На какой-то миг последний отблеск умершей мечты мелькнул в сознании Пет, но ярость тут же вновь охватила ее. Пет оттолкнула его.

– Убирайся! И не смей больше приходить!

– Прости, но я… – Марсель замялся, опустил голову и, чуть постояв, вышел.

Прошло несколько часов, прежде чем Пет снова приступила к работе.

В ресторане было шумно и весело. Все знаменитости города считали своим долгом разделить триумф Дугласа Маккиннона. Его сегодняшнее выступление в премьере «Ричарда III» завершилось бурными овациями. Восторженная публика не отпускала Дугласа со сцены целых двадцать минут. Теперь осталось только выслушать приговор критиков, а они иногда пишут так, словно видели совершенно другой спектакль и не в этом театре.

Стоя в толпе, Пет услышала, как где-то рядом в потолок выстрелила пробка, и через минуту кто-то подал ей бокал. Воздух в зале, казалось, искрился, как и холодное шампанское. Пет жалела, что она не может разделить радость этого вечера с Чарли или дедом, поскольку мужчины в ее жизни по-прежнему не было. Но Маккиннон специально попросил ее прийти одну. Он хотел, чтобы кульминацией праздника стало вручение Лиле подарка. Это должно было пройти в интимной обстановке: только он, Лила и Пет.

– Мне кажется, обстановка станет еще более интимной, – заметила Пет, – если меня с вами не будет.

– На это у меня особая причина, девочка. Ты создатель. Выступая на сцене, я должен видеть лица тех, для кого я играю. Почему бы и тебе не посмотреть, как я подарю этот сапфир Лиле?

Конечно, Пет очень хотелось увидеть реакцию Лилы, но она не понимала, почему Дуглас решил преподнести этот подарок в интимной обстановке.

Через пять минут после того, как Пет приехала в ресторан, появился виновник торжества в черном фраке и белой сорочке. Его светлые волосы блестели, голубые глаза сверкали от возбуждения. Во рту Дуглас держал тонкую сигару и широко улыбался. «Он выглядит божественно», – подумала Пет.

Но еще восхитительнее была Лила Уивер. Поверх красного бархатного платья с глубоким декольте, обнажавшим ее длинную шею и молочно-белую грудь, был небрежно накинут соболиный мех редкого оттенка. На шее в тон глазам висел огромный, в форме сливы, изумруд, вне всякого сомнения, реликвия, сохранившаяся от прежнего брака или подарок любовника.

Да, Маккиннон и Уивер появились здесь с мастерством, необходимым для настоящего торжества. Дуглас театральным жестом обвел рукой зал и обворожительно улыбнулся.

– Друзья, – начал он хорошо поставленным голосом, а Лила взмахнула руками, отчего меха соскользнули с ее плеч. Она позволила им упасть, справедливо полагая, что кто-нибудь подхватит их.

Пет с замиранием сердца следила за этим представлением, медленно потягивая шампанское.

– Уивер – это что-то, – услышала Пет за спиной восхищенный голос.

Да, эта женщина обладала несравненной красотой.

Но все внимание Лилы было приковано к тому, кто стоял рядом с ней. Несмотря на шум и восторженные возгласы, она смотрела на него так, словно они с Дугласом были не в центре переполненного зала, а на залитой лунным светом поляне. Они поцеловались – не притворно, не застенчиво, как это делают на людях, а долго и чувственно. Все в зале затаили дыхание, и Пет ощутила зависть. Ей хотелось бы знать, какие эмоции испытывают великие люди, стать объектом их желания.

Наконец Уивер и Маккиннон разомкнули объятия. Вновь зазвучали голоса и смех. Везде, куда бы ни посмотрела Пет, она видела знаменитостей с Бродвея и из Голливуда. Мимо, победоносно улыбнувшись ей, прошел Уоррен Битти, и Пет напряглась. «Держись свободнее», – приказала она себе и взяла еще один бокал шампанского.

– Пеееетра! – прокатился по залу голос Маккиннона. Оглядевшись, она увидела, что он знаком просит ее подойти.

Когда она поравнялась с Дугласом, он наклонился и спросил ее:

– Нравится?

Пет достала из сумочки маленькую антикварную серебряную шкатулочку, перевязанную такой же синей, как сапфир, шелковой лентой.

Дуглас легонько отвел руку девушки.

– Сделай милость, подержи ее пока у себя. Я хочу подарить ее Лиле в более спокойной обстановке.

