Однако не только наши отношения с людьми становятся более хрупкими или неустойчивыми. Если мы разделим на категории чувственный опыт человека в восприятии окружающего его мира, то сумеем определить разные классы отношений. Так, помимо связей с другими людьми, мы можем говорить об индивидуальных отношениях к вещам. Нам надо выделить отношения человека с определенными местами пребывания. Мы должны проанализировать его связи с его институциональным или организационным окружением. Мы даже можем изучить его отношение к определенным идеям или к информационным потокам, циркулирующим в обществе.

Эти пять отношений, плюс отношение к времени, формируют ткань социального опыта. Именно поэтому, как мы уже предположили выше, вещи, места, люди, организации и идеи являются базисными компонентами всех ситуаций. Именно различительные отношения человека к каждому из этих компонентов структурируют ситуацию.

Это те отношения, кототрые, когда в обществе происходит ускорение, телескопически укорачиваются во времени. Отношения, которые прежде длились в течение больших отрезков времени, имеют теперь меньшую ожидаемую продолжительность жизни. Это укорочение, сжатие служит основой возникновения почти осязаемого чувства того, что мы живем, лишившись корней, погрузившись в неопределенность, на зыбкой почве текучих дюн.

На самом деле быстротечность можно совершенно специфически определить в понятиях скорости, с которой опрокидываются наши отношения. Хотя может быть затруднительно доказать, что ситуациям, как таковым, требуется меньше времени, чтобы протечь сквозь наш опыт, нам все же может удаться расщепить их на компоненты и измерить скорость, с какой эти компоненты входят в нашу жизнь и исчезают из нее, то есть, иными словами, измерить длительность отношений.

Мы лучше поймем концепцию быстротечности, если проанализируем ее в понятиях идеи «кругооборота». Например, в продуктовом магазине молоко «обращается» быстрее, чем консервированная спаржа. Молоко чаще продается и заменяется. «Проход» молока совершается скорее. Опытный бизнесмен знает время оборота каждого товара, которым он торгует, а также общую скорость оборота для всего магазина в целом. Бизнесмен понимает, что коэффициент оборачиваемости является ключевым индикатором стабильного состояния его предприятия.

По аналогии мы можем считать быстротечность скоростью оборачиваемости различных видов отношений в индивидуальной жизни каждого человека. Более того, каждого из нас можно охарактеризовать в понятиях этой скорости, этого коэффициента оборачиваемости. Некоторым жизнь представляется более медленной оборачиваемостью, чем другим. Люди прошлого и настоящего ведут жизнь, отличающуюся «низкой быстротечностью» – их отношения отличаются долговечностью. Но люди будущего существуют в условиях «высокой быстротечности» – в условиях, в которых длительность отношений сильно усечена, а «оборачиваемость» отношений стремительна. В жизни таких людей вещи, места, идеи и организационные структуры «используются» гораздо быстрее.

Это оказывает огромное воздействие на способ, каким эти люди переживают реальность, на их ощущение вовлеченности и на их способность или неспособность справляться с ситуациями. Именно эта быстрая «проходимость» в соединении с нарастающей новизной и сложностью окружающего мира заставляет напрягать все резервы к адаптации и создает опасность шока будущего.

Если мы сможем показать, что наши отношения с внешним миром становятся все более быстротечными, то получим мощное обоснование допущения о том, что поток ситуаций набирает скорость. Кроме того, у нас есть действенный новый способ посмотреть на себя и других. Итак, давайте исследуем жизнь в обществе с высокой быстротечностью.

Барби, двадцатидюймовая пластиковая девочка-подросток, стала самой известной и популярной куклой в истории. С момента появления в 1959 году численность кукол Барби в мире выросла до двенадцати миллионов – это больше населения Лос-Анджелеса, Лондона или Парижа. Девочки обожают Барби за то, что она весьма реалистична, а к тому же ей можно менять наряды. Фирма «Мэттел», изготовитель Барби, продает для этой куклы целый гардероб, включая одежду для повседневной жизни, для званых вечеров, а также купальники и лыжные костюмы.

Недавно «Мэттел» объявила о производстве новой, улучшенной куклы Барби. У новой версии более стройная фигура, «настоящие» ресницы, а кроме того, кукла сгибается и поворачивается в поясе, что делает ее еще более человекоподобной. Фирма объявила, что впервые любая юная леди, желающая приобрести новую Барби, получит скидку, если сдаст в магазин старую куклу.

То, о чем «Мэттел» умолчала, заключается в том, что, сдавая старую куклу в обмен на технологически усовершенствованную, сегодняшняя девочка, гражданка завтрашнего супериндустриального мира, усвоит фундаментальный урок о новом обществе: отношения человека с вещами будут становиться все более временными.

Океан рукотворных физических предметов, окружающих нас, расположен посреди еще большего океана естественных, природных предметов. Но все более значимую роль в жизни индивида начинает играть искусственная, произведенная технологиями окружающая среда. Текстура пластика или бетона, радужное сияние автомобилей в свете уличных фонарей, потрясающий вид городских пейзажей из иллюминатора реактивного лайнера – все это глубинная реальность бытия современного человека. Рукотворные вещи вторгаются в жизнь человека и расцвечивают его сознание. Множество таких вещей растет взрывоподобно, как в абсолютных величинах, так и относительно природной внешней среды. Все это будет в еще большей степени, чем сегодня, верно для супериндустриального общества.

Идеалисты склонны принижать важность «вещей». Тем не менее они очень важны, и не только благодаря своей утилитарной, функциональной ценности, но и психологическому воздействию. Мы вступаем с вещами в отношения. Вещи влияют на наше восприятие непрерывности или дискретности мира. Вещи играют важную роль в структуре ситуаций, а укорочение длительности наших отношений с ними ускоряет ритм жизни.

Наше отношение к вещам есть отражение суждения о базовых ценностях. Ничто не воспринимается с большей трогательностью, чем разница между новым поколением девочек, радостно отдающих своих старых Барби в обмен на улучшенные модели, и теми девочками, которые, как их мамы и бабушки, любовно прижимают к себе старых кукол и играют с ними до тех пор, пока они не разваливаются от ветхости. В этой разнице заключается контраст между прошлым и будущим, между обществами, зиждущимися на постоянстве, и новым, быстро формирующимся обществом, основанным на быстротечности.

Отношения человека к вещам становятся все более временными, преходящими, и это можно проиллюстрировать исследованием культуры, в какой воспитываются девочки, обменивающие старых кукол на новые. Этот ребенок очень скоро узнает, что куклы Барби – не единственные материальные предметы, которые с калейдоскопической быстротой сменяют друг друга в ее юной жизни. Пеленки, слюнявчики, бумажные салфетки «Клинекс», одноразовые полотенца, одноразовые бутылки из-под газированной воды – все это часто используется и безжалостно уничтожается. Пончики продаются в жестяных формочках, которые выкидываются после однократного использования. Шпинат пакуют в пластиковые мешочки, их можно положить в кипящую воду, сварить содержимое, не вынимая из пакета, а затем выбросить пакет в мусорное ведро. Готовые замороженные блюда готовят, а часто и подают в одноразовых лотках. Ее дом представляет собой большую перерабатывающую машину, сквозь которую текут – со все нарастающей скоростью – входящие и выходящие из нее предметы. С самого рождения эта девочка прочно включается в культуру одноразовых вещей.