Отвернувшись от окна, он взглянул на двух туристов — мужчину в клетчатых шортах и женщину с обгоревшим на солнце лицом, наверное, его жену. Оба сидели у барной стойки, ели гамбургеры, пили колу и вот уже полчаса спорили по поводу карты, которую купили на заправке «Тексако». Рядом с ними Тони Амос, изрядно набравшийся, изо всех сил старался усидеть на высоком табурете. Мать Билли, стирая полотенцем со стойки следы от стаканов и кружек, посмотрела на сына и улыбнулась.

Джули Даус купила этот бар через год после того, как отец Билли погиб в аварии на угольной шахте. Билли гордился матерью. В свои тридцать восемь еще красавица, Джули ловко управляла гриль-баром и умела дать отпор пристававшим к ней шахтерам и строителям, вечно обретавшимся в «Сломанном кактусе».

Билли вернулся за стойку и принялся нарезать к вечеру лимоны и лаймы. Джули подошла к нему, закидывая полотенце на плечо.

— Может, сходишь, еще покатаешься, а, детка? Пока не стемнело. С делами я управлюсь сама.

Билли вздохнул.

— Гас в горах, — сказал он, надеясь, что мать не заметит тревоги на его лице. Мальчик не желал делиться с ней своими странными опасениями.

Джули повела бровью.

— Ну и что? Раньше тебя это не особенно заботило. Мне казалось, ты просто любишь кататься.

Билли отложил нож, вновь посмотрел в большое окно, вытер руки о передник, который надел, прежде чем взяться за работу, и убрал со лба прядь темных волос.

— Чего-то сегодня не хочется… — Он в нерешительности помолчал. — Лучше подожду, когда вернется Гас.

Джули давно беспокоило, что у ее сына всего один друг — Гас Тилли, который годился ему в прадеды. Сам по себе старик ей нравился, но она боялась, что общаться только с Гасом мальчику даже вредно. Поэтому и подумывала продать «Сломанный кактус» и вернуться в окрестности Финикса. Там Билли мог найти друзей среди ровесников.

— Что с тобой, малыш?

Билли посмотрел на мать, потом на туристов. Те продолжали теребить карту, спорили о том, куда им ехать — в резервацию Сан-Карлос или в Нью-Мексико, в Карлсбадские пещеры, — и ни на кого не обращали внимания. Тем не менее Билли понизил голос.

— Что-то… даже не знаю, мам… — Он уставился на свои кеды. — Там со вчерашнего дня как-то странно… Не понимаю почему.

Джули выглянула в окно и потрепала сына по голове.

— Тогда, может, пойдешь наверх и посмотришь телевизор? Чуть позже я принесу тебе чизбургеры.

Билли кивнул, стараясь изобразить на лице милую улыбку.

— Ага. Здорово!

Джули Даус проводила неохотно отправившегося наверх сына долгим взглядом и опять посмотрела в окно. Она понятия не имела, о чем он толковал, но по необъяснимой причине желала, чтобы посетители стали собираться сегодня пораньше. Тони, местный пьяница, постучал по пустому стакану.

— Мне еще один, последний, — произнес он, с трудом ворочая языком и поднимая на Джули красные глаза.

Она покачала головой.

— По-моему, тебе и так достаточно. Лучше отправляйся в вагончик, ляг и отдохни. Придешь попозже, а там посмотрим.

Тони прищурился.

— У меня что, есть вагончик?

Он сполз с табурета и поплелся к двери.

Джули в который раз выглянула в окно и задумалась о том, что имел в виду Билли, сказав, что в пустыне как-то странно.

Горы Суеверий, штат Аризона

8 июля, 19.30

Гас сидел на расшатанном кухонном стуле в своей однокомнатной лачуге и пил холодный кофе из видавшей виды кружки. Его израненный гость лежал под старым армейским одеялом. Пришелец не двигался, лишь иногда дрожал. Стариком вновь овладела беспомощность.

Теперь он понимал, что, неизвестно по каким причинам, его то и дело охватывали чувства маленького существа. Это помогло золотоискателю определить, в каком месте на теле гостя следует наложить повязку и что на грудь лучше не давить, потому что у малыша повреждены ребра. Когда Гас обработал этот участок спиртом и наложил бандаж, кроха как будто задышал спокойнее.

