Молчание нарушил Маккиннон:

– Ну что, девочка, нравится?

– Нравится? О, Дуглас! Это самая изумительная вещь, какую я видела. Я обожаю тебя. – Лила потрепала Маккиннона по щеке, совсем не так сексуально, как смотрела на него на вечеринке, но не менее искренне.

Пет сделала шаг к двери, собираясь сказать «Спокойной ночи», но Лила остановила ее:

– Мисс д'Анжели… леди ангелов, вы великая художница. Но вы должны остаться и закончить картину.

Пет вопросительно посмотрела на нее. Лила направилась к ней.

– Украшение нужно надеть. Приколите мне его.

Пет колебалась, не зная, какую игру затевает звезда, но чувствуя, что все это не вполне невинно. Однако Дуглас ободряюще кивнул ей, и Пет подошла к Лиле. Та взяла ее за руку и притянула к себе так близко, что Пет почувствовала тепло ее дыхания.

– Где ее лучше носить, как по-твоему? Здесь? – Лила приложила брошку к плечу. – Или здесь? – Она поместила ее справа возле выреза.

– Вот здесь. – Взяв у Лилы брошь, Пет приколола ее. Лила вновь сжала руку девушки.

– Такие драгоценности обычно имеют имя, – вкрадчиво прошептала она. – Как бриллиант «Надежда» или рубин «Мандалай». Тебе не кажется, что и моя брошь должна иметь имя?

– «Звезда Уивер», – сказал Маккиннон, наливая себе виски.

– О нет, дорогой. Это так скучно. Я не хочу, чтобы столь изысканная вещь носила такое земное имя. – Она снова взглянула на Пет, руки которой все не выпускала из своих пальцев. – Ты думала об имени?

– Да, с самого начала. Я хотела назвать ее «Глаз любви».

– «Глаз любви», – несколько раз произнесла Лила на разные лады. – Изумительно. Журналисты будут в восторге. И публика тоже. Делай правильные ходы, леди ангелов, и доберешься до самого верха. Будешь рядом со мной и Дугги. – Она подмигнула Пет и посмотрела на Маккиннона. – Как ты думаешь, Дугги, нам это понравится? Нам понравится, если леди ангелов будет рядом с нами?

Маккиннон смущенно улыбнулся:

– Едва ли, дорогая, мне это подойдет. К тому же наша прекрасная Петра собиралась домой.

– Домой, Дугги? Но она часть моего нового сокровища. Я хочу, чтобы этой ночью она была частью всего. – Лила провела рукой по щеке Пет. – Останься с нами, леди ангелов, останься на всю ночь.

Внезапно Пет поняла, куда клонила Уивер с того момента, когда попросила ее закончить картину. Нет, даже раньше, когда Маккиннон потребовал, чтобы она пришла на вечер одна. Пет остолбенела, но в ней тут же проснулось любопытство.

Ее нерешительность Лила истолковала как согласие. Она снова взяла Пет за руку и потянула в спальню.

– Идем.

Пет испугалась. Жизнь, проведенная в границах условностей, не позволяла ей так легко отказаться от них.

Заметив ее неуверенность, Дуглас процитировал слова Фальстафа:

– «Говорят, есть что-то божественное в нечетных цифрах».

И Пет последовала в спальню за Уивер.

– Ты художница, Петра, – прошептала Лила. – Ты как мы… Тебе нужно все испытать самой.

– Ты можешь уйти, если хочешь, – предложил Маккиннон.

Пет покачала головой. Ее слегка мутило – то ли от неожиданного успеха, то ли от шампанского, но она не потеряла над собой контроль. Пет хотела чувствовать… испытывать сама, как сказала Лила. К ней медленно подошел Дуглас, и она закрыла глаза, когда он коснулся ее губ. Потом он поцеловал Пет снова, уже более настойчиво, и его язык пробился сквозь ее губы. По всему телу Пет разлилось тепло, но не такое, как от шампанского, а теплее и нежнее, и она отдалась во власть ощущений.

Почувствовав новый поцелуй, она открыла глаза и увидела, что Дуглас Маккиннон стоит в стороне и улыбается, а ее целует Лила Уивер.

Внезапно Дуглас схватил Пет на руки и понес к кровати. Не успела она коснуться покрывала, как Лила начала стягивать с нее чулки. Дуглас же снял с Пет платье и обнажил груди. Потом покрыл их поцелуями.

Ощущения атаковали Пет со всех сторон. Лила лизала ей пальцы ног, а Дуглас гладил бедра и ягодицы, одновременно целуя соски.

