Плюхнувшись на кровать, Тея крепко зажмурила глаза, сдерживая подступающие слезы. Это ужасно — по утрам встречать Дэймона с красными глазами. Однажды он вежливо — ох уж эта его вежливость — поинтересовался, нет ли у нее аллергии.

Проспав всего два часа, Тея была слишком измождена, чтобы сдержаться.

— Да, Дэймон, — выкрикнула она, — у меня аллергия на упрямых мужиков, не понимающих своего блага!

Дэймон сочувственно кивнул.

— Держись от них подальше, только и всего, — ответил он и быстро перевел разговор на штукатурку.

Внезапно Тея села на кровати и взглянула на часы. Уже семь с лишним! Должно быть, ненароком заснула. Она спрыгнула с кровати и помчалась вниз.

Очевидно, Дэймон уже побывал здесь. Он включил кофеварку и сварил целый кофейник, но сам не выпил ни чашки. Его рабочие перчатки лежали на кухонном столе, но нигде не было для нее записки.

Наверное, он подумал, что сегодня ей не нужна шпаргалка, сообразила Тея, проясняя мозги с помощью бодрящего напитка. Начиная со вторника они занимались покраской. Она красила нижние этажи, а он — верхние.

С жадностью проглотив кофе, она вышла на улицу, щурясь от выползавшего из-за горы солнца. Каждое утро Дэймон оставлял ей чистую кисть, банку краски и две пары резиновых перчаток рядом с ее короткой лестницей, поставленной туда, где она закончила накануне.

Сегодня, обойдя дом, ничего этого она не обнаружила. Единственной лестницей была его раздвижная, с которой он красил второй этаж. Но сегодня она была раздвинута аж до чердака — как раз под самым высоким карнизом.

Тея нервно сглотнула, глянув наверх.

Она снова обошла дом, надеясь обнаружить где-нибудь хотя бы краску. Чувствуя себя полной идиоткой, даже заглянула за кусты около стены, где красила накануне. За кустами ничего не было.

Очевидно, Дэймон хотел, чтобы сегодня она покрасила холст, тогда вечером он сможет прибить вокруг него доски. Без сомнения, он все приготовил, чтобы она сделала это в первую очередь. Тея посмотрела на верхний конец лестницы, пугающе далекий от земли, и заметила, что краска, кисть и перчатки уже там, на верхней перекладине. У нее закружилась голова. Наверное, от выпитого на голодный желудок кофе.

Но сейчас она не могла себя заставить что-либо съесть, ведь ей предстояло взобраться на высоту. Она должна это сделать — не заставлять же Дэймона выполнять ее работу.

Поставив кружку перед лестницей, она полезла наверх. На самом деле, уверяла она себя, это почти то же самое, что карабкаться по короткой лестнице. Ну, может, только в три или четыре раза выше. Надо посчитать ступеньки, чтобы знать наверняка. Потом она еще будет гордиться тем, что так высоко залезла.

Она встала на очередную ступеньку — двухтысячную, наверное, — и лестница покачнулась. Тея даже не вскрикнула. Потому что у нее пропал голос. Она пыталась закричать, пыталась сделать какое-нибудь движение, пыталась открыть глаза. Тщетно. Зато она умудрилась не потерять сознания.

— Тея! — донесся до нее голос Дэймона, менее официальный, чем обычно.

Она хотела ответить, но ее рот только открылся и закрылся, не издав ни звука.

— Тея! — Он был действительно взволнован. Неужели? Или это разыгралось ее воображение?

— Д-ээээээ… — наконец пропищала она.

— Бог мой, женщина, как ты там оказалась?

Ее воображение вовсе не разыгралось. Он действительно был в ярости. От вежливости не осталось и следа. И от холодности тоже. Взбешенный Дэймон. В своем натуральном виде.

Облегчение нахлынуло на Тею вместе с новым приступом страха. Она задрожала всем телом. Правая нога соскользнула, и она вскрикнула. Наклонившись вперед, она крепко обняла лестницу, благоразумно не открывая глаза.

— Сейчас же спускайся, чертовка!

Радость захлестнула Тею, едва даже не пересилив страх. К счастью примешивалась досада от того, что равнодушие Дэймона вернется, как только она спустится на землю. Спустится? Только сейчас она поняла, какую глупость только что ляпнул Дэймон.

