Дэн задумался. Эб Кирни геройски сражался в Теннесси. Он провел несколько лет в ужасной тюрьме и вернулся домой без гроша в кармане. Дома узнал, что его жена умерла, а семья в безнадежной нищете.

Овертон глубоко вздохнул, ему тяжко было думать о том, что ему предстояло сделать. Независимо от того, как мужественно воевал этот человек и какие потери он понес, он был Питером Бентоном, который убил человека, нарушил закон и должен понести наказание, определенное судом.

Сжав зубы, Дэн вернулся к спящей семье, посмотрел на Рэйчел. Девушка лежала на спине, одна ее рука покоилась натруди, другая была откинута в сторону. Волосы убраны назад, только одна прядь — на щеке. Дэн перевел взгляд на тело Рэйчел, представил себе ее без этих полотняных брюк и мужской рубашки. Перед его мысленным взором предстала обнаженная Рэйчел.

Дэн сел, отвел взгляд. Он чувствовал физическое возбуждение и в то же время гнев на самого себя. Он не мог не испытывать угрызений совести. Ему нравился Эб Кирни и не нравился Лютер Юбэнкс. Но Лютер Юбэнкс был по эту сторону закона, а Кирни преступил его.

В душе Дэна зазвучал циничный голос, который заставил вспомнить прошлое. В течение многих лет Дэн выслеживал нарушителей закона и доставлял их под карающий меч правосудия. Но и в собственном прошлом Дэна был секрет, известный только одному человеку.

Он всматривался в ночь и размышлял: найдет ли когда-нибудь возмездие его самого? Он подумал об Уолкере Марленде, светловолосом аристократе-южанине крепкого телосложения. Только он мог подозревать Дэна. Уолкер служил на судне, пытавшемся прорваться сквозь блокаду в начале войны, а потом присоединился к армии северян. Дэн время от времени слышал о нем: этот человек получил важный пост в Вашингтоне, и вообще выдвинулся и разбогател за время войны. Взаимная ненависть привела бы к драке не на жизнь, а на смерть, если бы они встретились, но сейчас их разделяло полконтинента. Поэтому было маловероятно, что пути Овертона и Марленда пересекутся.

— У вас все еще есть семья? — спокойно спросил Эб, вернув Дэна этим вопросом из прошлого в настоящее.

— Да, сэр. Моя семья проживает сейчас в Новом Орлеане. — Дэн сказал правду. Он всегда старался говорить правду, если позволяли обстоятельства. Поступал ли так же Эб Кирни? — Мои родители потеряли все, что имели в Батон-Руж, и перебрались в Новый Орлеан. Отец работает в банке. В Батон-Руж у него был собственный банк.

— Вы работали у него?

— Да, сэр, недолго. — Дэн редко рассказывал о своем прошлом, и сейчас ему было не по себе. — Я родился не для того, чтобы просиживать штаны за конторским столом.

— Да, не все это любят. Мне тоже требуются просторы, природа, свобода. Лучше умереть, чем сидеть в конторе, как в клетке.

Дэн повернул голову к Эбу Кирни, подумав, что придется везти его в тюрьму, на суд. Возможно, его повесят.

— Думаете, нас кто-то преследует, да? — спокойно спросил Эб.

— Да, сэр. Сегодня я однажды услышал ржание лошади. Убежден, что кто-то идет следом.

— У меня не хватает зрения, чтобы заметить признаки преследования. И они, вероятно, догадываются об этом.

— У вас есть две миловидные женщины, всего один фургон, мужчин только двое, так что выгода нападения очевидна.

— Но теперь вы вместе с нами.

— Преследователи могут не знать этого. И в любом случае, с большим числом врагов мне не справиться.

— Где вы воевали?

— В Теннесси. Потом меня перевели, и я служил под командованием генерала Шермана в Джорджии.

— Вы — южанин, ваши родители понесли большие потери, и вы были на стороне Шермана?

— Мой отец — северянин. Он только работал на Юге и у него появился шанс стать партнером в одном банке в Батон-Руж, поэтому он не хотел упускать такой возможности. Все это было до моего рождения. Пока я был маленьким, дела у отца в Батон-Руж шли прекрасно, — рассказывал Дэн, понимая, что Эб никогда не сможет проверить правдивость его рассказа. — Я не хотел отделения Юга. Отец никогда не был рабовладельцем, поэтому у нас были совсем другие чувства, чем у большинства южан.

