И волны Аргуна унесли голову Солсы. А бедняк пришел с невестой к себе в дом и стал жить счастливо.

С тех пор князей в том краю не бывало.

Выше Датыха[217], в ущелье Эг[218], между двумя склонами протекала река Фарта. На этих склонах стояли две башни в них жили два князя. Они враждовали между собой.

Как-то один из князей отправился на охоту, а другой в это время захватил его жену, детей и заперся в своей башне.

Возвратился князь с охоты и, не обнаружив в башне жены и детей, узнал, что их украл князь его недруг.

Сидит он у окна башни и горюет. А князь-похититель с издевкой кричит:

— Ты, кажется, грустишь по своей семье? Нужна ли она тебе?

Так повторялось много раз.

Тогда князь взял шерстяную пряжу; сделал из нее нитку и ночью измерил этой ниткой расстояние от своей башни до башни князя-похитителя.

Отправился он в лес, отмерял по нитке точное расстояние, установил мишень и до тех пор стрелял в цель из кремневого ружья, пока не стал попадать точно.

Пришел он домой, сел у окна, рядом поставил ружье.

Вечером крикнул князь с противоположного склона:

— Ты, кажется, грустишь по своей семье? Нужна ли она тебе?

В этот момент князь выстрелил из ружья, попал князю-похитителю прямо в рот и убил его. Забрал он свою жену и детей, и стали они жить счастливо.

185. Оки-Аки[219]

Из Итум-Кале шли майистинцы[220] и увидели у родника княжескую дочь. Она им понравилась, и майистинцы сказали девушке:

— Тебе бы в мужья Оки-Аки, у которого ночью во лбу светит солнце, а днем между лопаток луна.

Дочь князя поспешила домой.

Пришла она и сказала отцу:

— Пригласи к нам в дом прохожих путников.

Отец пригласил майистинцев к себе в дом.

Испугалась майистинцы и спросили:

— Почему ты нас остановил, что мы тебе сделали?

— Говорили ли вы о ком-нибудь кому-нибудь? — спросил князь.

Майистинцы рассказали, что видели у родника девушку и, пораженные ее красотой, пожелали ей стать женой Оки-Аки, у которого ночью во лбу светит солнце, а днем между лопаток луна.

Князь дал майистинцам слово, что отдаст им свою дочь, если они принесут ему три вещи: двух быков с санями, маслобойку и медный котел.

Майистинцы быстро исполнили желание князя, и он выдал дочь за Оки-Аки, у которого ночью во лбу светит солнце, а днем между лопаток луна.

Приехали майистинцы к себе, и невеста видит: дом без потолка и пола, а между голых стен сидит Оки-Аки. У него было несметное количество овец и больше ничего. Забеспокоилась княжеская дочь.

— Как мне здесь жить? Не останусь я, отправьте меня домой!

Тогда майистинцы, боясь, что она может убежать, связали девушку. Так, связанной, она стала матерью трех сыновей. Попросила она развязать ее и обещала спокойно жить с тремя сыновьями. Через некоторое время обратилась она к мужу с просьбой отпустить ее навестить родителей. Муж разрешил ей поехать с тремя сыновьями и наказал, чтобы у родителей она дала сыновьям неслыханные имена.

Пожив у отца, стала, она собираться домой. Отец спрашивает ее:

— Чем тебя одарить?

Дочь ответила, что муж наказал ей дать трем сыновьям имена, которых нет на свете.

— Пусть отсохнет язык у тебя и у того, кто тебя этому научил, сказал князь, дал дочери трех слуг и отправил ее к мужу.

Сыновей этого Оки-Аки прозвали: Жархо, Кхошатхо, Саханхо[221].

186. Обанхойцы[222]

Эги был княжеского происхождения и прибыл из Армении. В местечке Кякале[223] жили ингуши. У Эги было много овец и коров. Местным жителям он сказал:

— Я отдам вам половину своих овец, если вы дадите мне на три года землю пасти оставшуюся половину овец и коров.

Взяли с него ингуши плату и дали землю.

Прошло три года. Под разными предлогами и различными подачками Эги продлевал срок. За это время у Эги выросли сыновья. Одни из них осели в Эгикале, другие в Хамхи и Таргиме[224]. Они строили башни и жили в них.

Наконец ингуши сказали Эги:

— Хватит, уходи отсюда.

— Я свое слово сдержу и уйду, но сыновья моя выросли здесь и осели. Я постарел и не в состоянии увести их отсюда. Они меня не послушают.

Все споры с его сыновьями ни к чему не приводили, так как силой они превосходили ингушей.

Эги взял с собой младшего сына Обана и спустился вниз по ущелью Ассы. Разбили они шалаш в том месте, где сейчас находятся аул Эрш. Решили здесь обзавестись хозяйством, но земля там была непригодная, травы для покосов мало.

«Из этого ничего не получится», — решили они и хотели устроиться в местечке Алкум[225]. Но и там им не давали покоя Цечоевы.

Тогда отправился отец вместе с сыном Обаном[226] в местечко, где находятся Балта. Обан построил там землянку.

В те времена черкесы и осетины делали набеги и уводили овец, коров, происходили стычки. Надоело это Обану, и он отправился в Джайрах[227] и установил там родство с Льяновыми. Построил там землянку и стал в ней жить.

Обан дал слово не строить башни до тех пор, пока не вырастут его сыновья. Старший его сын пас овец между Обаном и Говзатом. Посмотрел сын вниз и увидел гостей, входящих в их дом. Взял он лучшего барана из отары, спустился вниз, зарезал его, освежевал, поставил котел с мясом посреди двора, а сам отправился снова пасти овец.

Вышел Обан и увидел кипящий котел с мясом и сына, поднимавшегося в гору. Зашел Обан к гостям и говорит:

— Я дал слово начать строительство башни, когда вырастут мои сыновья. Теперь я убедился, что мой сын возмужал, ибо он умеет принять гостей. Начну строить башни.

Три гостя положили в угол башне три больших камня, а четвертый положил Обан.

Все три сына Обана возмужали. Старший был мастером по железу, он мог ковать железо, делать из него ружья. Второй доставлял ему все необходимое для этого. А третий сын был силач. Он занимался борьбой и устраивал поединки.

Однажды шайка грабителей увела в плен красивую девушку из рода Льяновых. Сказали Льяновы Обану:

— Если отобьешь ее, мы отдадим ее вам и наделим вас землей.

Обан с тремя сыновьями настиг похитителей. Сказали похитители Обану:

— Уйди от нас, Обан, со своими сыновьями. Не то худо тебе будет.

— Я отстану от вас, если вы одолеете моего сына. Выставляйте одного вашего человека, — сказал Обан.

Выставили похитители одного, здорового, как бугай, детину.

Дрались они, дрались, и сын Обана свалил его, а братья разогнали оставшихся. Девушку привезли домой.

— Отбитую девушку оставьте себе, а земли для вас у вас нет, — сказали Льяновы.

Хотя открытой вражды между ними не было, но они всегда упрекали друг друга в разных неблаговидных поступках.

Башни, построенные Обаном и его сыновьями, и теперь стоят в ауле Обан.