Я хотела сказать, что с проблемами справляется Милочка, не Мел, но промолчала, потому что Нельсон отмахнулся бы от подобного объяснения. Мне и самой любимая отговорка начинала казаться неубедительной. Но в данном случае другой было не придумать: притворяться перед людьми, которые знали меня всю жизнь, не имело смысла.

– Папа знает, какими словами на меня действовать,– устало произнесла я.– Гораздо проще вернуть ему долг и поставить в этой истории точку.

Нельсон вздохнул.

– Ладно. Делай, как знаешь. Но мой тебе совет: вложи в бизнес побольше денег.– Он сделал паузу.– Во что именно – тебе лучше знать. К примеру, купи себе еще один парик и бери вдвое больше заказов. Придумай второй псевдоним. Скажем, Джинджер.

О-о-о!..

Я ухватилась за эту мысль. Джинджер будет более смелой версией Милочки. В ее роли можно выполнять самые трудные задачи: отшивать назойливых подруг, перевоспитывать уборщиц.

Белье у нее будет такое же, как у Милочки, но из тонкого кружева цвета морской волны и тем-но-синего атласа…

– А плохую новость не желаешь узнать? – влез в мои мечты Нельсон.

Я глотнула капуччино, прогоняя плавающие перед глазами картинки. Слишком заманчиво все выглядело – и слишком мало походило на правду.

– Конечно желаю,– весело сказала я.– Что за новость?

– Тебе придется заплатить налоги,– сообщил Нельсон.– И за ланч тоже.– Он наклонился и вытер мне губу.– До сих пор не научилась пить капуччино так, чтобы не выпачкаться.

– И это все? – спросила я, вздохнув с облегчением.

Потом внимательно вгляделась в лицо своего друга, которое неожиданно сделалось чрезвычайно хитрым.

– Нельсон, в чем дело?

Он положил ложку на стол.

– Понимаешь ли… я разрешил Габи какое– то время пожить у нас. Пока она не найдет себе квартиру.

– Что-о? Но ведь вы уже подыскали ей жилье?

Лицо Нельсона приняло выражение оскорбленной невинности.

– А тебе что, места жалко? Габи сказала матери, что переезжает, мать перепугалась, рас-плакалась и все такое, а Габи вдруг обнаружила, что квартира ей не подходит. Поэтому и спросила у меня, нельзя ли пожить с нами, пока она подыскивает что-то другое. Я, естественно, ответил, что можно.

– А у меня ничего не спросила,– задумчиво сказала я.

– Да, но дом-то ведь не твой.

Не успела я обидеться, как Нельсон всем своим видом выразил раскаяние.

– Прости, ты сама меня вынудила…

Я вздернула подбородок.

– Совершенно верно.

– Ну, Мел,– пробормотал Нельсон.– Тебе– то я позволил жить у меня, когда ты занялась поисками своего угла, так ведь?

– Да, но я не пыталась…

Наши взгляды встретились. Повисло неловкое молчание. Справедливо ли это? Разве можно мешать Габи и Нельсону только потому, что он не захотел быть со мной?

Осознав всю низость своего поведения, я ужаснулась. В кого я превращаюсь? Сглотнув ком в горле, я весело сказала:

– Впрочем, ты поступил совершенно правильно! Конечно же, пусть она живет у нас!

– Послушай, если хочешь, я могу ночевать в твоем офисе,– предложил Нельсон.

– Нет уж.

Это место я на всякий случай желала сохранить для себя.

Мы расстались на дружеской ноте.

Раздумывая над советом Нельсона о необходимости делать вложения в бизнес, я отправилась в магазин – приобрести новый пояс для чулок. В конце концов, заработав столько денег, Милочка заслуживала небольшой награды.

Дорогу к магазину «Агент-провокатор» я знала прекрасно, потому что ездила туда не только по личным нуждам, но и по просьбе особо стеснительных клиентов. О том, чьи мне дают размеры – жен или любовниц,– лучше было не спрашивать. Однажды я невольно коснулась этого вопроса и решила, что больше подобных промахов допускать не следует.

Я наслаждалась атмосферой шаловливости, бродя по магазину и любуясь вещицами из восхитительных тканей с вырезами в самых неожиданных местах, когда до меня донесся голос мужчины, обратившегося к продавцу-консультанту:

– А вот какой размер у вас, дорогуша? Тридцать четыре «D»? Серьезно? Видите, какой у меня глаз!