Он переменил позу и взглянул на Эба.

— Сэр, если вы хотите спать, я справлюсь один. В случае чего я разбужу вас. Но, похоже, ничего не произойдет в эту ночь.

— Ничего, я подежурю. Я выспался днем. Только вы один способны прожить без сна несколько ночей кряду.

— Я наверстываю упущенное в седле.

Они помолчали. У Дэна не проходило ощущение, что за ними следят. Изредка до слуха Овертона доносилось всхрапывание лошадей, и тогда он внимательно оглядывал горизонт. А Эб дремал, уперев подбородок в сложенные руки.

Дэн не стал будить его, при необходимости это заняло бы секунды. Он посмотрел на Рэйчел. Больше всего на свете ему хотелось бы лечь рядом и притянуть девушку к себе. Потом перевел взгляд на Лисси — чья все-таки она дочка?

Воображение перенесло Дэна к прохладному ручью, и он вспомнил жаркие поцелуи Рэйчел. Он чуть не застонал. Нет, он был не в состоянии выбросить ее образ из своей памяти. Дерзкая и своевольная, девушка непрерывно боролась с ним, и он должен был честно признать — он понимал почему. Ведь Рэйчел несла полную ответственность за каждого члена семейства. Ей пытался помогать Джош, были моменты, когда Эб оказывал содействие, но основная нагрузка была на плечах Рэйчел. Дэн по своему личному опыту знал, что если на тебе лежит ответственность, то надо самому принимать важные решения и противостоять всякому вмешательству. Дэн улыбнулся. Рэйчел не выносила его указаний, и это было естественно.

Подняв голову, он всмотрелся в темную даль. Нет, это не команчи, те уже сейчас были бы здесь. Уж лучше бродяги, чем команчи. Хотя его родство с кайова спасло бы семью: ведь кайова и команчи кочевали вместе, и между ними был установлен мир.

Наступило утро, и еще до восхода солнца путешественники двинулись в путь. Рэйчел ехала верхом рядом с Дэном впереди фургона.

— Вы по-прежнему считаете, что нас преследуют?

— Ночь прошла спокойно, но я уверен, что кто-то двигается следом за нами. Это ощущение не покидает меня.

— Спать хотите? Можете лечь в фургоне.

— Нет, я нормально себя чувствую, — ответил Овертон, взглянув на девушку. Рэйчел прекрасно выглядела, свежая, с блестящими глазами, хотя Дэн знал, что она спала не раздеваясь.

— Чего я хотела бы больше всего на свете, — мечтательно проговорила Рэйчел, — так это увидеть чистую речку с прозрачной водой и искупаться.

Услышав эти слова, Дэн подумал: представляет ли она сама то воздействие, которое оказывает на него нарисованная ею картина: обнаженная девичья фигура, светлая кожа?

— Простите, но это исключено, даже если мы найдем ручей.

— Хоть вы и думаете, что за нами следят, но до сего времени мы никого не встретили. С какой стати преследователи стали бы ждать всю ночь?

— Я могу ошибаться. Или они дожидаются более удобного места для нападения. Постоянно держите револьвер наготове.

— Что-то вы слишком раскомандовались, майор.

— А вы выполняете только часть моих распоряжений, — сухо проговорил он, несколько раздраженный поведением Рэйчел. — И перестаньте называть меня майором. Я хотел бы забыть о войне.

— Мне трудно называть вас иначе, когда вы так командуете. Я сказала Джошу, что он может ехать верхом, — сообщила она и повернула лошадь назад прежде, чем Дэн успел ответить. Он видел, как девушка поехала к фургону. Ее круглые ягодицы были туго обтянуты брюками, когда она сидела в седле.

Некоторое время спустя Дэн подъехал к фургону и заговорил с Эбом.

— У меня не проходит ощущение, что нас преследуют. Пусть Рэйчел заберется в фургон. И надо, чтобы кто-нибудь следил за дорогой сзади. Приготовьте винтовку.

Рэйчел слышала эти инструкции. Она залезла в фургон, взяла кольт и переместилась назад.

— Что случилось? — спросила Абигейл.

— Дэну Овертону почудилось, что за нами погоня. Присматривайте за Лисси.

Она пробралась назад и стала пристально смотреть на проплывающую мимо них местность. Она очень сожалела, что они едут без попутчиков. Но ничего необычного не заметила.