По какой-то причине, которая помогла ей вновь обрести голос, она крикнула вниз:

— Дэймон, из всех глупостей, которые ты наговорил за свою жизнь, это самая…

Он выругался — она догадалась об этом, даже не слыша слов, — и полез наверх. Под его весом лестница зашаталась. Тея изо всех сил сжала зубы, чтобы не закричать.

— Все нормально, Тея, — сказал Дэймон уже нежным, успокаивающим голосом. — Лестница может выдержать шесть или семь таких, как ты.

— Врун! — взвизгнула Тея.

— Ну, немножко привираю, — Дэймон словно размышлял на эту тему, — но можешь не сомневаться, что когда я доставлю тебя вниз, то накажу.

— Ха-ха, очень смешно, — пропищала Тея.

— Думаешь, я шучу? — с каждым словом его голос приближался. — Это будет пострашнее падения с лестницы.

— Отлично. Я буду бояться наказания, а не… Ох, Дэймон!

Его чудесные, сильные, надежные руки сомкнулись вокруг нее, зажимая между собой и лестницей.

— Боже. Тея, — выдохнул он ей в ухо. — Все в порядке?

— Теперь да. — Ей хотелось повернуться и крепко обнять Дэймона. Разумеется, это невозможно. Зато ей удалось повернуть к нему голову, и она начала не переставая целовать его. — В таком порядке я не была уже много месяцев.

— Да? — Дэймон не оттолкнул ее. — Но долго это не продлится.

— Дэймон, — захныкала Тея, прижимаясь к нему. — Только, пожалуйста, не говори, что на земле ты снова превратишься в айсберг. Пожалуйста, Дэймон.

— Не скажу. — Его тон был тоном человека, много страдавшего, но смирившегося. — Я не настолько силен. Я боролся с этим изо всех сил, а теперь не смогу отпустить тебя. Но ты должна знать, что нам предстоит серьезная битва.

— Битва, — промурлыкала Тея, водя носом по его шее. — Ммм, я выдержу.

— Тебе так кажется.

— Ммм…

— Черт, Тея, прекрати целовать меня, — с отчаянием сказал Дэймон. — Начинаем спускаться. Опусти правую ногу на одну ступеньку, я подержу тебя.

— Ты будешь держать меня все время?

— Конечно. — Его голос колебался от сердитого до хриплого, так как Тея продолжала покусывать его шею.

— А на земле?

— Думаю, на земле ты удержишься сама. Разве нет?

— Тогда у меня не будет стимула спускаться. — Она попыталась передать голосом то, что обычно выражают надутыми губами. — Ты держишь меня на лестнице, а на земле отпустишь? И думаешь, я этому обрадуюсь после четырех месяцев ожидания? — Она крепко вцепилась в перекладину.

Дэймон скрипнул зубами.

— Я обязательно накажу тебя.

— Прямо здесь?

— Преббл, не заставляй меня, пожалуйста, стаскивать тебя за волосы.

Преббл. Он назвал ее Преббл. Ее сердце радостно затрепетало. Прерывистым голосом она спросила:

— Ты обещаешь держать меня на земле столько… сколько я захочу?

Дэймон рассмеялся, и Тея задрожала от радости. Как давно она не слышала его смеха!

— Да, черт возьми, я буду держать тебя столько, сколько ты захочешь. Но потом самым своим громким голосом объявлю, как я зол на тебя.

Тея поморщилась.

— А после этого ты подержишь меня еще чуть-чуть?

— После этого, — мрачно сказал Дэймон, — у тебя пропадет охота.

Когда обе ее ноги наконец оказались на твердой земле, Тея бросилась в объятия Дэймону, переполненная любовью. Любовью и опасением, что он может оттолкнуть ее. А если он сделает это, она умрет, в этом Тея нисколько не сомневалась.

Конечно, в том случае, если предварительно не умрет от счастья. После четырех мучительных месяцев, проведенных так близко и так далеко от Дэймона, в ней накопилось много всяких чувств, но сейчас возобладало желание.

Дэймон отвечал на ее ласки сдержанно.

Что касается тела, то оно у него отреагировало нормально, чего Тея не могла не заметить, хотя по-прежнему сомневалась в его сердце.

— А теперь скажи мне, ради Бога, зачем ты туда полезла? — Видимо, гнев его еще не угас.

— Я не нашла свою лестницу… ты же не оставил мне записку, — отвечала Тея, уткнувшись лицом ему в грудь. — Вот я и подумала, что ты хочешь, чтобы я покрасила чердак.