Внезапно появился Леонард Бернстайн и тепло обнял Маккиннона.

Пет опустила шкатулочку в сумку.

Сразу после полуночи продюсер взобрался на стол и прочитал заметку из «Таймс». Маккиннон обладает таким редким даром, писали в газете, «что, находясь на сцене, становится настоящим Ричардом III и заставляет зрителей поверить, будто они вместе с ним во дворце». Как и другие, Пет зааплодировала.

Вечер продолжался. Выпив еще шампанского, Пет ощутила долгожданную легкость. Вскоре она запросто беседовала о спектакле и вообще о жизни в Нью-Йорке с Энди Уорол, Бьянкой Джаггер и с другими гостями, чьи лица были ей хорошо знакомы, хотя Пет не могла вспомнить их имен.

Прошло несколько часов. Пет потеряла счет выпитым бокалам шампанского. И вдруг у нее над ухом раздался театральный шепот Маккиннона:

– Мы собираемся уходить, крошка. Бери пальто и жди нас на улице.

Она простояла у входа минут десять, пока из дверей в окружении друзей не появилась звездная пара. Попрощавшись с друзьями и раздав автографы, Уивер и Маккиннон сели в поджидавший их лимузин. Пет села впереди и увидела, что Лила смотрит на нее в зеркало водителя. Не считая нескольких приходов Уивер в магазин «Дюфор и Иверес», это была их первая встреча.

– Ты прав, Дуглас, – сказала Лила. – Она хороша собой. Когда я была ее клиенткой, меня интересовали только камни, и я не замечала этого. Но сегодня гораздо важнее, удалось ли ей сделать что-то действительно красивое. Как по-вашему, мисс д'Анжели?

Пет процитировала фразу, которая когда-то вдохновила ее стать дизайнером.

– Красота, мисс Уивер, в глазах смотрящего. Когда вы увидите мою работу, только тогда… и только вы… сможете ответить на свой вопрос.

Лила улыбнулась:

– Мм. А ты не глупа. Что ж, давай я посмотрю…

– Нет-нет, – вмешался Маккиннон. – Это обряд. Его нельзя совершать на заднем сиденье лимузина.

Рассмеявшись, Лила потерлась носом о щеку Маккиннона.

– Дуглас, ты знаешь не хуже меня, что на заднем сиденье машины можно делать все что угодно.

– Это вызов? – игриво спросил он.

Желание охватило их. Руки Дугласа жадно заскользили по телу Лилы.

Странно, но это не смутило Пет. Вероятно, шампанское притупило обычно острое чувство приличия. Или все дело в том, что Маккиннон и Уивер – те, кто создает свои правила, принимаемые окружающими.

Внезапно машина остановилась возле отеля «Плаза». Они вошли в вестибюль, и Лила взяла Пет под руку.

Поднявшись в номер, Маккиннон откупорил бутылку и наполнил бокалы, хотя Пет и так уже еле держалась на ногах.

– За новые начинания! – Он поднял свой бокал. Отпив половину, Маккиннон приблизился к Лиле и обнял ее. – Что ж, Петра, пора…

Пет достала из сумочки серебряную шкатулочку и положила Дугласу на ладонь.

Маккиннон восторженно смотрел на Лилу.

– Как я люблю тебя! – серьезно сказал он, словно декламируя стихотворную строку. – Ты получишь ответ, когда взглянешь на это. – С этими словами он вложил шкатулку в руку Лилы.

Эта женщина за свою жизнь получила много даров и привыкла к этому. Приняв очередное подношение, она устало улыбнулась. В ее лице не было ни следа возбуждения или нетерпения, только пальцы выдавали любопытство Лилы, поспешно развязывая ленточку..

Но в тот момент, когда она откинула крышку шкатулочки, глаза ее засияли от восхищения.

Сапфир превратился в огромный голубой глаз, платиновая оправа – в веки с чуть восточным разрезом. Край оправы, выложенный крошечными ониксами, создавал иллюзию, будто веки подведены тушью. Темно-зеленые изумрудные ресницы были так тонки, что, казалось, дрожали на платиновых веках. Все завершали несколько округлых бриллиантов, словно слезинки сверкавшие в изумрудных ресницах.

Этот глаз обладал гипнотической силой. Его можно было приколоть к платью или повесить на цепочку. Глядя на него, каждый подумал бы, что камни такие же живые, как те, кто смотрит на них.