Любовь Мэри приведет ее к гибели. Через три месяца ее повесят за то, что она передала послание Бута.

Пока женщина выполняла роковое поручение, Бут навестил Льюиса Пауэлла и Джорджа Атцеродта. Они должны были помогать ему в несостоявшемся похищении, а теперь придутся весьма кстати в новой, дерзкой авантюре, которую актер пока обдумывал. Атцеродт — пожилой, побитый жизнью немецкий иммигрант. Он занимался починкой колясок и был давним знакомцем Бута. Пауэлл, по-мальчишески обаятельный (ему не исполнилось еще и двадцати двух), — бывший солдат мятежников, член Секретной службы Конфедерации и друг семьи Суррат. Они договорились встретиться в семь часов вечера. Бут ничего не объясняя.

Велел только приходить вовремя и собраться с духом.

Эйб пребывал в прекрасном расположении духа.

«Все утро из кабинета доносился смех, — годы спустя написал Николэй. — Поначалу я не разобрал, что за звук, поскольку совсем отвык от жизнерадостности президента». Хью Маккуллох, министр финансов, вспоминал: «Ни разу не видел мистера Линкольна таким веселым». Эйб радовался встрече с друзьями-охотниками, а также телеграммам, которые, что ни час, приходили из военного министерства. Пятью днями ранее Ли сдался Улиссу Гранту под городком Аппоматокс в штате Вирджиния. Война наконец закончилась. Джефферсон Дэвис со своим правительством ударился в бега.

Линкольны желали лично поздравить Гранта с блестящей победой над Робертом Э. Ли и пригласили его с супругой вечером на театральное представление. В театре Форда поставили новую комедию. Президент с женой остро нуждались в паре часов беззаботного смеха. Генерал поблагодарил за приглашение, но вынужден был ответить отказом: они с Джулией должны были сесть на поезд из Вашингтона. Поднялась суматоха, принялись искать других гостей. Все знакомые немедленно (и вежливо) отказались по той или иной причине. Говорят, что Мэри тогда заметила: «Можно подумать, мы их тащим на казнь».

Эйб не переживал. Никакие отказы, вежливые или не очень, не могли омрачить ту чудесную пятницу.

Последняя запись в дневнике Эйба датирована 14 апреля 1865 года.

Днем, когда с государственными делами было покончено, президент решил выехать с женой на прогулку. Мэри не разделяла энтузиазма мужа, однако и сама сегодня пребывала в неплохом настроении. Она даже попросила Авраама «сделать кружок по двору». Когда президент остановился у Северного портика, однорукий солдат из армии Союза (он поджидал Линкольна весь день) выкрикнул:

— Я бы отдал и вторую руку за рукопожатие Авраама Линкольна!

Эйб подошел к молодому человеку и протянул руку:

— Пожалуйста! И это не будет тебе ничего стоить.

Ровно в семь Бут явился в комнату, которую снимал Льюис Пауэлл. Вместе с ним пришел невысокий, беспокойный аптекарь по имени Дэвид Герольд, двадцати двух лет от роду. Их с Бутом познакомила Мэри Суррат. Атцеродт уже был на месте. Бут не терял времени.

Через несколько часов эти четверо собирались поставить Союз на колени.

Ровно в десять часов Льюис Пауэлл должен был убить государственного секретаря Уильяма Сьюарда, который после падения из коляски был прикован к постели. Беспокойному аптекарю предстояло проводить Пауэлла до места (тот плохо ориентировался в Вашингтоне). После смерти секретаря сообщники должны были скакать через мост Нэви-Ярд прямиком в Мэриленд, где Бут позже к ним присоединится. Тем временем Атцеродт застрелит вице-президента Эндрю Джонсона в его собственной комнате к Кирквуд-хаус, а потом, как и остальные, направится в Мэриленд. Бут, в свою очередь, намеревался вернуться в театр Форда. Там он хотел одним выстрелом из дерринджера убить президента, а потом заколоть генерала Гранта.

Союз останется без лидеров, и тогда Джефферсону Дэвису и его правительству хватит времени оправиться от поражения. Генералы Конфедерации, такие как Джозеф Э. Джонсон, Меривезер Томпсон и Стенд Уэйти, чьи солдаты доблестно сражались с янки, успеют перевооружиться (ведь война еще не окончена). Из Мэриленда Бут рассчитывал отправиться с тремя товарищами на юг, полагаясь по пути на доброту окрестных жителей, которые, без сомнения, предоставят беглецам кров и пропитание. Как только разлетится слух об их деяниях, от Техаса до обеих Каролин зазвучат радостные голоса. Ход истории переменится. Их восславят, как героев, а Джона Уилкса Бута станут именовать «спасителем Юга».

Атцеродт возразил, что он соглашался участвовать в похищении, а не в убийстве. Бут разразился вдохновенной речью. Записи не осталось, известно только, что он говорил жарко и убедительно. Возможно, даже цитировал Шекспира. Речь он, конечно, отрепетировал заранее. Какие бы слова ни выбрал Бут, они оказали нужное воздействие. Атцеродт неохотно согласился. Чего испуганный немец не знал — чего не знал никто из сообщников, даже в те минуты, когда они преодолевали тринадцать ступенек к собственной смерти, — так это того, почему молодой актер на самом деле ненавидел Линкольна.

Его нельзя было понять. Джона Уилкса Бута прозвали «самым красивым мужчиной в Америке». Он собирал полные залы в театрах по всей стране. Женщины толкались в давке, лишь бы взглянуть на него. Бут родился в знаменитой актерской семье и впервые вышел на сцену еще подростком. В отличие от старших братьев, Эдвина и Джуниуса, выбравших классические амплуа, Джон следовал своим инстинктам: он метался по сцене и орал во все горло. «Любое слово, даже самое невинное, в его устах звучит яростным криком, — писали в „Бруклин дэйли игл“, — однако его игра совершенно захватывает зрителей. Этот джентльмен одарен благословением небес».

По слухам, как-то после «Макбета» в театре Ричмонда Бут увел шестерых юных дам к себе в пансион и три дня оттуда не выходил. Он был богат. Известен. Занимался любимым делом. Джон Уилкс Бут мог бы считать себя счастливейшим среди живущих.

Когда Джонни Буту было тринадцать, он заплатил старой цыганке, чтобы она ему погадала. Мальчик всегда был неравнодушен к предсказаниям, особенно тем, что касались его собственной судьбы. По большей части в этом можно винить его эксцентричную мать. «В ночь, когда ты родился, — рассказывала она, — я попросила Господа дать знак, что ожидает моего сына. Он ответил».

Всю жизнь Мэри Энн Бут божилась, что языки огня вдруг сорвались из очага и сложились в слово «СТРАНА». Бессчетные часы Джонни размышлял, что бы это могло означать. Он знал: его ожидает особая участь. Он чувствовал.

— Плохая судьба! — Цыганка отшатнулась. — Горести… Беды… Куда ни глянь.

Бут ждал пророчества о грядущем величии, а получил роковое предупреждение.

— Ты умрешь молодым, — продолжала цыганка, — но сначала заведешь много врагов.

Джонни возразил: она ошиблась! Точно ошиблась! Цыганка качала головой. Судьбы не избежать.