказал об Элли и Бенджи?

Николь вздохнула. По тону Ричарда она поняла, что это важно, и, невзирая на усталость, вышла из спальни и отправилась по коридору.

Элли уже спала, но Бенджи еще бодрствовал в комнате, отведенной им с Патриком. Николь села рядом с Бенджи и взяла его за руку.

— При-вет, мама.

— Дядя Ричард сказал мне, что вы с Элли ходили сегодня в поселок, — обратилась Николь к старшему сыну.

Лицо юноши на мгновение исказилось от боли.

— Да, ма-ма, — ответил он.

— Элли сказала, что их узнали, а один из новых колонистов их обозвал, — донесся голос Патрика с другой стороны комнаты.

— Это правда, дорогой? — спросила Николь, все еще поглаживая руку Бенджи.

Юноша ответил едва заметным движением головы и молча поглядел на мать.

— А что такое «недоумок», ма-ма? — вдруг спросил он с полными слез глазами.

Николь обняла Бенджи.

— Значит, тебя сегодня обозвали недоумком?

Бенджи кивнул.

— У этого слова нет конкретного значения, — объяснила Николь. — Случается, что недоумком называют всякого, кто не нравится. — Она вновь погладила Бенджи. — Люди часто бездумно пользуются подобными словами. Тот, кто тебя так обозвал, был расстроен, сердился… может быть, на что-то свое, а досталось тебе… возможно, он не понял тебя. Ты ему чем-нибудь досадил?

— Нет, ма-ма. Я просто похвалил желтые волосы жен-щины.

За несколько минут Николь сумела узнать суть того, что произошло в магазинчике. И когда решила, что привела Бенджи в порядок, направилась через комнату пожелать Патрику доброй ночи.

— Ну а как твои дела? — спросила она. — Ничем не отличился?

— В основном ничем, — ответил Патрик. — Только один раз не повезло — в парке, — он попробовал улыбнуться. — Несколько мальчиков играли в баскетбол и пригласили меня… совсем ничего не получилось. Они так смеялись.

Николь долго и ласково обнимала сына. «Патрик силен, — сказала себе Николь уже в коридоре, направляясь обратно в спальню. — Но даже ему необходима поддержка. — Она глубоко вздохнула. Тем ли я занимаюсь? — спросила она у себя самой в очередной раз, с того времени, как увлеклась делами колонии. — Я ощущаю ответственность за всех и каждого. Я хочу, чтобы Новый Эдем начался достойным образом… Но я нужна моим детям… Когда же я научусь правильно делить время между ними?»

Ричард еще не спал, когда Николь опустилась в постель возле него. Она передала своему мужу историю, приключившуюся с Бенджи.

— Увы, я не мог помочь ему. Бывают вещи, которые только мать…

Николь настолько устала, что начала засыпать, так и не дослушав Ричарда. Он твердо потрогал ее за руку.

— Николь, у нас есть еще одно дело, о котором следует поговорить. К несчастью, подождать оно не может… Утром у нас не будет времени на разговоры вдвоем.

Она повернулась на бок и вопросительно поглядела на Ричарда.

— Речь идет о Кэти. Мне в самом деле необходима твоя помощь… Завтра вечером одна из этих молодежных танцулек — «давайте познакомимся». Помнишь, мы решили на той неделе, что Кэти может пойти, но лишь в сопровождении Патрика и не задерживаясь допоздна… Ну а вчера вечером я видел, как она вертелась перед зеркалом в новом платье: коротком и весьма откровенном. Я сказал, что такое платье не для танцев. Она пришла в ярость. Утверждала, что я «шпионю за ней», а в вопросах моды проявляю абсолютное невежество.

— И что ты ответил?

— Я отругал ее. Она холодно поглядела на меня и ничего не сказала. А потом через несколько минут, не произнеся ни слова, вылетела из дома. Мы с детьми пообедали без нее… Кэти вернулась домой лишь за полчаса до тебя. От нее пахло табаком и пивом. Когда я попытался поговорить с ней, она огрызнулась — «не приставай ко мне», — отправилась к себе в комнату и захлопнула дверь.

«Этого-то я и боялась, — подумала Николь, молча лежа рядом с Ричардом.

— Все предвещало это с самого детства. Кэти такая блестящая, но и эгоистичная и норовистая…»

— Я решил было сказать Кэти, что завтра она не пойдет на танцы, но потом понял, что она уже взрослая — по всем стандартам. В конце концов, на ее регистрационной карточке проставлено двадцать четыре. Мы не можем обращаться с ней, как с ребенком.

«Но эмоционально ей скорее всего лет четырнадцать, — подумала Николь, когда Ричард начал перечислять все неприятности, которые случились с Кэти, с тех пор как на Раме появились другие люди. — Ей бы только приключения да веселье».

Николь вспомнила, как провела с Кэти целый день в госпитале. Это было за неделю до того, как причалила «Нинья». Сложные медицинские инструменты просто заворожили Кэти, она расспрашивала о том, как все устроено. Однако, когда Николь предложила ей поработать в госпитале до тех пор, пока откроется университет, молодая женщина расхохоталась.

— Ты смеешься? — спросила ее дочь. — Не могу представить ничего более скучного. В особенности, когда вокруг столько людей, столько встреч.

«Нет, нам с Ричардом здесь ничего не поделать, — вздохнув, сказала себе Николь. — Мы с ним можем волноваться за Кэти и предлагать ей свою любовь, но она уже решила, что наши знания и опыт ей ни к чему».