Рану на голове инопланетянина Гас обмотал бинтом, обрызгав «Бактином» и намазав йодом, от которого бедолага весь скривился.

Старик поставил кружку на кухонный стол, знававший куда лучшие времена, встал, потянулся, зевнул и почувствовал на себе взгляд больших глаз.

— Ну, оклемался? — спросил он, осторожно приближаясь к кровати.

Гас нес инопланетянина до дома все семь миль и без конца звал Бака, поэтому смертельно устал. Сделав еще один шажок к железной армейской койке, он остановился и почесал мозолистой рукой небритую щеку.

— Как себя чувствуешь? Получше?

Гость медленно обхватил край одеяла длинными тонкими пальцами и немного отодвинул его. Руки малыша до сих пор были грязные. Гас решил не приставать к нему с водой и мочалкой, а прежде всего дать выспаться. Огромные миндалевидные глаза скрылись за веками, потом пришелец открыл глаза и приподнял голову.

— Вовремя же ты проснулся, а то я уж забеспокоился. — Гас улыбнулся и сделал шаг назад, услышав, как существо издает мяукающий звук. — Только не бойся меня, слышишь, дружок? Я принес тебя с горы, обработал твои раны. Доверие — вот чему ты должен научиться в первую очередь. — Он взглянул на старую электроплитку, на которой стояла кастрюлька с разогретым куриным супом. — У меня есть супчик «Кэмпбелл», можешь подкрепиться. — Надеясь, что инопланетянин не откажется от угощения, старик заранее бросил в кастрюлю три таблетки тайленола.

Пройдя к плитке, он опустил в бульон палец, решил, что разогревать суп больше не требуется, вытер руку о грязные джинсы и налил кушанье в маленькую чашечку. Потом достал ложку из выдвижного ящика, вернулся в комнату, которую, шутя с Билли, называл гостиной/спальней/столовой/приемной/библиотекой, и придвинул к койке стул. Пришелец неподвижно лежал под одеялом в прежней позе и следил за стариком глазами. С его тонких губок вдруг снова слетел звук, похожий на хныканье.

— Давай же, поешь, не то я отвезу тебя к врачу, в город. А еще неизвестно, трезвый ли он, старый черт.

Инопланетянин медленно убрал с себя одеяло, посмотрел на то, что было у Гаса в руках, и моргнул. На светло-зеленом лбу появилась небольшая морщинка.

Затем прикоснулся к голове, потер ее, нащупал бинт, покривился и посмотрел на Гаса так, будто он один был повинен во всех его несчастьях. Большие черные глаза сузились.

Старик продолжал стоять на месте и старательно улыбался.

Малыш стал осматриваться по сторонам и задержал взгляд на распечатке — картине Чарльза Рассела. На ней были изображены всадники и скот на бескрайних просторах прерии. Под репродукцией стояла небольшая керамическая курица, которую Гас давным-давно нашел в пустыне. Он полагал, что в свое время вещица служила детской копилкой.

Внимание инопланетянина привлекла к себе стопка книг на полке, потом другая картинка: собаки разных пород сидели за карточным столом, курили сигары и играли в покер. Глаза малыша изумленно расширились.

Гас пожал плечами.

— Мальчонка Билли Даус подарил мне эту открытку на Рождество. Поначалу она меня забавляла.

Пришелец перевел глаза на другой предмет, потом снова взглянул на открытку, потом увидел еще одну картинку — старую черно-белую фотографию, на которой Гас был изображен в военной форме. Снимок сделали в Сан-Педро, прямо перед тем, как Гас сел на корабль и отправился в Корею. Выглядел он тогда совсем иначе: молодой, дерзкий и готовый сразиться хоть с целым миром. Старик взглянул на карточку и увидел глупого неопытного мальчишку, понятия не имевшего о жизни. С тех пор Гасу наглядно показали, что и планета-то, в сущности, здесь всем по нулям.

Пришелец внимательно рассмотрел фотографию, медленно поднял руку и указал сначала на снимок, потом на старика.

— Да-да, я и сам все знаю. Щенок, да и только. — Гас опустил глаза. — Потом меня научили уму-разуму.

Малыш наклонил голову, крошечные ноздри дрогнули, расслабились и снова дрогнули, глаза остановились на чашечке с супом, которую хозяин до сих пор держал в руке.