Но атака шла и изнутри. «Нет! – кричал ей голос разума. – Остановись! Так нельзя!» Но еще более громкий голос убеждал Пет узнать, каково устанавливать свои правила и пренебрегать условностями.

Чья-то рука скользнула по ее обнаженной ноге, затем по бедру, чуть раздвинула ноги и проникла под тонкие эластичные трусики. Пет не знала чья, но к тому моменту, когда рука достигла чувствительного места между ногами, это уже не имело значения. Пет задрожала, из ее груди вырвался стон, который Дуглас приглушил поцелуем.

Затем все пошло как в ускоренной съемке. Они все трое лежали нагие на кровати. Пет между Лилой и Дугласом. Он поцеловал ее, потом потянулся и через ее плечо поцеловал Лилу, а его массивный пенис уперся ей между ног. Лила скользнула губами по талии и бедрам Пет.

Она застонала от удовольствия, а Лила взяла ее руку и положила на пенис Маккиннона.

– Чувствуешь, – спросила она, – как он хочет тебя?

К тому моменту когда Дуглас положил Пет на спину и приготовился войти в нее, Лила начала покусывать ей соски. Пет охватило неистовое возбуждение.

Дуглас наконец вошел в нее и внезапно перевернул так, что она оказалась верхом на нем. Лила тут же вспрыгнула на Дугласа впереди Пет. Держа Пет за талию, Дуглас направлял ее вверх и вниз, одновременно ртом доставляя удовольствие Лиле. Та, обернувшись, обхватила руками лицо Пет и крепко поцеловала.

На мгновение Пет охватило беспокойство, но оно тут же растворилось в теплых волнах наслаждения. Ее больше не нужно было направлять. Она уже не могла, даже если бы захотела, остановить волшебный ритм. Дуглас потянулся к ее грудям, погладил и слегка сжал их. Лила коснулась Пет так, что усилила пальцем ощущения до почти невыносимого блаженства.

Дуглас обнял Лилу, и она гортанно застонала. Пет замерла, услышав, как знакомый всему миру голос выкрикивает: «Еще, еще, еще, черт возьми! Да! Да! Да!»

В тот момент, когда Лила закричала от оргазма, Пет почувствовала, что Дуглас взорвался внутри ее. Она и сама затрепетала, а из груди ее вырвался хриплый крик: «О Боже!»

Потом они все трое, потные, тяжело дыша, лежали на кровати.

Через минуту Лила прошептала:

– Ты была восхитительна, леди ангелов. Правда, Дуглас? Одна из лучших, которые когда-либо…

Услышав эти слова, Пет смутилась. Зачем она замарала вечер, который мог стать лучшим в ее жизни? Соскочив с кровати, Пет быстро собрала с пола одежду.

– Петра, – сонно пробормотал Маккиннон, – не надо. Ни о чем не жалей, пожалуйста…

Она посмотрела на обнаженные силуэты и хотела что-то сказать, но не нашла слов. За что их винить? Уж если кто и виноват, то только она сама. Это их мир и правила, естественные для них. Но не для нее.

– Пусть уходит, Дугги, – сказала Лила. – У нас есть мы. – Она хрипло рассмеялась и добавила: – И «Глаз любви».

Пет оделась в соседней комнате, вышла в коридор и побежала к лифту.

Похмелье улетучилось, и ею все больше овладевало смущение. Почему она позволила им использовать себя? В благодарность за то, что разрешили сделать для них ювелирное украшение? Или ее ослепила возможность стать участницей оргии двух самых популярных людей на планете?

Нет, здесь что-то еще. Что-то более властное заставило ее потерять рассудок.

Миновав ярко освещенный вестибюль, Пет выбежала в прохладу ночи. Напротив отеля, через дорогу, за высокой каменной стеной виднелись деревья Центрального парка. На ветвях начинала пробиваться листва. Стена и бледные силуэты деревьев внезапно поразили Пет. как видение из ночного кошмара…

Затем она поняла, что это не ее кошмар, а кошмар Беттины. Пет подумала о стенах, окружавших лагерь, о высоких трубах, над которыми вился дым крематория…

Она наконец поняла, что побудило ее испытать новые ощущения… подчиниться чужой похоти. Именно так заставила себя поступать ее мать, чтобы остаться в живых.

Может, это был способ разгадать мысли и чувства Беттины? Или, напротив, в день своего триумфа Пет решила подвергнуться наказанию перед тем, как принять благословение фортуны?.