– Предоставьте это мне, – услышала она мужской голос.

Пет обернулась. Рядом стоял тот, кого она приняла за ветерана вьетнамской войны. Его серые глаза выражали искреннее сочувствие. Он направился к Беттине.

– Вы сможете все это съесть. Все, что на подносе. Но должны пойти со мной. – Голос его звучал твердо и властно.

Беттина настороженно посмотрела на незнакомца. Он взял поднос так осторожно, чтобы она не подумала, будто у нее отбирают еду, и направился к двери. Беттина молча последовала за мужчиной.

Пет поспешила за ними, сопровождаемая белокурым спутником ветерана. Выйдя в фойе, она увидела, что мать стоит, не отрывая взгляда от подноса, который держал в руках ветеран.

К ним подбежал метрдотель. Ветеран попросил белокурого подержать поднос и, отведя его в сторону, что-то тихо сказал ему. Метрдотель исчез, а ветеран подошел к Пет.

– Я заплачу за обед… – начала она.

– Метрдотель хотел удостовериться, что ситуация под контролем.

– Спасибо, – сказала Пет. – Надеюсь, теперь я справлюсь сама. Я отвезу маму в клинику.

– Сейчас я подгоню свою машину, – возразил ветеран.

– Нет, я не хочу портить вам день отдыха. – Только сейчас Пет вспомнила, что считала этого человека пациентом клиники. Может, она ошиблась?

– Я помогу вам. – Он посмотрел на белокурого: – Робби, подождешь, пока я пригоню машину?

Его спутник кивнул, и ветеран исчез. Наступило неловкое молчание. Беттина казалась смущенной, но все еще не узнавала дочь. Пет не знала, что ей сказать. Она взглянула на белокурого Робби.

– Спасибо вам за доброту.

– Благодарите моего брата. Он всегда знает, что делать.

Значит, она все поняла неправильно. Выходит, он доктор.

– Ваш брат связан с клиникой? – спросила Пет. Робби улыбнулся:

– Не совсем. Люк, мой брат, связан со мной. Полагаю, это научило его тому, как поступать в подобных ситуациях.

Теперь Пет догадалась, что пациентом клиники был Робби, а Люк постоянно навещал его.

Входная дверь распахнулась, и появился ветеран.

– Машина у крыльца.

Возле отеля стоял старенький микроавтобус. Пет усадила мать на заднее сиденье и сама устроилась рядом. Робби сел впереди, а Люк – за руль.

Всю дорогу до клиники Пет держала мать за руку и шептала ласковые слова, пытаясь успокоить ее.

– Ты в безопасности, мама… все будет хорошо. – Лицо Беттины было безмятежным, глаза – пустыми. Пет сомневалась, что мать слышит ее.

Когда они подъехали к клинике, их встретили крепкие санитары, очевидно, извещенные метрдотелем. В руках одного из них Пет увидела смирительную рубашку, и у нее упало сердце.

Не выходя из машины, Люк сказал в окно одному из санитаров:

– Ваша помощь не нужна. Пришлите медсестру.

– Но, мистер Сэнфорд, нам сообщили, что эта женщина буянит. Доктор Хафнер сейчас приедет, и если мы…

– Она в порядке, – перебил его Люк. – Связывать ее не обязательно, это только навредит. Пожалуйста…

– О'кей, мистер Сэнфорд, – ответил санитар, и все они скрылись в доме.

Этот разговор возбудил любопытство Пет. Люк всего лишь родственник больного, но явно пользуется авторитетом у персонала клиники.

Пока Пет помогала матери вылезти из машины, появилась медсестра.

– Я провожу вашу маму, мисс д'Анжели.

Пет сжала руку Беттины. Ей казалось, что, расставаясь с матерью, она теряет надежду на ее выздоровление. Только сейчас Пет осознала, какую страшную трагедию пережила Беттина. Она вряд ли когда-нибудь оправится от нее, вряд ли вернется домой. Пет стояла, не в силах пошевелиться, пока кто-то не коснулся ее плеча. Она обернулась и увидела, что это Люк Сэнфорд.

– Вашей маме нужно отдохнуть, – спокойно сказал он. Пет отпустила руку Беттины.

– До свидания, мама.

Беттина не ответила и, даже не обернувшись, последовала за медсестрой. Слезы хлынули из глаз Пет.

Люк Сэнфорд обнял ее за плечи и повел в дом.

– Вам пришлось нелегко. Присядьте.