Голос до ужаса походил на отцовский.

Я обмерла, отчаянно надеясь, что ошибаюсь. Но человек снова заговорил, и мои сомнения рассеялись.

– А если я куплю комплект, то получу скидку?

Стыдно признаться, но в первое мгновение меня охватила паника. Ужасно, если застаешь родителей, когда они занимаются сексом. Еще кошмарнее увидеть, как отец приобретает для мамы белье в том же магазине, где покупаешь трусики для обольщения ты сама.

Сжимая в руках две вешалки с лифчиками «балконет» и маленькими трусиками, я попятилась назад, панически озираясь в поисках второго выхода.

Выход в магазине был всего один.

Как раз в эту минуту меня заметила консультант Николь – благодаря ей, я приобрела здесь какое-то время назад совершенно невообразимый корсет.

Взяв комплект из воздушной ткани, она направилась ко мне.

– Здравствуй, Мелисса! – Повышать голос не требовалось – магазинчик был довольно маленький.– Видела новинку? На тебе будет смотреться потрясающе! У тебя большая грудь и узенькая талия. Взгляни-ка!

Отец, разумеется, повернул голову. И, увидев меня, испугался почти как я.

Впрочем, выходить из затруднительных положений он приучал себя долгие годы, поэтому вмиг прогнал страх и изобразил на лице отеческую радость.

– А, Мелисса,– невозмутимо произнес он.– Какая неожиданность!

– А? Ну да,– ответила я, стараясь не смотреть на здоровенный бирюзовый лифчик у него в руках.

У мамы размер совсем не тридцать четыре «D». Кроме того, я не могла представить ее в наряде порнозвезды семидесятых. Впрочем, на соответствующей женщине комплект обещал выглядеть весьма соблазнительно…

– Все никак не могу до тебя дозвониться,– сказал отец.– Где ты в последние дни пропадаешь? – Он укоризненно посмотрел на меня.– По– видимому, в агентстве подработок ты нарасхват?

– Да,– сказала я, тщетно пытаясь бороться с приливающей к щекам краской.– Канун Рождества, сам понимаешь…

– Конечно.

Отец сделал знак, привлекая внимание Николь. Я завороженно уставилась на плавно закачавшиеся чашечки бюстгальтера.

– Николь, дорогуша, положи это, пожалуйста, в мою кучу.

Кучу? Он покупал целую кучу белья? Задумал заставить маму полностью изменить имидж? У меня слегка закружилась голова.

– Э-э… в которую кучу, мистер Ромни-Джоунс? – осторожно поинтересовалась Николь.

Отец похотливо ей улыбнулся – прямо как герой фильма «Так держать».

– Думаю, в третью.

О боже! Час от часу не легче!

– Мелисса, нам надо поговорить,– сказал он, многозначительно глядя на белье у меня в руках.– По-моему, в твоем финансовом положении покупать игривые трусики – непозволительная роскошь, не так ли? – Неожиданно его взгляд потемнел.– Или, чтобы рассчитаться с долгами, ты задумала раскрутить какого-нибудь толстосума?

Если я и сомневалась, возвращать ли именно сейчас деньги этому страшному человеку, то теперь твердо решила освободиться от бремени как можно быстрее.

– Кстати, о долгах. Об этом я и хотела бы с тобой побеседовать,– сказала я.– Собираюсь выписать тебе чек.

– На какую сумму? – тотчас поинтересовался отец.

– На пять тысяч фунтов,– твердо сказала я.

– Пять тысяч? – Он выпучил глаза.– Что у тебя за подработки, Мелисса, а? Заколачиваешь, видно, немало.

Как ему это удается? Откуда он знает, чем меня больнее уколоть?

– Я экономила,– ответила я, собираясь вернуть на место вешалки с бельем.

Стоять перед отцом с сексуальными трусиками в руках становилось все более неловко.

Тут у меня в голове прозвучал голос Нельсона, который советовал проявить твердость, и я передумала возвращать белье, даже сильнее сжала пальцами вешалки.

– А остальное когда отдашь? – грозно спросил отец.

Господи, как всегда!

Надо же было встретиться с ним именно здесь, среди манекенов в трусиках «танга» и с кисточками на сосках. Я не знала, куда девать глаза.