Девушка опустилась на стул и посмотрела на братьев:

– Вы были так добры ко мне, но я не хочу окончательно испортить вам праздничный день. Поезжайте в гостиницу, пожалуйста, мне уже лучше, – проговорила она дрожащим голосом.

– Мы побудем с вами, пока не приедет доктор Хафнер. – Люк взглянул на брата. – Не возражаешь, Робби?

– Конечно, нет.

– Спасибо, – сказала Пет, действительно боясь остаться одна. – Вы так хорошо… успокоили маму в ресторане.

Он пожал плечами.

– Я всего лишь послушал, что она говорит. Ваша мать выразила желание съесть все, и я дал ей понять, что не отберу у нее поднос.

– Кто-нибудь из вас знает немецкий? – спросила Пет. Братья покачали головами.

– Я никогда раньше не слышала, чтобы мама говорила по-немецки, – пояснила девушка. – Меня интересует, что она сказала.

В холл быстро вошел доктор Хафнер. Пет знала, что он живет на территории клиники с женой и младшим из троих детей. Несомненно, его вытащили прямо из-за праздничного стола.

Пет встала.

– Мне очень жаль, доктор Хафнер…

– Вам? Это я должен извиниться. Господи, я и не предполагал, что она так поведет себя. И никогда не думал, что ее ассоциации могут…

– Что вы имеете в виду? – спросила Пет. – Какие ассоциации?

– Пройдемте ко мне в кабинет, мисс д'Анжели. – Хафнер посмотрел на братьев. – Если не возражаете, джентльмены.

Следуя за доктором Хафнером, Пет бросила взгляд на Люка Сэнфорда. Его лицо было серьезным, но выражение, которое она приняла за упрямство, теперь казалось ей способом защиты от жестокости окружающего мира. Сейчас Пет поняла, что этот человек разделяет ее боль.

На этот раз в кабинете доктора Хафнера не горел камин. Небо за окном начинало темнеть, и комната казалась такой же унылой, как мысли Пет. Ее била дрожь, но не от холода, а от пережитого потрясения, и она плотнее запахнулась в пальто.

Хафнер сел в кресло напротив Пет.

– Надеюсь, вы понимаете, мисс д'Анжели, такие приступы предсказать невозможно. Мне казалось, что ваша мать действительно выздоравливает, начинает принимать реальность и уже не борется с ней. Однако надо быть готовыми к тому, что сознание Беттины вернется в прошлое, в кошмар, связав события, на наш взгляд, совершенно несопоставимые.

– Что связав, доктор?

– Полагаю, церемония в ресторане вызвала у нее тяжелые ассоциации. Несколько лет назад я был в гостинице на День благодарения. Там, кажется, подносы с едой выносят под фанфары?

Пет кивнула и вкратце рассказала о процессии официантов с подносами в руках.

– Но почему это так подействовало на маму? – спросила она.

– Пилигримы носили черные одежды строгого покроя, – пояснил Хафнер. – В мозгу вашей мамы они трансформировались в форму солдат СС. А увидев в их руках подносы с едой, она, вероятно, вспомнила, как офицеры в концентрационном лагере дразнили заключенных, держа еду перед ними.

– В концентрационном лагере? Но моя мать никогда не была в концентрационном лагере.

Хафнер долго смотрел на Пет.

– Мисс д'Анжели, ваша мама провела год в Освенциме.

Пет замотала головой:

– Нет, это невозможно! Я… я бы знала об этом.

– Это правда, мисс д'Анжели. Страшная правда, которую ваша мать не хочет признать.

– Мой дед все рассказывал мне. Во время войны они жили на чердаке. Их прятали. Это было ужасно, и на этом мама помешалась. Он рассказывал мне…

Пет осознала, что сама теряет ощущение реальности. Неужели дед лгал ей?

Нет. Легче поверить в то, что это галлюцинации матери.

И затем она вспомнила разговор с врачом Беттины в Йонкерсе. Он упоминал о том, что мать считает, будто была в лагере. Пет спросила его тогда, правда это или всего лишь фантазии Беттины. Врач считал это галлюцинациями, и сейчас Пет вспомнила почему.

– У нее на руке нет номера, – твердо возразила она. – Это доказывает, что мама не была в лагере.

– Меня это поначалу тоже сбило с толку. Я полагал, что она придумала эти истории о лагере, ибо чувствовала себя виновной в том, что избежала судьбы, постигшей ее мать и многих других. Но чем больше рассказывала Беттина, тем невероятнее казалась мысль, что все это плод ее воображения. Ее слова слишком убедительны, чтобы принять их за психопатический бред.